В зале царила паника, у двери — давка, но когда молодой человек с оружием в обеих руках направился к выходу, все мгновенно перед ним расступились. Он вышел в коридор.

Начал быстро спускаться по лестнице, и только тут полицейские опомнились. Они открыли стрельбу. Невредимым Притыцкий пробежал всего один лестничный марш, на площадке перед вторым пули его настигли. Он был тяжело ранен. Дефензива хотела его видеть живым. Его вылечили, чтобы снова пытать. Но он молчал. Его приговорили к смертной казни через повешение.

Но тут для дефензивы и панского правосудия началось самое неожиданное. Во всем мире поднялась волна протеста против применения к Притыцкому смертной казни. Митинги и демонстрации проходили по всей Польше. В тюрьмах страны политические заключенные объявили голодовку. Возвысили свой голос солидарности трудящиеся Советского Союза и Чехословакии, Франции и Англии, Италии и Соединенных Штатов, многих других стран.

А в это время Притыцкий в течение года сидел в камере смертников, каждый день ожидая, когда его поведут на виселицу.

Но фемида буржуазно-помещичьей Польши отступила: смертную казнь ему заменили на пожизненное заключение.

В этот раз Притыцкий провел в тюрьмах Польши три года. Спасла его Красная Армия в 1939 году. Он вышел из тюрьмы и начал новую жизнь в Советской Белоруссии…

Сергей Осипович не любил распространяться о пережитом. То, что он поведал мне, — нечастое событие в его жизни. То ли у него настроение было особое, то ли обстановка располагала, — не знаю.

Когда ему напоминали о его героическом прошлом, он как бы нехотя ограничивался лаконичными замечаниями. Свидетельствовало ли это о нежелании выглядеть нескромным или просто он не хотел воскрешать в памяти тяжелые моменты прошлого, — сказать трудно.

Война — и Притыцкий с первых дней один из организаторов отпора врагу, а затем — в числе создателей партизанских отрядов и подпольных групп на территории Белоруссии и Польши, в глубоком тылу у захватчиков. После победы он на руководящей партийной работе в разных областях республики и в самом Минске.

У него четыре ордена Ленина, другие ордена и медали, награды народной Польши и братской Чехословакии. Ему поручали возглавлять делегации, выезжавшие за рубеж: он с успехом выполнял почетные миссии во время поездок в Польшу, ГДР, Мали, Сирию и другие страны.

Знали я и моя жена его хорошо и всегда с радостью встречались с ним и его женой — Татьяной Ивановной, пользующейся авторитетом на преподавательской работе в высших учебных заведениях Минска.

Живет память о Притыцком в народе. Носят его имя предприятия и школы, колхозы и совхозы, улицы и переулки. В Белоруссии и Польше. Открыты музеи и мемориальные залы, где размещены экспозиции о нем.

Но для меня он — не в бронзе памятников, а живой. Человек, в котором сконцентрировались лучшие качества народа — мудрость, стойкость к невзгодам, готовность отдать жизнь за правое дело, пламенный патриотизм.

Традиционная советско-югославская дружба

Помню, какие добрые чувства испытывали наши люди во времена первой мировой войны по отношению к сербам. Все знали, что Росссия вступилась за Сербию, когда на нее напали Германия и Австро-Венгрия. Наш народ сочувствовал Сербии. Эта доброжелательность не была утрачена и в период между первой и второй мировыми войнами. Она жива и сегодня, несмотря на сложности, через которые прошли СССР и Югославия в послевоенный период. Наши связи с Югославией приобрели разносторонний характер.

Надежной основой для этого служит и традиционная дружба наших народов, скрепленная совместно пролитой кровью в битве против общего врага — фашизма. Эта дружба выдержала испытания временем. Важно, что обе стороны нашли в себе силы проявить добрую волю, взаимное стремление к сотрудничеству в самых различных областях.

