—  Да. Значит, ты знаешь, о чем я говорю? Мистер Ганген утверждает, что Хорик вне себя от ярости из-за того, как ты сегодня с ним разговаривала.

— Смею вас заверить, грубость допустил он, а не я.

—  Я уверена в том, что так и было, — согласилась со мной миссис Тьюкс. — Он очень неприятный человек, да к тому же и работает отвратительно. Я ясно дала мистеру Гангену понять, что с твоими потребностями следует считаться, как с желаниями самой королевы, и точка. Но я посоветовала бы тебе хотя бы несколько последующих дней обходить Хорика стороной.

— Считайте, что я это уже сделала.

Я поднялась со стула, но миссис Тьюкс помахала рукой, усаживая меня обратно.

—  Элиза, я должна тебе признаться, что была удивлена, когда услышала о таком твоем поведении. Хорик болван, но я не думала, что он способен так тебя разозлить. Возможно, он спровоцировал тебя как-то иначе? Если он осложняет тебе жизнь, ты должна мне об этом рассказать, чтобы я могла положить этому конец.

Я покачала головой и начала было говорить, что между нами нет вражды. Но под проницательным взглядом миссис Тьюкс поняла, что не могу утаить от нее правду.

— Я терпеть его не могу, — призналась я.

—  Я согласна с тем, что он угрюмый и неприятный, но этого недостаточно, чтобы возбудить такую ненависть. Тут должно быть что-то еще. Ну же, милая, скажи, что он сделал?

Он совершил непростительное предательство, — подумала я. — Он отказал мне в честном рождении, а моей матери — в честной жизни. Я никому не говорила о своем прошлом и не думала, что когда-нибудь это сделаю. Я взглянула на миссис Тьюкс и отвела глаза. Она сидела совершенно неподвижно, ожидая моего ответа. Как и я, она понимала, что молчание часто заставляет людей говорить откровенно.

—  Я думаю, вы знаете, почему моя мама покинула замок, — начала я. Миссис Тьюкс кивнула. — Хотя она так и не сказала мне, кто ее соблазнил, а затем бросил, я обнаружила, что этим мужчиной был Хорик. Я всегда буду его ненавидеть за то, что он с ней сделал.

Миссис Тьюкс подняла брови.

— Хорик? Это он тебе сказал?

—  Нет. Тетя рассказала, что мама была с ним помолвлена, и я догадалась об остальном.

— Значит, ты неправильно поняла свою тетю, потому что бедняга Хорик ни в чем не повинен, — произнесла миссис Тьюкс.

— Хорик мне не отец?

—  О нет. — Миссис Тьюкс пренебрежительно поморщилась. — Это полный вздор.

Я была так потрясена, что даже утратила дар речи. Все это время она знала, кто стал моим отцом. Почему мне раньше не приходило в голову ее расспросить? Миссис Тьюкс и моя мама были подругами. Достаточно близкими, чтобы мама умерла с ее именем на губах. Кому еще она могла довериться, если не ей?

—  Но моя тетя... Она сказала, что Хорик был маминым женихом.

—  Так и было. Он нравился Мэйрин, хотя он был увлечен ею куда больше. Именно это его и изменило, понимаешь? Он узнал, что женщина, которую он любил, была с другим мужчиной.

—  С кем? — спросила я, но миссис Тьюкс продолжала, как будто и не слышала меня.

—  Видишь ли, официальной помолвки не было. Хорик был все еще помощником конюха без единого пенса за душой. Они договорились, что он попросит руки Мэйрин, как только станет конюхом. Она сказала, что подождет. Но затем она попалась на глаза одному вельможе. Как бы странно это ни звучало, но это произошло из-за Хорика. Его любовь придала ей уверенности, которой ей раньше не хватало. Вместо того чтобы избегать мужского внимания, она начала его привлекать. Когда ее начал преследовать этот мужчина, Мэйрин просто потеряла голову. Но как только она узнала, что ждет ребенка, он ее бросил. Я с самого начала подозревала, что именно этим все и закончится.

