— Чего? — несмотря на то, что женщина отозвалась на имя, это был голос не Милены.

— Ты — кто?.. — он снова кое-как открыл веки.

— Не узнал? — девчонка усмехнулась и, присев рядом, сложила на коленях руки.

— Узнал, — с трудом перевернувшись на спину, он снова закрыл глаза, — А где Ленка?

— Не знаю, — Ленка, его давняя поклонница, пожала плечами, — Ушла, наверное.

— Куда?..

— А я откуда знаю?

— А ты… Давно здесь?.. — Журавлёву с трудом давались слова, казалось, что опухло не только лицо, а и язык.

— Да дня три… Ваши играют без тебя уже третью неделю. Говоров сказал Маре, что ты заболел, и что сейчас живёшь один. Я и приехала.

— А дверь?..

— Была открыта, — девушка встала с дивана и направилась в кухню, — может, хочешь чего?

— Хочу…

— Чего?

— Застрелиться.

Он всё же кое-как поднялся. Ленка помогла добраться до кухни и прикурила сигарету — Журавлёв не мог даже вставить её в рот негнущимися пальцами. Выпив с литр воды, тут же нагнулся над раковиной…

Терпеливо убрав за ним, Ленка так же, поддерживая, помогла ему снова добраться до дивана.

— Бухать ещё будешь? — глядя, как он, свернувшись клубком, замер на постели, она присела в кресло напротив.

— Нет… — еле выдавил он из себя.

— Ну, и правильно.

— Слушай… Побудь со мной… Хорошо?

— Ладно, — она снова пожала плечами, — побуду.

До самого вечера Журавлёв лежал, не в силах больше встать. Почти трёхнедельный запой выливался в жуткую интоксикацию всего организма, и Ленка то и дело бегала на кухню то за сигаретами, то за водой, то за тряпкой…

— Она тебя совсем бросила? — глядя, как он пытается встать, девушка не выдержала и подхватила его под локоть.

— Совсем, — он ещё плохо соображал, но на этот вопрос ответил уверенно.

— Ну, конечно, — она ехидно усмехнулась, — подарки получать да по заграницам разъезжать приятнее…

— Помолчи, поняла?.. — он прошаркал на кухню и взял пачку сигарет, — Ванну мне лучше набери…

— Да запросто! — повернувшись на одной ножке, девушка бодро выбежала из кухни.

Горячая ванна и прохладный душ немного облегчили состояние, и Женька на ночь выпил чашку чая, порадовавшись уже тому, что его не стошнило.

Ленка пробыла с ним все первые несколько дней «отходняка», вливая в него то куриный бульон, который приносила из дома, то чай с мёдом, то молоко… Женька впервые был искренне благодарен этой девчрнке, единственной живой душе, оказавшейся рядом в тяжёлые, болезненные дни.

— Что, всё ещё плохо? — приехав к нему в очередной раз, девушка участливо смотрела, как он лежит на постели.

— Не плохо, а… — Журавлёв нецензурно выругался.

— У меня такого не было…

— И не надо, — он повернул к ней голову, — никогда не пей, слышишь?.. И траву курить бросай.

— Так я много и не курю, — она весело уселась рядом с ним, — и пью только пиво…

— Так с пива и начинается… — почувствовав близость женского тела, он невольно провёл рукой по её спине, — Думаешь, я сразу так бухать начал?

— Ой, щекотно!.. — она нарочно поёжилась под его рукой, потом, повернувшись, прилегла рядом, — А хочешь, я тебе массаж сделаю?

— А хочешь, я — тебе?.. — его рука уже вовсю мяла её грудь, — Раздевайся…

Он понял, что Милена ушла от него… Смутно вспоминая все прошедшие дни, он не винил её ни в чём, скорее, даже оправдывал, понимая, что редкая женщина смогла бы принять все обстоятельства, которыми сопровождались их отношения. Звонить он ей пока не стал, отложив разговор на потом, когда он совсем выйдет из этого жуткого состояния… Три недели беспробудного пьянства — такое с ним было впервые. Все предыдущие «загулы» ограничивались несколькими днями, а вот теперь…

Единственный, кому он решился позвонить, как только стало немного легче, был Димка Морозов.

