— Да, вот так. А ещё в больнице была одна сестричка…

Начал он, но тут внимание всех сосредоточилось на Анатолии, который громко хлопал в ладоши и ослепительно улыбался.

— Друзья мои, извините, что прерываю, но нам уже пора ехать в аэропорт. Уверен, что поездка предоставит нам достаточно времени, чтобы узнать друг друга получше и чувствовать себя добрыми партнёрами, а не конкурентами!

В наступившей тишине двери зала распахнулись, напоминая отдалённый раскат грома, и возле них почтительно застыл встречавший меня старик, хрипло произнесший:

— Машина подана.

Мы нестройно двинулись в его сторону, получая свои вещи, которые старик вручал так бережно, словно они могли рассыпаться в прах от малейшего неосторожного движения. Не знаю, как остальные, а я почувствовал, что в такой атмосфере прямо-таки необходимо дать швейцару чаевые, но не знал — насколько это будет правильно, не говоря уже о сумме. Остальные, похоже, не заморачивались ни на чём подобном, а просто шли дальше.

— Ну что же вы? Проходите, пожалуйста.

Анатолий мягко подтолкнул меня вперёд, беря плащ и ведя сквозь очередные переходы, на этот раз живо напомнившие мне здание мэрии на Тверской улице, где я, будучи банковским курьером, бывал раз пять, но так толком и не разобрался в массе уровней и лестниц на каждом этаже, которые могли привести в самые неожиданные места. Тем не менее, сопровождаемые хозяином, мы очень скоро оказались на той самой лестнице, с которой начинался мой путь сюда, и через минуту свежий промозглый осенний ветер уже трепал меня по лицу. Кажется, в воздухе пахло не только влагой и гниющими листьями, но и грибами — ничуть не удивился бы, если на такой территории Анатолий собирал их корзинами. Если себе можно позволить превратить в шикарный дворец изнутри обыкновенную «хрущёвку», так что же говорить о таких пустяках.

— Ого! Да тут целый кортеж! — выкрикнул Александр, идущий чуть впереди меня и указывающий пальцем за ворота.

Я сначала обратил внимание на его толстую побрякивающую цепь, высовывающуюся из кармана штанов и доходящую практически до колена, а потом посмотрел туда, куда он показывал. Пожалуй, в смысле кортежа было некоторое преувеличение, а вот длинный лимузин, таинственно поблескивающий и напоминающий подводную лодку, за которым стояла широкая легковая машина, были на лицо.

— Никогда не каталась на такой штуке, — улыбнулась Лена, и я подумал, что то же самое могу сказать и про себя.

— Тем интереснее начнётся путешествие. Не стесняйтесь, — улыбнулся Анатолий, минуя распахнувшуюся калитку и останавливаясь возле приоткрытой двери «Хаммера». — Бар, музыка, фильмы и всё такое — в вашем полном распоряжении.

— Да наверняка какая-нибудь попса, знал бы, прихватил с собой правильной музыки, — выпятив губу, хмыкнул Александр, и первым скрылся в недрах лимузина.

Я тактично пропустил вперёд Машу и Лену, а потом, нагнувшись, сам оказался в салоне, бросив быстрый взгляд на Анатолия, о чём-то тихо беседовавшего со скуластым мужчиной средних лет, вылезшего из стоящей сзади машины.

— Эх, красотища!

Лена пододвинулась ко мне и кивнула вглубь.

Да, несомненно, здесь было на что посмотреть: переливающийся разноцветными огоньками пол и потолок, изогнутые широкие сиденья, огромный тонкий телевизионный экран, какие-то запотевшие бутылки в просторных чашах и ряды притягательно мерцающих бокалов. При этом, сказать честно, я был немного и разочарован — в фильмах внутри лимузина всегда казалось гораздо просторнее, чем здесь, да и в полный рост встать явно не получалось.

— Вот так, я же говорил — полная фигня! — снова раздался недовольный голос Александра, загремевшего коробками шкафа, надо которым светился жёлто-зелёным экран с какими-то неестественно выпуклыми кнопками.

— Лично мне — вообще всё равно, что слушать, — Лена, подёргав пальцами, внимательно посмотрела на свои красивые наманикюренные ногти и вздохнула. — Не знаю даже, как я умудрилась согласиться на такую авантюру. Ехать в Италию без единой сумки и с теми вещами, что на мне. Безумие какое-то.

Я неопределённо кивнул и тут в салоне появился Анатолий.

— Ну что? Все комфортно устроились? Поехали?

Мы промолчали, дверь захлопнулась и лишь слабая вибрация в салоне подсказала мне, что машина двинулась в путь.

— Как вам? — Анатолий доверительно склонился ко мне с соседнего сиденья и на его неестественно бледной руке блеснули огненной вспышкой часы «Ролекс», невольно почему-то напомнившие мне «Омегу» Вениамина Аркадьевича. — Всё ещё чувствуете себя немного некомфортно? Можете закурить — пожалуйста. Кстати, если вы предпочитаете «Парламент», на Сицилии вам вряд ли удастся его купить, поэтому рекомендую взять про запас в аэропорту.

