Новгородцев быстро вернулся с конвертом, и Вероника, не желая спорить, бросила деньги в сумку. В конце концов, они действительно их заслужили.
В гостиную вошла Ада Львовна.
— Заходила проведать Ярослава, Олеся попросилась со мной. Она… захотела с ним поговорить.
— Ты оставила ее там? — удивился Новгородцев.
— Да, а что такого? — испуганно спросила Ада Львовна. — Там сиделка.
— Пусть побудет с ним, — мягко сказала Вероника. — Она умеет немного лечить. Например, легко снимает головную боль.
Ада Львовна умоляюще посмотрела на мужа, и он недовольно кивнул.
Олеся смотрела на сиделку, строгую женщину в очках с прилизанными волосами, собранными в маленький пучок. Вот если бы ее не было, она могла бы поговорить с Ярославом. Даже не с ним, а с тем существом, которое сидело на потолке. Она вдруг вспомнила свою болезнь. Ей тоже тогда было так больно, что она предпочитала наблюдать за всем сверху.
— Ярослав, тебе пора возвращаться, — тихонько начала она.
Сиделка с удивлением посмотрела на Олесю, но девочке было не до нее, ей показалось, что ее услышали, и она повысила голос.
— Ярослав, я вижу тебя. Тебе нужно вернуться. Будет больно, но ты должен это сделать. Твоя жизнь еще не закончена и тебе…
— Что ты такое несешь? Сейчас же уходи! — возмутилась сиделка, вскакивая с места.
— Не мешайте мне! — выкрикнула Олеся, ее глаза угрожающе сверкнули. — Ярослав, ответь мне. — Она подошла к кровати и сжала его пальцы. — Ты чувствуешь, что я тебя держу за руку?
Сиделка выскочила из комнаты за родителями.
Ярослав не отвечал, но Олеся совершенно явно чувствовала, что ему что-то мешает. Как же заставить его вернуться? Она судорожно вспоминала: сама она поправилась после встречи с медведицей. Медведица передала ей свои силы, и она научилась их использовать. Но последние дни девочка ощущала странную слабость, вероятно, медведица рассердилась и лишила ее своего покровительства.
— Ярослав! Ты слышишь меня? Тебе надо вернуться.
И тут она поняла, что происходит: существо на потолке, было в плену у медведицы.
— Отпусти его, медведица. Ведь ты всегда мне помогала.
Новгородцев ворвался в спальню Ярослава первым: Ада Львовна и Вероника вбежали следом. Олеся стояла на коленях, глядя куда-то вверх, ее губы шевелились. На их появление она никак не отреагировала.
Александр Константинович бросился к Олесе и сгреб ее в охапку. Ада Львовна обеспокоенно склонилась над сыном.
— Оставьте меня! — выкрикнула Олеся, вырываясь из сильных рук Новгородцева.
— Отпустите мою дочь! — крикнула Вероника.
Губернатор вытащил Олесю в коридор и только там поставил на пол.
— Что вы наделали? — чуть не плакала Олеся. — Я же могла помочь. — Новгородцев устало покачал головой.
— С меня достаточно экспериментов. Поверь мне, я тебе очень благодарен. Но…
— Да как вы не понимаете? Ярослава там нет. Только тело. А его душа в плену у медведицы, — Олеся остановилась, почувствовав предостерегающий взгляд матери.
— Да ну вас! — махнула рукой Олеся. — Мам, идем. Пусть делают, что хотят. Говорила же тебе, не надо ехать в этот проклятый город.
Всю обратную дорогу до дома они слушали музыку. Вероника несколько раз пыталась заговорить с ней, но Олеся отмалчивалась. А вечером у нее опять повторился приступ астмы, да такой сильный, что Вероника даже вызвала «скорую помощь», но когда врач приехал, он закончился.
15
Алла приехала в Ярославль на выходные. Погода стола прекрасная, с Волги дул легкий освежающий ветерок и светило солнце. Втроем они вышли на набережную и медленно направились в сторону Медвежьего угла. Вероника настороженно посматривала на дочку, но Олеся казалась спокойной. Она держала Аллу под руку и с интересом смотрела по сторонам. «Словно и не с ней это все было», — думала Вероника, чувствуя неприятный холодок в груди. Шаг, еще один шаг. «А вдруг опять начнется? Вот ведь черт», — одернула она себя, — «в этом городе я становлюсь неврастеничкой».
