— Что, просто так, без гипноза, никто уже и не дает!? — звонко, на весь зал спросила я.

Дюшка так отвесил челюсть, что стали видны кончики клыков. И я этим тут же воспользовалась.

— Так, резцы на месте, нижние клыки увеличены, но не сильно, а вот прикус неправильный. А коренные зубы странной формы. Больной, вы в курсе, что у вас косые коренные зубы!? Эй, ты, не закрывай пасть, я еще верхнюю челюсть не осмотрела!

Дюшка так резко захлопнул рот, что чуть сам себя не покусал и воззрился на меня.

— Ты можешь не подчиняться моей воле?

— Могу. Я все могу, просто пока не хочу. А Катьку отпусти.

— Странно. Очень странно. — Дюшка даже и не подумал послушаться, а я решила пока не повторять. Хоть какую-нибудь бы мне инфу про этого вампира!

— А что — это первый случай?

— За всю мою жизнь, — рассеянно подтвердил вампир.

— Да ну! И сколько же вам лет? Дюшка уже опомнился и расплылся в паскудной такой улыбочке.

— Столько, на сколько я себя чувствую.

— И на сколько же лет себя чувствует ходячий труп, — не отставала я.

— А вы бы сказали…

— Семьсот! — выпалила я. — Плюс-минус сорок лет!

С чего я так ляпнула — черт меня знает. Просто от фонаря. Как всегда. Иногда я ляпала такое, что самой оказывалось стыдно, но это оказывалось чистой правдой. Кажется, вампир тоже был удивлен.

— Семьсот тридцать два года, — сознался он.

— Почти, — обрадовалась я неизвестно чему. — Скажите, а Ивана Грозного вы не знали? А Петра Первого? Людовика Четырнадцатого? Улыбка стала еще шире. Клыки сверкнули в полумраке.

— Вас так интересуют исторические личности?

— Я люблю интересные истории.

— А НАША история вас не интересует? Или вы живете прошлыми днями?

— За неимением лучшего, — передернула я плечами.

— Уверяю вас, скоро вам будет чем заняться и без истории.

— Это что — наезд?! — окрысилась я.

— Даже если и так! И что ты мне сделаешь?

Дюшка развалился на стуле, нагло и по-хамски глядя мне в лицо. А я вдруг поняла, что миром договориться не удастся. А раз так…

Эх, сгорел сарай, гори и хата! Не уважаете!? Так я вас напугаю до заикания — и научу уважать молодежь! Вы у меня навек заречетесь цапаться с Леоверенскими! Я подняла бокал с водой и принялась разглядывать его на свет.

— А что вы вообще хотите от нас получить? Почему именно Катька? Мало ли других? Сами предложат, сами дадут, еще и отбиваться замучаетесь… почему вдруг Катька? Хотите выпить кровь или сделать ее вампиром?

— Вампиршей. И очень красивой. У меня, знаете ли, слабость к блондинкам. А ваша подруга очень хороша собой. И очень глупа. Идеальный вариант.

— Почему?

— Она красива и приятна, но она никогда не будет бунтовать. Я кивнула. Да, на это у Катьки ума не хватит.

— Ее согласия вы не спрашивали.

— Зачем?

— Действительно, зачем бы!? Укусить — и вся недолга! Так вот! Она не желает быть вампиром. И я не желаю ей такой судьбы!

— От вас здесь ничего не зависит.

— Наверное. Но не проще ли купить в аптеке пергидроль и перекрасить своих кукол?

— Разумеется, проще. Но это будет подделка-а-а-а-аааааааааааааааа!!!!

Праавильно. Стоило Андрэ чуть-чуть отвлечься — и я тут же швырнула в него весь стакан со святой водой. Ну и попала, как ни странно. Пострадали грудь, лицо и немного рука. Но рука больше от стекла. А вот все остальное…

У меня было такое впечатление, что Дюшка просто течет в тех местах, куда попала святая вода. Как воск с горящей свечки. Я схватила второй стакан — и выплеснула его в лицо Катьке.

— Господи боже мой, иже еси на небеси, да сбудется слово твое, да будет воля твоя, да приидет царствие твое…

Я не зря заходила в церковь, я ведь там еще и книжку с молитвами купила. Вот только запомнила, наверно, не так. Но Дюшку и так скрючило. А Катька захлопала глазами. Я со всей дури отвесила ей затрещину.

— Очнись, ты, жертва аборта! Бежим!