— Всё в порядке, спасибо. Знаете…

Мне хотелось так о многом расспросить этого человека и сначала показалось, что я пытаюсь выбрать самый главный и важный вопрос, но в следующее мгновение неожиданно понял, что это другое. Нет, ничего слушать я не хотел — недоговоренность, таинственность и очарование всего происходящего, казалось, были тем самым, в чём я давно нуждался и что неосознанно искал. А начать задумываться, что-то выспрашивать и пытаться вернуться с небес на землю мне показалось здесь более чем неуместным и нежелательным. Я смотрел в салон, на Машу, грустно притулившуюся в углу, и своих новых знакомых, понимая, что хотел бы продолжения этого вечно, искренне удивляясь своим прежним мыслям и даже сомнениям для отступления в прошлое.

— Хорошо, хорошо. Отдыхайте, расслабляйтесь и ни о чём не беспокойтесь.

Анатолий, казалось, различал сквозь своё пенсне всё то, что творилось у меня в душе, и, откинувшись на спинку кресла, стал внимательно вглядываться в поток машин, мельтешащий за тонированным стеклом. Сквозь него я видел немалый интерес окружающих к лимузину — на необычную машину показывали пальцами из салонов автомобилей, замирали и провожали внимательным взглядом прохожие, а пара густо накрашенных школьниц некоторое время даже бежала следом, вытянув яблочные сотовые телефоны и явно делая фотографии. И какой от этого прок? Тут я неожиданно подумал о том, что очень неплохо было бы и мне иметь с собой камеру, раз предстоит первое в жизни настоящее путешествие, если не считать нескольких дней, лет пять назад, по случаю, проведённых в Ленинграде. Интересно, на территории аэропорта можно обзавестись чем-нибудь подобным? Если на карточке лежит та сумма, которую озвучил Анатолий, я вполне могу себе позволить подобную покупку, хотя с другой стороны, мне казалось, что вряд ли поездка на Сицилию в нашем случае будет столь уж весёлой и экскурсионной. В конце концов, найдя шестого, мы должны что-то сделать, определив победителя, и почему-то очень сомнительно, чтобы проигравшие просто так взяли и разъехались по домам. Нет, вряд ли с тенями пройдёт такой номер.

Я чуть прикрыл уставшие и покалывающие глаза, чувствуя, что начинаю как бы немного плыть в другую реальность и отдаляться от происходящего вокруг. Мерные покачивания лимузина убаюкивали, а суета людей вокруг, за исключением замершего Анатолия, кажется, так и звала отгородиться от всего, хотя бы веками. Мерцающий в салоне свет, кажется, стал ярче, и я неожиданно увидел бескрайнее море с большим диском солнца, которое отражалось в волнах и слепило. Теперь я был на большом песчаном пляже, изрезанном странными зигзагами, и почему-то сразу подумал о газонокосилке, которая трудилась здесь недавно. Должно быть, какая-то влюблённая пара медленно ездила на ней по побережью всю ночь, наслаждаясь одиночеством, тишиной и прохладой. Наверное, от этого чувствовалось, что песок физически извергает из себя что-то очень доброе и хорошее — кажется, если приглядеться, даже фонтанирующее небольшими спиральными струйками, образующими причудливые, но очень красивые размытые фигуры. Неужели такое великолепие никто, кроме меня не видит? Я повернулся и тут почувствовал, как что-то тяжело и неустойчиво болтается у меня на шее. Это фотоаппарат! Да, конечно, именно он окажется незаменимым помощником в такой ситуации. Я поднял видоискатель к глазам и попытался покрутить объектив, чтобы настроить чёткость, но всё только плыло и размывалось. Может быть, у меня просто ухудшилось зрение и всё дело только в этом? Тогда срочно нужны очки! Порывшись в карманах удобной рубахи лимонного цвета, я ничего там не обнаружил, кроме пары каких-то скомканных бумажек с цифрами. Нет, это точно не поможет. А так хотелось сфотографировать такую красоту и оставить её в дополнение к часто изменчивой памяти! Это заставило меня снова пробовать крутить объектив, и вот наконец что-то начало получаться. Правда, море и пляж всё ещё выглядели как-то туманно, но появились резкие тени, которые подчёркивали волны, зигзаги песка и особенно спиралевидный дым, который теперь больше напоминал кованые решётки ограды. Нет, в этом не было ничего завораживающего, а, скорее лишь пугающее и зовущее бежать отсюда со всех ног, чтобы всё не стало ещё хуже. Однако я не оставил своих попыток настроить оптику, добившись лишь того, что тени начали занимать всё больше пространства и тянуться в мою сторону. Может быть, по стеклу просто что-то размазалось и его надо протереть? Возможно, даже отлично подойдёт край рубашки, если подышать и аккуратно выбрать место без швов. А куда девать пуговицы? Это почему-то показалось мне очень важной для размышления темой и, кажется, на какое-то время отвлекло от происходящего. А между тем тени начали проникать в объектив фотоаппарата и чавкать, как сгустки грязи. Мгновение — и они прошли сквозь видоискатель, брызнув мне в глаз и на лоб чем-то обжигающим и тянущим. Я хотел быстро отстранить фотоаппарат, но смог лишь немного отодвинуть его в сторону — цепкие, словно крохотные ручки, потоки грязи держали сильно, и по их ниточкам начинали струиться всё новые отвратительные комки. Постепенно моё лицо залило отвратительной жижей, а свет начал меркнуть, когда она попала в глаза и стала неукротимо рвать в стороны губы, чтобы оказаться во рту и проникнуть внутрь. После этого, сопротивляться точно было бесполезно, и я боролся, пока мог, вздрагивая всем телом и силясь отвернуться. Потом рот пронзила вспышка боли, мне показалось, что зубы разъезжаются в стороны, сломленные натиском теней, и теперь меня ждал настоящий ужас.