Мне довелось участвовать в процессе нормализации советско-югославских отношений с первых шагов. Был я в составе советской делегации, прибывшей в 1955 году в столицу Югославии, где в итоге состоявшихся переговоров появилась на свет белградская Декларация, в которой зафиксированы принципиальные основы отношений между нашими странами, закрепленные затем в совместном Заявлении, подписанном в Москве в 1956 году.

Я имел возможность не раз встречаться и беседовать с президентом Югославии Иосипом Броз Тито и в Москве, и в Белграде. Беседы с ним проходили в хорошей атмосфере. Об этом у меня сохраняются живые воспоминания.

Грустно вспоминать, но принимал я участие и в похоронах Иосипа Броз Тито. После траурной церемонии состоялась встреча с руководством Югославии. Советская делегация, которую возглавлял Л. И. Брежнев, сделала заявление:

— Советское руководство выражает свою заинтересованность в том, чтобы в отношениях между СССР и СФРЮ всегда царила атмосфера взаимопонимания и доверия. В лице Советского Союза народы Югославии имеют надежного друга, о чем свидетельствуют многие годы советско-югославского сотрудничества.

В этом же духе был дан ответ со стороны югославского руководства.

Разумеется, поворот в сторону улучшения советско-югославских отношений произошел потому, что обе стороны — и Советский Союз, и Югославия — пришли к твердому убеждению, что продолжение возникших ранее разногласий между ними наносит им большой ущерб, может доставлять удовольствие только их недругам. Последующие события подтвердили, что белградская декларация, подписанная Н. С. Хрущевым и Иосипом Броз Тито, стала крупным событием как для обеих стран, так и для Европы в целом. Те, кто был не прочь продолжать игру на сложностях в отношениях между двумя социалистическими государствами, лишились такой возможности.

Советские люди помнят Иосипа Броз Тито как мужественного и стойкого борца-антифашиста, руководителя героической партизанской борьбы с гитлеровскими оккупантами.

По личному указанию Ленина

Прочный фундамент под отношения Советского государства с его южными соседями был заложен в результате их перестройки по личному указанию В. И. Ленина и при его непосредственном участии. Речь шла об отношениях с Турцией, Ираном и Афганистаном на подлинно равноправных началах, на принципах уважения суверенитета, территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела. Не случайно эти отношения выдержали испытание временем, хотя в них бывали и сложные периоды, возникавшие не по вине Советского Союза, а, как правило, в результате империалистических происков.

Если задать нашим людям такой вопрос:

— Что вы знаете о Турции и ее истории?

Можно с уверенностью сказать, что девяносто девять человек из ста опрошенных ответят:

— Это — соседнее государство, с которым Россия по крайней мере на протяжении двухсот лет много раз находилась в состоянии войны.

Если взять христианскую религию и мусульманскую, то обе они, как о том свидетельствует история, не раз служили богу войны. Святые отцы-христиане осеняли крестным знамением паству, уходившую на войну против таких же христиан. Святые отцы другой христианской стороны делали то же самое.

Положив руку на Коран, мусульманские муллы взывали к помощи Аллаха в войне против таких же мусульман. Разве не доказывает это в наши дни бессмысленная война мусульман Ирана против мусульман Ирака, которая длится уже несколько лет? В этой жестокой бойне уничтожался цвет и той и другой нации.

Но когда воюющие стороны исповедовали разные религии, жестокости прибавлялось. Сколько кровавых картин запечатлели литература и живопись о войнах прошлого между Россией и Турцией.

Разумеется, современная Турция не несет ответственности за агрессивные войны, которые в прошлом вела эта страна против России, балканских и других государств. Потребовались столетия, чтобы неумолимые процессы развития подвели черту подо всеми попытками османских завоевателей захватить Черное море, и сама история заявила им: «Ни шагу дальше!» Пролилось еще немало крови, пока стабилизировалось положение на русско-турецкой границе, а также на Балканах после того, как народы этого района, опираясь на плечо России, завоевали независимость.