— Ника, смотри, какие пароходы! — услышала она голос подруги. — А давайте все вместе поедем в путешествие.
«Повторяется», — подумала Вероника, — «только в тот раз я говорила о путешествии». Она быстро посмотрела на Олесю, но та наблюдала за мальчишками на роликах.
— Ника, ты меня слышишь? — Алла взяла подругу за руку.
— Да-да, я слышу. Конечно, поедем. Только куда ты мужа денешь? Вряд ли ему придется по вкусу наша компания.
— У него много командировок, — Алла приставила руку ко лбу, чтобы солнце не мешало рассматривать белый теплоход. — Какие они счастливые, эти люди. У них впереди столько новых впечатлений. Эх, когда же я последний раз отдыхала! Все работаю и работаю.
Звон колоколов отвлек Аллу. Она повернулась в сторону церкви и быстро перекрестилась.
Они дошли до стрелки и повернули вдоль Которосли.
Звон колоколов снова раздался совсем близко, и вскоре они подошли к отреставрированной церквушке.
— Я зайду ненадолго, ладно? Очень хочется посетить хотя бы одну церковь в Ярославле, — Алла словно извинялась.
— Конечно, иди. Мы здесь побудем, да? — Вероника взяла Олесю под руку.
— Пойдемте все вместе! — предложила Алла, но девочка затрясла головой и с каким-то надрывом произнесла:
— Я не могу! Не могу!
Отрешенное лицо, распущенные волосы развеваются от ветра. Спрашивать бесполезно, все равно не ответит. Алла сразу пожалела о своем предложении. Как крестную мать, ее очень поражало это странное нежелание девочки заходить в храм Божий, и сколько она не пыталась, не смогла пробиться через стену, которую упрямо воздвигала девочка во время разговора о религии.
— Сходи одна, — шепнула Вероника. — Только ненадолго.
Алла быстро поднялась по ступеням, открыла тяжелую дверь и вошла внутрь, вдыхая знакомый сладковатый запах. В любой церкви ей всегда становилось хорошо и спокойно.
Она перекрестилась, купила в церковной лавке свечи и подошла к иконе Божьей Матери. «Надо помолиться за Ольгу», — подумала она, вспоминая крестницу. В церкви и про себя она всегда называла ее христианским именем. Девочка выглядела похудевшей и измученной. Алла, не видевшая ее три недели, была поражена. Если бы не знала, подумала, что та перенесла тяжелую болезнь. Неужели на нее так повлияла эта странная история с губернаторским мальчиком, о которой ей поведала Вероника?
Губы привычно произносили знакомые слова молитвы, но мысли, несмотря на стремление собраться, витали далеко. Она непроизвольно повернула голову: на скамье у стены сидел молодой мужчина и смотрел на нее. Рядом с ним лежала большая дорожная сумка. «Что он делает в церкви с такой большой сумкой?» — подумала Алла и снова повернулась к иконе, пытаясь сосредоточиться. Лицо Богородицы казалось безмятежным. Алла углубилась в молитву, она молилась за Ольгу. Подсознательно чувствовала беду.
Внезапно Олеся отвернулась от реки и быстрыми шагами пошла к храму.
— Куда ты? — удивилась Вероника, но Олеся только досадливо махнула рукой.
«Только бы не было приступа», — подумала девочка, входя в церковь и морщась от сладковатого приторного запаха. Она остановилась у входа. Глаза не сразу привыкли к полумраку. Какая-то сила внутри заставляла ее торопиться, другая, наоборот, толкала к выходу.
«Уходи! Не вмешивайся!»
«Останься! Если не ты, она погибнет!»
«Уходи! Ты не должна!»
«Спаси ее! Ей грозит опасность!»
— Где Алла? — спросила шепотом Олеся. Вероника показала рукой. Крестная стояла на коленях у иконы Всех святых. Олеся быстро подошла к ней и коснулась ее плеча. Алла, подняв голову, улыбнулась. Бог услышал ее молитвы — Ольга смогла войти в церковь!
— Надо уходить, здесь опасно, — зашептала девочка дрожащими губами.
Алла поспешно поднялась, недоуменно озираясь вокруг: какая опасность может грозить в церкви? Ее взгляд упал на скамью, где сидел парень с большой сумкой. Его не было, но по каким-то причинам сумка осталась на том же месте. «Может, он отошел помолиться?» — подумала Алла.