Кто‑то тряс ее за плечо.

– Извините, вы не могли бы нам помочь?

Девочка‑диспетчер очнулась от полусна и осоловелыми глазами посмотрела на говорившего. Разбудил ее мальчик лет девяти‑десяти. Светленький, кучерявый, одет в простой и удобный комбинезон темно‑синего цвета. Рядом с мальчиком стояли двое ребят постарше в легких спортивных куртках, джинсах и кроссовках.

– Извините, вы не могли бы нам помочь? – повторил свой вопрос мальчик.

– Что еще? – зевая, переспросила диспетчер.

– Я – Эндрю Мак‑Кин‑второй. Прилетел с планеты Альфавега. Ищу своих друзей Матвея Курочкина, Николая Сидоренко и Джессику Лоу.

Диспетчер задумалась. Лайнеры на Гринтерру и Альфавегу уже отправили. Про землян указаний не было. Но кого‑то искать, когда так хочется спать…

– Ну, а причем здесь я? – опять зевнула диспетчер.

– Но ведь у вас должны быть сведения, кто из детей в каком районе городка проживает.

– Не‑а. Там, внизу, такой беспорядок твориться. Все перепутано, никого не найдешь. А просто позвонить ты своим друзьям не можешь? Или коммуникатор дома забыл?

– Я хотел, чтобы сюрприз был, – грустно ответил Эндрю.

– Тогда начни поиски с медицинских центров. Если они проходили в каком‑нибудь их них медосмотр, то и живут где‑то рядом.

– Спасибо, – приободрился Эндрю, – а можно, мы используем посадочный модуль яхты? На лифте долго, да и медцентров много, наверное. Перелетать от одного к другому будет удобнее.

– Валяйте, – ответила девочка‑диспетчер. Она даже не сообразила, что нарушает инструкцию.

Основательно подкрепившись и отдохнув с полчаса, Матвей и Колька продолжили путь. Лес стал гуще, но идти вниз было значительно легче. Да и рюкзаки, хоть на немного, но полегчали. Робот ДРИП мелькал в пяти‑десяти метрах впереди, выискивая лучшую дорогу. Все так же пищали и суетились орехоеды, стараясь избежать встречи с людьми. Изредка встречались крупные круглые жуки. Из‑за перламутрового волнистого панциря их можно было принять за выброшенные на берег ракушки.

Неожиданно орехоеды запищали громче, потом умолкли. Начали взбираться на пальмы и прятаться в густой листве. Мимо ребят, едва не задев Матвея, стрелой пронесся возбужденно хрюкающий охотник на змееящерков. Послышался хриплый свист, сменяемый глухим сопением.

Удивленные, Матвей и Колька остановились.

– Что это? – шепотом спросил Колька.

– Не знаю, – так же шепотом ответил Матвей, – Может, гиббон?

Между деревьев появилась мохнатая волосатая туша. Она приближалась, раскачиваясь, словно утка, на коротких ножках. Гиббон переходил от пальмы к пальме и длинными, раза в четыре длиннее ног, руками, тряс стволы. Подождав секунду, не упадет ли орехоед, шел дальше. Из похожей на волчью пасти свисал длинный красный язык. С языка капала красная слюна, оставляя мокрую дорожку под ногами зверя.

– Апчхи, – чихнул Матвей.

Гиббон развернулся к друзьям. Увидел их, помотал головой и что‑то радостно прохрипел. Не спеша направился к спасателям. А те застыли, загипнотизированные взглядом больших желтых глаз хищника.

Встретившегося на пути ДРИПа гиббон отбросил коротким взмахом руки. Робот улетел, кувыркаясь в воздухе. Ударился о ближайший ствол и срикошетил позади гиббона, упав на спину. Зверь в мерзкой ухмылке оскалил пасть и поднял руки. То, что он не обнимать их собрался, друзья понимали. Но сделать ничего не могли.

Вдруг гиббон удивленно крякнул, пошатнулся и упал навзничь. Это ДРИП успел перевернуться на своих десяти гибких ножках и выпустил иглу‑парализатор. Вскоре деревья затряслись от могучего храпа спящего зверя.

Когда прошло оцепенение, Матвей сказал:

– Ну, ДРИП, ну молодец. Пропали бы без тебя.

– И зачем только я согласился идти с тобой, – пробормотал Колька.

Оставшийся путь к долине с куполом прошли без приключений.