— Привет, — вопреки ожиданиям, тон Морозова был скорее радостным, чем строгим.

— Я понимаю, что оправдываться не стоит, — Журавлёв всё ещё разговаривал с трудом, но тут собрал все силы, — ты меня уже уволил?

— Пока нет.

— Кто за клавишами?

— То я, то Наташка. Кого-то со стороны брать с нашим репертуаром временно — нет смысла, ты же сам понимаешь. Или на постоянно, или никак. Ты как — в порядке?

— Не совсем, но выхожу из коматозы.

— Когда выйдешь окончательно?

— Дня через два, думаю, совсем оклемаюсь. Если ты меня ещё не уволил…

— Жека, тебя никто не уволил. Но поговорить надо.

— Понял. Поговорим.

После разговора с Морозовым Женька почувствовал некоторое облегчение. Работа пока не потеряна. Если он ничего и нигде не натворил в эти дни… Впрочем, если бы натворил, уже бы знал.

Настя… Воспоминание о бывшей невесте внезапно обожгло, отдаваясь во всё ещё затуманенном мозгу жуткой болью… Он никак не мог сообразить: эта боль — физическая или душевная?.. Звонить он ей не стал, понимая, что сказать нечего, а слова утешения казались ему сейчас бессмысленными. Вот уже третье утро просыпаясь вместе со своей фанаткой Ленкой, он всё больше и больше убеждал себя в том, что к прошлому возврата нет и не будет — во всех его проявлениях. Не будет… Если не считать одного обстоятельства.

Он очень удивился раздавшемуся звонку в дверь, раздавшемуся на следующий вечер после разговора с Морозовым. Первым порывом было выскочить в прихожую… Но надежда, что это Милена, вспыхнула в душе так же внезапно, как и погасла: на кухне вовсю хозяйничала другая Ленка…

— Привет, — он с облегчением впустил неожиданную гостью, — проходи.

— Привет, — Наташка улыбнулась и, разувшись, прошла следом за Журавлёвым, — я ненадолго, меня Димка отпустил на полчаса.

— Он что, с детьми?

— Нет… — она хотела сказать, что с детьми — Милена, но потом решила промолчать, — Он ждёт меня в студии, я машину взяла и к тебе приехала.

— А кто с детьми? — он спросил это как-то отвлечённо, но Наташа уловила напряжённость в его голосе.

— Здравствуйте… — не ответив на его вопрос, она как вкопанная остановилась у двери в кухню.

— Здрасьте, — не очень приветливо ответила Ленка, у плиты помешивая в кастрюле суп.

— В общем, я ненадолго, — моментально сменив тон, Наташка резко повернулась к Журавлёву, — и, если честно, не знаю, нужно ли было приезжать вообще…

— Иди сюда, — он за руку утащил её в комнату и насильно усадил в кресло, — Наташка, я ужасно рад тебя видеть.

— Кто это? — кивая головой в сторону кухни, Наташа не сводила с него строгого взгляда, — Только не говори, что сестра…

— А ты сама не узнаёшь? — он усмехнулся, — Ты же сама всё знаешь.

— Ну, да. Девочки-фанатки, всегда готовые прийти на помощь…

— Ну, в общем, — да. Но это ни о чём не говорит.

— Конечно, — Наташа с сарказмом кивнула на коробочку из-под презервативов на спинке дивана, которую Журавлёв забыл убрать, — и это тоже ни о чём не говорит…

— Подожди, — заметив, что она готова вскочить и уйти, Женька положил ей руку на плечо, — ты ведь не просто так пришла? Наташа?.. И Дима тебя на просто так отпустил к холостому мужчине, правда?.. Была ведь причина?..

— Была, — она снова присела на кресло, — я думала, что ты тут страдаешь в одиночестве…

— А кто тебе сказал, что у меня полный айс на душе? — затолкав в карман злополучную коробку, он присел напротив Наташки, — Хреново мне, Наташка. Так хреново, что вот сейчас сижу и жалуюсь тебе… Впервые в жизни — жалуюсь.

— Женя…

— Подожди, — перебив её, он ещё несколько секунд помолчал, — И не просто жалуюсь… А жалуюсь — женщине. А это для Жени Журавлёва — верная смерть.