— Все, что прикажете, ваша милость…

— Это точно, приказы не обсуждаются, — придержал меня за рукав Лис. — Только, может, ты хотя бы нам с Лешеком объяснишь: что такого важного в том подвале? Можно без подробностей.

— Если скажу, что там бочонок с золотом, поверите?

Фридрихе паном Пшеньковицким переглянулись. Поляк промолчал. Он уже дважды был моим врагом, а вот другом стать еще не успел. Пока только доверие зарабатывал. Стало быть, и в разговор по собственному почину встревать не мог. Зато капитан задумчиво почесался под рыжей бородой и неторопливо произнес:

— Вообще-то, насколько я успел тебя узнать, Степан, серьезными вещами ты не шутишь. И если говоришь, что там золото, стало быть — оно там.

Восхитительно. Вот что значит авторитет! Точно как в универе. Первые два курса ты работаешь на «зачетку», а потом уже она сама заботится о твоей стипендии.

— Да, ты прав, Лис. Я не шутил. Только в подвале не само золото, а всего лишь дверь к несметным богатствам. Но прежде чем я раскрою свои планы, пойдем — организуем работу…

Кнехты, сообразив, что я не шутил, проявили инициативу и сами начали выносить воду. Но так как действовали по своему разумению, те, что шли с полными ведрами, согласно закону Мерфи, обязательно сталкивались в дверях с теми, кто уже возвращался. Ведра цеплялись, вода разливалась, бойцы ворчали друг на друга и только усиливали бестолковую суету.

М-да, сразу видно, что до рождения Гарри Форда еще далеко. Или это проблема индивидуального воспитания? Мы с парнями из команды, когда помогали одному другу нашего Герасимовича на стройке, сразу сообразили, что при разгрузке кирпичей живой конвейер — самое оптимальное решение.

— Стоять!

Кнехты замерли на месте, словно в игре «Море волнуется». Все-таки Лис молодец, вышколил. Надо будет ему премию выписать.

Я подошел к парню, вставшему на колени и как раз собиравшемуся зачерпнуть воды.

— Как зовут?

— Ганс, ваша милость, — попытался подняться тот, но я возложил длань ему на плечо и вернул обратно.

— Тебе, Ганс, отводится самый сложный участок работы. Будешь стоять здесь. Задача следующая: принимаешь пустые ведра, наполняешь и отдаешь обратно. И ни шагу в сторону. Делаешь только то, что я велел. Это понятно?

— Как прикажете, господин барон.

— Вот и отлично. Ты… — я поманил к себе стоящего рядом ландскнехта.

— Бруно, ваша милость.

— Ты, Бруно, принимаешь наполненное ведро, делаешь… — я сам промерил расстояние. — Пять шагов, забираешь пустое ведро у напарника и передаешь полное. Потом несешь пустое Гансу. Принимаешь от него полное, и все сначала… Понятна задача?

— Шагов ваших или моих? Потому что моих тут все восемь уместятся.

— Уточнение принимается. — Я вытащил засапожный нож и нацарапал на стене приметную загогулину. — Вот до этого места…

Таким же методом я расставил всю цепочку, с тем чтобы последнему приходилось только выплескивать воду «за борт».

— Начали… И не торопитесь. Работайте, как на сенокосе.

Деревенским парням дополнительно разжевывать мой совет нужды не было. Кто из них, особенно на первых порах, не вздыхал, глядя на бескрайнее море трав. Которое не то что выкосить, взглядом не охватить. Но степенно, не спеша — бесконечность не терпит суеты — взмах за взмахом, продвигаясь за один прокос всего лишь на полступни, косарь заходит в зеленые волны… И спустя какое-то время, оглянувшись, становится понятно: человек победит и в этот раз.

В общем, дело пошло.

— Ганс, ты старший. Не забывайте менять друг друга. А когда сверху доставать будет неудобно и придется спуститься в подвал, позовешь нас. Мы тоже разомнемся… — отдал я последнее распоряжение. Потом повернулся к своим офицерам: — Ну вот, теперь можно и посекретничать. Пойдем, не будем мешать.

Ни Лис, ни пан Лешек, которых гораздо больше оптимизации наемного труда интересовала тайна сокровищ, возражать не стали. Так что, прихватив на кухне кольцо колбасы, я повел их обратно наверх. В гостиную.

— Скажите, кто из вас слышал о замке Розиттен?