Лес закончился. Нежная, шелковистая, по щиколотку трава скрадывала шаги. Вокруг купола не было ни души, он казался старым и заброшенным. Раструбы антенн были причудливо смяты и напоминали засохшие грибы. Рядом с ними, на растрескавшемся от времени бетоне взлетно‑посадочной площадки стоял модуль «Быстрохода‑12». Сверху он был тщательно укрыт листьями и ветками. Ветки и листья сплошь засыпаны такой же, как в долине, травой. Поэтому не то, что из космоса, даже с высоты горы увидеть модуль было невозможно.

– Что бы так замаскировать, не один час потратить нужно, – сказал приободрившийся после выхода из леса Колька.

– Да, кто‑то постарался. Спрятал модуль основательно, в надежде потом им воспользоваться. Смотри, даже поле защитное установил, – проверил Матвей, – Надеюсь, этот неизвестный не спрячется от нас в куполе.

Не без труда они открыли скрипучую алюминиевую дверь. Перед ними был короткий пыльный коридор с серой пластиковой дверью в конце. На потолке еле светилась одинокая лампа. Первым в полумрак ступил ДРИП, за ним, осторожно шагая, Матвей и Колька. Внезапно пол под ними раскрылся, и все трое полетели куда‑то вниз.

Глава 28. «Virus holidays» атакует

В медицинском отсеке космопорта Гринтерры пахло ландышами. Но самим весенним земным цветам в этом образце порядка и стерильности места не нашлось. Стол, три стула, кушетка в углу. В другом углу – камера для обследований, несколько приборов. Кроме Анны и офицера, который представился Иваном Родригесом, в отсеке была полная женщина‑врач в белом халате. Лицо ее закрывала полупрозрачная маска. Женщина сидела на стуле возле кушетки, разложив на втором раскрытый то ли кейс, то ли чемодан.

На кушетке лежал худенький мальчик. На его левую обнаженную руку был одет черный кожаный рукав. Несколько спиральных проводов соединяли рукав с чемоданом. В мальчике Анна узнала Гошку, непоседу и проказника. Его дольше всех пришлось уговаривать вернуться на Гринтерру.

– Ну, как? – с порога спросил Родригес врача.

Врач отрицательно покачала головой и сняла с Гошки рукав. Лицо Родригеса помрачнело.

– Я могу идти? – спросил Гошка. Получив утвердительный ответ «Да», пулей выскочил наружу.

– Теперь мне ложиться? – спросила Анна.

– Погоди, – ответил Родригес, – сначала присядь. Поговорим.

Анна присела на краешек стула. Сердце набатом колотилось в груди, удары гулким эхом отдавались по всему телу, от живота до кончиков пальцев. Анна чувствовала, что происходит что‑то важное, к тому же нехорошее.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Родригес, – продолжаешь чихать?

– Почти перестала.

– По дороге домой не заметила ничего странного? Аномального в поведении попутчиков?

Анн задумалась. Потом отрицательно покачала головой:

– Нет. Все вели себя как всегда. Как… на новом Артеке. Разве что стюардесса была какая‑то несерьезная. Слишком веселая.

– То есть, «как на Новом Артеке», – серьезно повторил Родригес. – Видишь ли, Анна, ты стала невольным участником весьма необычных событий. То, что произошло, необходимо пока сохранить в тайне.

– Но я ничего особенного не знаю!

– Но о вирусе «virus holidays» тебе ведь известно?

– Да.

– Так вот. Человечество давно не сталкивалось ни с чем подобным. Эпидемии, болезни остались в далеком прошлом. Сегодня мы лечим в основном только спортивные травмы да легкие недомогания наподобие простуды. Появившийся на Новом Артеке вирус‑мутант – первое серьезное испытание за несколько сотен лет. Ученые медики и микробиологи надеялись, что подобно своему родителю, «вирусу радости и доброты», новый вирус не сможет жить и размножаться за пределами своей атмосферы. Но все равно мы готовились к худшему.

Родригес вздохнул. После небольшой паузы снова заговорил:

– Худшее и произошло. «Virus holidays» не только не погиб при перелете. Он запустил механизм ускоренного размножения. Это показывают все анализы и расчеты.

– Но ведь тогда нужно всех прилетевших изолировать! – воскликнула Анна. – Нужен строжайший карантин!

– Увы, – улыбнулся Родригес, но глаза его оставались печальными, – даже я не все понимаю в политике. Межпланетное Правительство боится паники и беспорядков. Поэтому решено, что карантин будет действовать на целой планете – всей Гринтерре. Еще и на Альфавеге. Вывоз детей на другие планеты пока приостановлен.