Но сбежать мне не удалось. Рядом со скорчившимся Дюшкой материализовались еще трое. Девчонка и двое парней. Такие же бледные, плавно двигающиеся и клыкастые. Только темноволосые. Ой, твою зоологию… с тремя я одна точно не справлюсь, нашли терминатора! Но пытаться буду. Не убью, так покалечу!

— Господин, что с вами, господин, — все трое захлопотали над Дюшкой. Я сунула руку под свитер, достала флягу и отвинтила колпачок.

— Взять их, — прохрипел вампир. И троица бросилась на нас.

Я неприцельно плеснула святой водой из фляги, но двое увернулись, а один смёл в сторону Катьку и, кажется, треснул ее по голове. Кажется — потому что я просто не разглядывала. Девчонка бросилась ко мне и схватила за левую руку. Какая ж она была сильная… Она бы мне кисть напрочь вырвала, но я треснула ее по лбу другой рукой. А на руке-то браслет с крестами. Теперь уже заорали мы обе. Причем она-то просто визжала, а я… А у меня вырвалось внезапно прочитанное сегодня в какой-то книге: Господи, дай покоя неспящим в ночи… Пусть позабудут голод, золото и мечи… Дай, наконец им смерти, дай им дорогу в рай… Детям твоим заблудшим дай упокоиться, дай…

Я бы под расстрелом не вспомнила — что и откуда взялось. Кресты на руке полыхнули маленьким солнышком. А вампирша завизжала еще громче — и вдруг осыпалась на пол серым пеплом.

И тут мое везение кончилось. Третий гад просто снес меня в угол и приложил затылком об стену. Сознание помутилось, я поплыла куда-то в голубоватый туман, и последней связной мыслью стало: «Чтобы вы мной все отравились, паразиты!»

— Юля! Проснись!

К моему лицу поднесли что-то крайне отвратительное. Воняло так, что у меня челюсти сводило. Нашатырь? Или что-то более едкое? Носки они, что ли с Дюшки сняли, после столетней носки, простите за тавтологию? Дрянь! Я расчихалась — и открыла глаза. И побольше втянула в себя мерзкого аромата. От него меня начинало мутить, но сознание прояснилось. Где я!? Что со мной!? Все что произошло, я вспомнила на удивление быстро. Точно! Я была в клубе. И там сильно подралась с вампирами. Как последний отморозок. Хотя дед был бы мной доволен.

Я ведь не терминатор. И не стала бы рисковать своей жизнью. Просто — просто никто бы нас оттуда не отпустил — живыми и невредимыми. Мне оставалось только подороже продать свою жизнь. И еще — вспомнить дедушкины рассказы.

А дед всегда говорил мне, что если драться — то насмерть. Либо ты победишь, либо тебя убьют. Либо… Есть еще и третий вариант. И дед рассказывал мне о каких-то старых народах. Кочевниках, что ли? А у них с чужаками все решалось так. Поединком.

Если чужак был сильнее воина племени, ему не просто оставляли жизнь и свободу, но его уже считали своим. Таким же полноправным кочевником, как и родившихся в степи. Да и у наших предков — славян были схожие обычаи.

Поэтому дралась я насмерть, но с трезвым расчетом. Если сразу не убьют — может перевербовать по-пробуют. А что не смерть — то шанс.

Если бы дед в свое время морально не поиздевался над фашистами (они узнали мно-ого нового о происхождении арийского народа и это новое резко расходилось с гитлеровскими доктринами, напоминая пособие по садо-мазо для зоологов-извращенцев)… Так вот! Если бы дед так не сделал, его бы просто расстреляли. С пулями не подергаешься и не побегаешь. Но его фашисты решили помучить. И спустили в прорубь. И дед выжил.

И именно этот вариант я просчитывала для себя. Жестоко? Зато я останусь жива. И моих родных возможно не тронут. Могут и тронуть, но в любом случае у меня будет больше шансов изменить положение вещей.

Даже если вас скушали — у вас всегда есть два выхода, не считая язвы с прободением. Мне на голову обрушилось ведро с водой.

— Очнулась, ….!?

Это уже Дюшка. Какие нехорошие слова! И это в присутствии нежной, хрупкой, чувствительной женщины, девушки… Хам трамвайный, даром что вампир. Что ж, дальше притворяться не имеет смысла. А вот открыть глаза и осмотреться — более чем. Еще одно ведро воды заставило меня открыть глаза, тряхнуть головой (гудела она, как целая пасека шершней) и оглядеться вокруг.