Когда за «моргунов» взялись по-серьёзному, пришлось столкнуться с весьма развитой подпольной структурой: интернациональная мафия с преступными кланами, поделившими сферы влияния и постоянно борющимися за новый передел; криминальные клиники, — и нелегальные услуги по имплантации в клиниках на вид вполне респектабельных; подкупленные чиновники и правоохранители…

Развернувшаяся борьба шла с переменным успехом: в криминальных сводках зачастую мелькали сообщения о задержанных с партиями чипов курьерах, разгромленных притонах и арестованных подпольных нейрохирургах… Но вне досягаемости борцов с электронной наркоманией пока что оставались глубоко законспирированные фабрики по производству ЭН-трансмиссеров. Изготовление этих главных деталей для игровых имплантатов считалось весьма сложным и высокотехнологичным, и, по единодушному мнению экспертов, было таких фабрик в мире всего две.

Хоть ехать было недалеко, и хоть Стрельцов немедленно прилепил к крыше БМВ мигалку, — добирались непозволительно долго, влетев на Новом Арбате в громадную пробку.

Покатили в объезд, по улице с односторонним встречным движением, — для того лишь, чтобы уткнуться в набережную, перекрытую из-за ремонтных работ. Стрельцов выругался — когда-то он знал Москву как свои пять пальцев, но за пять лет слишком многое изменилось… Лось никак не комментировал перипетии их путешествия, спал сладким младенческим сном.

В результате опоздали — на место происшествия уже прибыла не только группа быстрого реагирования, но и парни из Управления по контролю за незаконным оборотом электронных стимуляторов. Ладно хоть краснеть за своих не пришлось, — ребята справились собственными силами ещё до приезда подмоги.

— Как же, позволю я всяким отморозкам меня по затылку лупить, — усмехался Козерог. — Я его сразу расколол и специально подставился, чтобы с поличным гадёныша взять. Вооружённое нападение на сотрудника при исполнении, — совсем другая статья рисуется, а?

— Но если б он меня… — Юра закончил фразу характерным жестом, согнув указательный палец — словно нажимал на спуск.

— Вот ещё! Стал бы я заряженный шпалер из рук выпускать! Положил ему под нос с пустой обоймой — он, дурачок, и купился.

Оформление необходимых бумаг заняло достаточно времени, но дело того стоило — и раскрытие притона, и задержание пошли в общегородскую сводку на счету группы «Немезида». Если что — лишний козырь в вечном торге с начальством. Но к главной задаче приблизиться не удалось — номинальный хозяин квартиры, Герман Мокрецов, оказался моргуном в последней стадии, нуждавшимся в срочной госпитализации и длительном лечении. Поставщиком оружия для «космического тира» он никак не мог быть — чисто по физическим причинам.

Наконец все формальности утряслись. Увенчанный лаврами Козерог и несколько смущённый Юрик Митько отправились по домам. Задержанные, понятые и большинство людей в погонах покинули притон, оставив засаду — у «пастуха» непременно имелся сменщик, можно было рассчитывать на дополнительный улов.

Забросив Лося в общежитие, Стрельцов покатил на Малую Лубянку. Ехал на автопилоте — в прямом и в переносном смысле. Попытался было по дороге обмозговать роль Марианны Зарайской в нынешнем состоянии её братца, но мозг упрямо отказывался строить какие-либо дедукции: ты, дескать, хозяин, надо мной издеваешься, сна и отдыха не даёшь, — ну и существуй сам, без моей помощи.

Шагая пустыми гулкими коридорами управления, Стрельцов подумал, что в разъездах и бумажной волоките он провёл почти всё время своего дежурства — придётся, чтобы не ломать график, послезавтра отдежурить за Людмилу… Остаётся надеяться, что она поспала в комнате отдыха и сможет завтра работать… Вернее, уже сегодня.

Она не спала.

Сидела за компьютером, что-то читала с экрана. И первым делом спросила:

— Что с ребятами?

