Но вот любопытная деталь: заключенного не забывают последующие российские государи, Павел I и Александр I. Павел выпускает Аша на свободу, но, как и Екатерина, пытается вынудить у него признание, что его мнение относительно Шувалова — всего-навсего заблуждение. Аш упорствует и снова попадает в тюрьму. При Александре I была создана специальная комиссия по помилованию репрессированных в годы правления Павла I, но и она не освободила Аша. Сохранилось ее заключение: «Комиссия полагает и впредь его (Аша. — Авт.), как не исправившегося в уме, оставить в Спасо-Евфимиевском монастыре, с поручением губернскому начальству, дабы о нем по временам доносили Сенату».
Не слишком ли сурово обошлись с человеком? Вопрос риторический. Те, кто заключал Аша в тюрьмы и монастыри, делали это не из простого удовольствия, а в силу суровой для них необходимости. Они знали правду и всеми силами скрывали ее, ибо она таила для них величайшую опасность. Какую — об этом мы поговорим в заключительной части нашего очерка. А пока же ответим на поставленный ранее вопрос: почему кардинально менялся династический расклад русских самодержцев, если принять за истину, что Шувалов был сыном императрицы Анны Иоанновны и к тому же являлся отцом «княжны Таракановой»?
Нарисуем некоторые логические схемы. Итак, Шувалов — сын Анны Иоанновны, которая была дочерью старшего брата Петра I, и он же — отец самозванки, чья мать, императрица Елизавета, была старшей представительницей в линии уже самого Петра. Таким образом, женщина, которую Екатерина II пренебрежительно называла «побродяжкой», на ветвях генеалогического древа русской царствующей династии стояла в одном колене с Петром III и Анной Леопольдовной, матерью императора Иоанна Антоновича, то есть выше цесаревича Павла, официального наследника Екатерины II.
Но ведь это же катастрофа! Мало того что сама Екатерина заняла престол насильственным образом, так она же, в обход законной наследницы, назначает себе в преемники сына, который — хочешь не хочешь — станет, по логике вещей, обыкновенным узурпатором. Конечно, императрица все это прекрасно понимала, в уме ей отказать нельзя, и не потому ли во все время следствия, ведшегося за глухими стенами Алексеевского равелина, она так тревожилась, что боялась выступления оппозиции? Ведь последняя, пользуясь правом первородства узницы, могла предпринять меры к устранению от трона не только наследника Павла, но и самой Екатерины. Не потому ли императрица так стремилась услышать от самозванки признание в ее истинном происхождении? И тут самое время поговорить об этом и нам.
В начале четвертой главы приведена история жизни самозванки, рассказанная ею самой и названной князем А.М. Голицыным невероятной. Напомним узловые вопросы той истории. Итак, самозванка заявила, что не знает, где родилась и кто были ее родители. Что выросла она в Киле, но в девять лет ее увезли в Персию. Оттуда она попала в Багдад, в дом богатого человека по имени Гамет. У него она познакомилась с князем Гали, который увез ее в Исфаган и там объявил ей, что она — дочь императрицы Елизаветы. (Не забудем, что на одном из допросов самозванка назвала Гали своим дядей. — Авт.) Из Исфагана Гали увез ее в Европу, куда они попали через Ригу и Кенигсберг. После этого были Берлин, Лондон, а с 1772 года — Париж.
История и в самом деле необычная, но неужели ничто не подтверждает ее? Оказывается, подтверждает. Взять хотя бы фамилию «Тараканова», которая всегда удивляла историков — откуда она появилась? Ведь среди ближайшего окружения императрицы Елизаветы не было человека, который носил бы ее. По этому поводу выдвигались разные предположения, например, такое: фамилия якобы происходит от названия слободы Таракановки, расположенной во владениях графа Алексея Разумовского. Но, как выяснилось, такой слободы на землях фаворита Елизаветы никогда не было. Тогда стали ворошить многочисленную родню Разумовского и обнаружили, что одна из его племянниц была замужем за неким Ефимом Федоровичем Дараганом, казацким полковником. Со времен фамилии переменили на Дараганов, а еще позже она трансформировалась в Тараканов.
