Глава 32

В последующие дни Саммерс продолжал ловить преступников и напряженно раздумывать об обстоятельствах ограбления банка. Однако никаких новых идей за последние дни у него так и не появилось. Наоборот, нарастала усталость и опасение того, что раскрыть ограбление банка ему, скорее всего, не удастся.

Смена подходила к концу, они только что вернулись с очередного вызова. Саммерс нехотя перешагнул порог своего кабинета и сел за стол. Как ему надоел этот кабинет, да и стол тоже! Если бы кто знал. Значит, пора писать рапорт об отставке и уходить из полиции. Саммерс стал вяло размышлять о темах своих первых криминальных романов. Поразмышляв так некоторое время, Саммерс почувствовал, что успел за время последней погони за преступниками изрядно проголодаться, и поэтому решил пойти выпить кофе. В кабинете остался Хаппел, он продолжал обрабатывать накопившиеся за день протоколы. Внезапно дверь в кабинет с шумом раскрылась, на пороге показался капитан Харрисон. Вид у него был очень грозный. Он кивнул головой в сторону стола Саммерса и раздраженно спросил:

— Где «лапша»? Опять ерундой всякой занимается?

— Никак нет, — бодро отрапортовал Хаппел. — Лейтенант Саммерс вышел по делам. Скоро вернется.

— Как только вернется, скажи, чтобы немедленно зашел ко мне.

Капитан с силой хлопнул дверью. Когда Саммерс вернулся, сержант со смехом стал рассказывать ему о приходе капитана.

— Что, опять волну гонит? — усмехнувшись, спросил Саммерс.

— Нет, похоже, дело уже до пены дошло.

— Послать бы его к черту, — с некоторым раздражением сказал Саммерс, — но ничего не поделаешь. Коль продолжаю еще служить, значит надо подчиняться.

Он нехотя направился в кабинет к начальнику. Как только он вошел, капитан раздраженно кивнул ему и указал на кресло. Саммерс сел и с улыбкой стал рассматривать своего начальника.

— Нет, вы только посмотрите на него, — возмутился Харрисон. — Он еще и смеется. Что смешного ты увидел?

— Нет, Марк, я не смеюсь. Мне просто жалко тебя.

— Жалко?

— Да, жалко, — продолжил Саммерс. — Я и сам совсем недавно начал это понимать. Сейчас попробую объяснить… Понимаешь, Марк, в жизни, оказывается, так много интересного, что жизни человека не хватает, чтобы увидеть, осознать, даже маленькую частицу всего окружающего нас. Так вот всю жизнь прокрутишься и умрешь, ничего не поняв и не увидев.

— Ладно, хватит вешать мне на уши свою лапшу, — раздраженно ответил капитан. — Некогда мне тут философствовать. Дел выше крыши. Город просто захлебывается от преступности. Мэр города, да и губернатор штата, постоянно дергают. А он, видите ли, решил созерцать цветочки с птичками. Кто работать будет, я тебя спрашиваю? Полно нераскрытых дел, каждый час новые вызовы. А некоторая часть полицейских занимаются какими-то делишками в рабочее время… И, потом, что это за счет на оплату лингвистической экспертизы. Какая еще, к черту, экспертиза? Что ты вечно выдумываешь?

— Неужели слишком большую сумму запросил? — поинтересовался Саммерс.

— Нет, не очень. И все же, что за подпольные дела?

Саммерс понял, что капитана больше всего раздражает неизвестность. Не сам факт несанкционированного расследования его подчиненным ограбления банка, а не знание обстановки. Капитан не владел информацией, значит, не владел ситуацией. Это уже серьезный повод для раздражения.

— Что, уже донесли? — усмехнулся Саммерс.

— Доложили по службе, — поправил его капитан. — Владение информацией — это важная часть охраны правопорядка. Не мне тебе об этом рассказывать… Тебе я вижу, не дает покоя слава Дон Кихота. Навыдумывал себе «ветряных мельниц» и решил воевать с ними? А кто будет ловить преступников на улицах города? Города, между прочим, в котором ты живешь. Ты же полицейский! Как можешь заниматься подобной чепухой, когда кругом твориться такое?