Фридрих ответил первый.

— Один из замков Тевтонского ордена. Мощная крепость, большой гарнизон. Удачное положение. Без многотысячной армии и стенобитных орудий даже близко соваться нет смысла.

— Снаружи…

Пан Пшеньковицкий уловил мою мысль с ходу. И не удивительно. Сам не так давно порталом пользовался.

— Радужный Переход? Здесь?.. В подвале?

Я ограничился кивком.

— Нет… — Фридрих тут же помотал головой. — Это не план и даже не авантюра. Это самоубийство. Поверь, Степан, я знаю, что говорю. Лешек, подтверди. Лет сто, наверное, как оставили подобные попытки. Только для связи или помощи осажденным.

— Даже не сомневайтесь, ваша милость. Всем известно, что нет ничего проще, чем пройти Радужным Переходом, если знать нужный вход. Поэтому их охраняют, как зеницу ока. И на выходе каждого чужака встретят вооруженные до зубов стражники, решетки, замки и другие ловушки. Не говоря уже о стрелках. А так как проход может перенести только одного, то шансов нет. Полдюжины арбалетчиков перестреляют целую армию, которая будет двигаться по одному, как на горной тропе.

— А еще… Бывали случаи, когда и отдельные воины, и целые отряды входили в него и больше нигде не появлялись.

Капитан ландскнехтов потупил глаза, словно оправдывался.

— Я понимаю, о чем ты подумал. Но Розиттен не Шварцреген. Покойный барон считал, что ему опасаться некого, поскольку официально, он придерживался нейтралитета. Вот и охрану мои люди несли без усердия. Исполняя скорее роль привратников, чем стражников.

Тут Рыжий Фридрих неожиданно ухмыльнулся.

— Интересно, что монсеньор подумал, когда в очередной раз захотел проведать барона и не смог войти?

— Увидим его, спросим, — я тоже изобразил улыбку. — Спасибо, господа. Все это я тоже знаю… Больше того, брат Альбрехт был столь любезен, что подробно объяснил мне, как охраняется Радужный Проход в замке Розиттен. Там и в самом деле очень серьезные препятствия. Целая комбинация из опускающихся и поднимающихся по очереди решеток. Причем система противовесов установлена так, что поднять можно только одну. Но… — тут я не отказал себе в удовольствии сделать паузу. Для пущей интриги.

— Ваша милость, — очень кстати в дверях показался запыхавшийся монашек. — Дыру заделали. Что теперь прикажете?

— Я бы от ужина не отказался, — ввернул Лис, недвусмысленно поглядывая на колбасу, которую я так и не выпустил из рук. Не в том смысле, что зажал, а что так и не использовал по назначению.

— Добро… С тобою кто был?

— Генрих.

— Его отправь на усиление товарищам, а сам займись кухней. Подкрепиться действительно не помешает. У нас дома говорят: «Война войной, а обедать надо вовремя».

— Золотые слова, — искренне восхитился пан Лешек. — Я все больше убеждаюсь, что не ошибся, приняв предложение Лиса. С таким заботливым командиром мы нигде не пропадем.

Монашек ушел, а я принялся объяснять офицерам свою придумку.

— Наш шанс, господа, в том, что все думают точно так же, как и вы. А главное, никто не ждет в гости меня…

Оба офицера промолчали, но по их лицам было видно, что они не улавливают разницу. Более того, даже что-то скептическое появилось. Мол, да, мы видим, ты чертовски вымахал и в плечах раздался. Ну и что? Арбалетной стреле все равно, кого бить: серну или матерого зубра. Главное, попасть. А чем больше мишень, тем сложнее промахнуться.

— Безумие, — все же не выдержал Фридрих. — Чтоб мне с этого места…

— Не торопись… — я поднял руку в успокаивающем жесте и с удивлением обнаружил, что все еще держу в ней колбасу. Подумал секунду, разломал кольцо пополам, один кусок протянул Лису, а второй — пану Лешку.

— Утолите голод и слушайте дальше… Радужные Переходы принято считать безопасными потому, что они подобны горловине клепсидры. Сколько воды не налей, а вниз по капле просачиваться будет. В нашем случае, какое войско ни собери, в бой воины смогут вступать только по одному. Это раз… Два — ничего, кроме того, что один человек в состоянии поднять, он с собой не пронесет. Три — на выходе гостя ждет вооруженная стража.