— Живы-здоровы… Даже отличились в борьбе с электронной наркоманией. Сообщения были?

Людмила молча протянула листок. Так, что тут… Связь с «Немезидой» восстановлена — частично, далеко не в полном объёме. Восстановлена через антенны «Академика Первушина». Спущенный на воду пятнадцать лет назад и находящийся сейчас в Южной Атлантике, «Первушин» был плавучим центром дальней связи, аналогом «Хеопса», но аналогом достаточно устаревшим и маломощным. Связь он мог обеспечить недолгую — тридцать-сорок минут в сутки — и далеко не стабильную, зависящую от многих внешних факторов.

Пытаться хоть как-то осмыслить прочитанное Стрельцов не стал. Сказал Людмиле:

— Хрущёв подъедет через тридцать минут… Отправляйся домой, та же машина и довезёт… Будем считать, что за послезавтра ты отдежурила.

— А вы?

— Дождусь его, да посплю тут немного. В общагу тащиться, а утром обратно, — смысла нет.

Она помолчала, а затем сказала совершенно по-другому:

— Ты когда ел-то в последний раз?

И дело тут было даже не в обращении на «ты»… Не лейтенант Чернобров говорила эти слова капитану Стрельцову, но женщина — одинокому, неприкаянному, до предела измотанному своей собачьей работой мужику…

Он собрался было ответить холодно, подчёркнуто обратившись по званию, — что, дескать, за фамильярность? — но не смог. Вздохнул:

— Уж и не помню… Вроде с Лёшкой утром, в Москву въезжая, в какой-то забегаловке перекусывали… Кстати, за эти пять лет при нашей столовой круглосуточный буфет не открылся? Давно ведь поговаривали…

Людмила покачала головой: не открылся, разговоры остались разговорами. И решительно заявила:

— Ко мне пойдём, покормлю хоть. Я живу — триста метров отсюда, в высотке на углу. Только по дороге продуктов купим, в холодильнике хоть шаром покати…

И добавила, словно оправдываясь:

— Для себя одной стряпню затевать редко приходится…

Сил на возражения у Стрельцова не нашлось.

— Не помнишь меня, сука позорная?

Да уж, бывают в жизни негаданные встречи… Трудно было ожидать, что ревнивый герой-десантник предстанет передо мной четыре года спустя в облике пьяного ментовского старшины.

И тем не менее наше давнее знакомство не объясняло обстоятельств нынешней встречи. Никак не мог Володя опознать меня в водителе промелькнувшего мимо «Дерринджера» и уговорить коллег немедленно пуститься в погоню…

Единственный вариант, приходящий в голову: сегодня утром старый знакомец был среди тех, кто перекрывал импровизированным блок-постом Царскосельскую дорогу. А я, изумлённый появлением на экране Буравчика, пропустил тот момент, когда угодил в объектив мента-папарацци… Володя меня опознал, и запомнил номер машины, и вот теперь случайно увидел её на Московской трассе…

Слишком сложно и слишком надуманно, но более простых объяснений не просматривалось…

Тем временем лейтенант продолжал разговор так, словно и не слышал неуместных слов старшины:

— Разрешите осмотреть салон и багажник?

— А у вас есть санкция прокурора на обыск? — ответил я вопросом на вопрос.

Лейтенант тут же отпасовал мяч мне:

— А у вас там есть, что скрывать?

— Не разрешаю, — отрезал я, прискучив игрой.

И что теперь? Если у лейтенанта имеются обоснованные подозрения, что я перевожу в «Дерринджере» партию наркотиков, или криминальный труп, или даже радоновую бомбу, — он обязан связаться со следственным отделом и вскрыть машину по всей форме, с понятыми и с протоколом. Если же таких подозрений не имеется — должен отпустить с миром и с квитанцией на штраф за превышение скорости.

— Пройдёмте в нашу машину, — отчеканил лейтенант. — Будем разбираться.