— Во-первых, мои «мельницы» не ветряные, а вполне реальные, — возразил Саммерс. — Миллион баксов — это вам не фунт лапшички. И, кстати, преступники, совершившие это чудовищное преступление, продолжают ходить по улицам моего города. Во-вторых, в глубине души я сыщик и, видимо, останусь им до конца жизни. А вот полицейским мне уже надоело быть. Сыт по горло! И скоро положу конец всем этим кодексам, правилам и положениям. И, в-третьих, не следует считать Дон Кихота сумасбродным и выжившим из ума старикашкой. Имя Дон Кихота — это символ высшего служения благородной идее, символ чести и порядочности. Если именно это ты имел в виду, сравнивая меня с Дон Кихотом, то весьма признателен. Если другое…

— Я не считаю тебя сумасшедшим, и не считаю, что ты полностью перестал исполнять долг. Мне просто жалко смотреть, как ты тратишь впустую свои силы и время.

— Преступников я ловлю, — возразил лейтенант, — и ловлю неплохо. А вот чем заняться в свободное время я решу сам, без посторонних советов.

— Ты, я вижу, в последнее время очень умным стал! — раздраженно заявил Харрисон. — Даже позволяешь себе философствовать. Просто можно позавидовать.

— Да пошел, ты…

Саммерс встал и, несмотря на раздраженные окрики капитана, направился к выходу. Вернувшись к себе в кабинет, он сел за стол и погрузился в раздумья. Сложившаяся обстановка его крайне раздражала. Ему казалось, что он начал приближаться к чему-то важному в понимании запутанного преступления, а тут «этот», со своим стремлением все знать и контролировать. Вообще, Саммерс считал хорошими начальниками только тех, кто не мешал работать своим подчиненным, а в случае успеха умел ловко «примазаться» на последнем этапе. Плохой же начальник, по мнению лейтенанта, постоянно дергает своих подчиненных, не давая им проявлять инициативу при решении даже элементарных задач. Харрисона он явно не считал лучшим начальником.

Глава 33

Прошло уже много времени, а Саммерс так и продолжал неподвижно сидеть в своем кресле. Вид у него был подавленный и мрачный. Сержант Хаппел закончил обработку очередных протоколов и выключил компьютер. Смена давно закончилась, и пора было собираться домой. Видя, что лейтенант просидел неподвижно уже целый час, Хаппел решил, что необходимо каким-то образом вывести его из подобного состояния. С некоторой опаской, так как за вмешательство в мыслительный процесс своего начальника ему частенько попадало, Хаппел сказал:

— Шеф, пора домой.

Саммерс продолжал сидеть неподвижно, словно находился в прострации и ничего не замечал вокруг.

— Наша смена давно уже закончилась, пора домой, — вновь повторил сержант.

— Что ты говоришь? — наконец Саммерс очнулся. Затем он поглядел на часы, — действительно уже поздно, а я даже не заметил, как пролетело время.

— Как же тут заметишь? Сегодня вы слишком уж задумчивый, — отозвался сержант.

— Эх, Хаппел, если бы ты знал, как я устал! — сказал Саммерс, и с размаха ударил кулаком по столу.

— Шеф, а может быть, не надо? — испугано спросил Хаппел.

— Что не надо? — удивился лейтенант.

— Ну, кулаком по столу.

— Действительно, не надо, — после некоторого раздумья согласился Саммерс. — Не хочется что-то мне домой.

— Как же это так, шеф? Вы всегда с удовольствием возвращаетесь домой, — настаивал сержант. — Ну, поехали домой, к Барбаре.

— Не хочу домой, не хочу к Барбаре, — возразил Саммерс. — Слушай Хаппел, а давай мы с тобой выпьем. Уж больно противно на душе.

— Что выпьем? — удивился сержант.

— Ну, виски, например, — развел руками Саммерс, — а может быть, водочки… Слушай, русская водка, как раз то, что сейчас надо.

— Шеф, вы что? Это же пьянство! Мы ведь полицейские, и на службе к тому же.

— Какое пьянство? — Саммерс даже сморщился, словно от зубной боли. — Выпьем немножко и все. Кроме того, наша смена кончилась, значит, мы не при исполнении обязанностей, значит, мы обычные люди и имеет право немножко пропустить.

— Шеф, а может быть, обойдемся без этого?

— Нет, Хаппел, не обойдемся. Поехали, хотя бы за компанию посидишь.