Но это упражнение показывает лишь ловкость ума и воображения некоторых исследователей, тогда как ларчик открывался просто — Тараканов существовал в действительности. Правда, до поры до времени он, простой генерал-майор, был далек от придворных кругов и тянул нелегкую солдатскую лямку не в столицах, а все больше на украинах, но затем попал в поле зрения Елизаветы, тогда еще цесаревны. Познакомился и с Алексеем Разумовским, несмотря на то, что никаких видимых причин для такого знакомства не было. И хотя некоторые историки говорят, что Тараканова приблизили к Елизавете и Разумовскому в качестве официального отца для их детей (тем самым пытаясь обосновать версию, что «всклепавшая на себя имя» — дочь именно Разумовского), думается, это не так. Самозванка была значительно моложе детей Елизаветы и Разумовского, а вот в дочери Ивану Шувалову, связь которого с Елизаветой началась в 1749 году, она годилась вполне, поскольку родилась, по общему мнению, тремя годами позже. Ее-то «отцом» и мог стать генерал-майор Тараканов.
Тянем ниточку дальше. В 1750-х годах мы видим Тараканова уже командиром крупного войскового соединения в персидском походе. С чем может ассоциироваться этот факт? Да с тем, что самозванка в своих рассказах не раз упоминала, что в Персии она была с дядей. Но кто такой этот дядя? Уж не наш ли генерал-майор, который, как полагает часть исследователей, к тому времени удочерил будущую «княжну Елизавету Всероссийскую», поскольку ее законные родители по государственным соображениям не могли признать ее своей?
Как видим, в «фантастической» версии жизни Таракановой, рассказанной ею самой, появляются кое-какие просветы. Дальше — больше. Помните, самозванка говорила, что некоторое время жила в Киле? А Киль — это Голштиния, наследственная вотчина Петра III, племянника Елизаветы. Туда, как полагают, и отправили дочь императрицы после ее смерти, чтобы девочка не стала разменной картой в борьбе, развернувшейся вокруг трона.
Но вот на престол всходит Екатерина II. Ее муж, император Петр III, убит братьями Орловыми (вероятно — Алексеем Орловым) в Ропше, и Голштиния, таким образом, переходит в наследство Екатерине. Однако в 1767 году она отказывается от права на нее в пользу Дании. Дочери Елизаветы приходится покинуть Киль и пуститься в странствование по Европе. И это тоже похоже на правду — ведь именно в 1767 году, если верить де Кастере, в замке Кароля Радзивилла объявляется девушка, которую называют наследницей русского престола.
Еще один немаловажный факт: в переписке, которую вела самозванка, есть упоминание о ее русском опекуне, который жил в Спа. Но там жил не кто иной, как граф Шувалов! Совпадение? Если да, то, согласитесь, довольно подозрительное, тем более что позже, когда разбирали переписку самозванки, граф Орлов обнаружил среди бумаг немало писем, написанных, по его уверению, рукой Шувалова. (Этот факт до сих пор оспаривается некоторыми историками. — Авт.) Да и маршруты переездов последнего по Европе во многих случаях почему-то странным образом пересекаются с маршрутами самозванки.
Кстати, насчет этих самых переездов. Казалось бы: ну кто такой граф Шувалов? Бывший фаворит императрицы Елизаветы, а ныне — частное лицо и вольный путешественник (впрочем, не такой уж вольный, поскольку отъезд из России был для Шувалова все-таки вынужденным). Но посмотрите, кто принимает его в Европе — в основном королевские особы!
В Вене графа с особым почтением встречает австрийский император Иосиф II, в Париже герцог Орлеанский преподносит Шувалову ценные подарки. Не остается в стороне и Ватикан.
Чем объяснить все это обилие почестей? Ведь в том статусе, в каком Шувалов пребывал в то время, он вряд ли представлял какой-либо интерес для коронованных лиц. И тем не менее они его принимали. Спрашивается: почему? Может быть, знали о Шувалове нечто такое, что заставляло их обходиться с ним как с равным? Не секрет, что многие европейские государи, а французский король в первую очередь, хотели бы видеть на российском престоле фигуру более легитимную, чем Екатерина II (заметим заодно, что та же Франция признала Россию в качестве империи лишь за 20 лет до описываемых событий — в 1754 году, хотя Петр I принял титул императора тридцатью годами раньше). Так, может, под этой легитимной фигурой подразумевался Шувалов? Может, в Европе знали о его происхождении, отсюда и все реверансы?