Он мог бы ей заплатить и под новым именем поселить ее в городе, где она стала бы выдавать себя за вдову. Многие любовницы аристократов ведут таким образом вполне безбедную жизнь. Но в том, что касалось денег, его семья держала его на коротком поводке. Поэтому он отшвырнул ее в сторону и позаботился о том, чтобы ее навсегда прогнали из замка. И, разумеется, Хорик после этого не захотел иметь с ней ничего общего. Ее предательство его сломало, и с годами его обида только усиливалась. Бедная девочка, как она плакала! Я делала все, что могла, пытаясь ей помочь, но я не могла рисковать собственным будущим, открыто встав на ее сторону.

—  Мы делаем то, что должны делать, — ответила я, по собственному опыту зная, каких жертв требует жизнь при дворе.

Миссис Тьюкс задумалась, размышляя над тем, что еще она может мне сказать. Я ожидала, и у меня все переворачивалось в животе.

—  Если я назову тебе имя твоего настоящего отца, ты должна пообещать, что ничего не станешь по этому поводу предпринимать, — наконец произнесла она. — Этот человек не пожалел твою мать. Вряд ли его обрадует воссоединение со своим ублюдком.

Слово больно вонзилось мне в сердце, но этот удар был преднамеренным. Миссис Тьюкс часто напоминала слугам о необходимости помнить свое место всегда и во всем. Каков бы ни был статус моего отца, обстоятельства моего рождения подразумевали, что я никогда не стану ничем, кроме прислуги.

— Это был принц Бауэн.

Онемев от шока, я смотрела на миссис Тьюкс, ожидая, что сейчас она покачает головой и рассмеется собственной шутке. Я и представить себе не могла, чтобы моя рассудительная ясноглазая мама стала жертвой коварства принца Бауэна. Содрогнувшись от отвращения, я вспомнила его руки — руки моего отца, — ощупывающие мое тело и его наслаждение моей беспомощностью. И все же этот распутный человек некогда был невероятно хорош собой. Его внимание не могло не польстить маме. Более того, она наверняка пыталась его привлечь. Я вспомнила, как улыбалась Дориану Петра, и как быстро моя подруга уступила домогательствам красавца пажа. Моя воля тоже слабела от прикосновений Маркуса. Моя собственная сердечная рана была еще такой свежей, что я очень глубоко ощутила мамину боль.

—  Об этом никто не должен знать, — предостерегла меня миссис Тьюкс. — Даже королева.

Она быстро разъяснила угрожавшую мне опасность. То, что я уже несколько лет верой и правдой служу королю и королеве, или то, что принц Бауэн ничего не знает о своем отцовстве, не имело значения. Как его дочь, я всегда буду объектом подозрения, и во всех моих поступках будут усматривать скрытые мотивы. На меня свалились бы все тяготы, выпадающие особам королевской крови, без единого преимущества их высокого положения.

Особа королевской крови. Неужели это от отца я унаследовала непоколебимое честолюбие, которое заставило меня покинуть сельскую ферму и добиться благосклонности королевы. Как бы ни ненавидела я принца Бауэна за его предательство, но в моем теле текла его благородная кровь. Если бы он признал мою маму как свою любовницу, я могла бы быть воспитана как кузина Розы. От этой мысли по моему телу пробежала дрожь удовольствия.

—  Было бы лучше всего, если бы ты выбросила все это из головы, — закончила миссис Тьюкс. — Я не сомневаюсь в том, что ты можешь это сделать. У тебя холодный рассудок. Именно это делает тебя такой замечательной служанкой.

Она встала и всмотрелась в мое лицо.

—  Вряд ли кто-то это заметит, но в твоих глазах есть что-то от него, — произнесла она, разглядывая меня, как если бы я была картиной. — И прекрасная горделивая осанка, в точности как у матери короля.

Я напряглась всем телом под ее испытующим взглядом. Сделав шаг назад, миссис Тьюкс бодро поинтересовалась:

— Я слышала, ты выходишь замуж?

Хотя она поделилась со мной правдой, я не была готова ответить ей тем же. Сообщив ей, что помолвка расторгнута, я согласилась бы с тем, что это правда, а я еще не успела примириться с будущим, в котором не было Маркуса. Я просто улыбнулась и кивнула, прежде чем поспешно покинуть комнату.

В тот вечер Господь был ко мне милостив. Он предоставил мне несколько спокойных часов в одиночестве, позволивших собраться с мыслями и оплакать свою потерю. Когда я поделилась новостью о своей разорванной помолвке с королевой Ленор, я соорудила небылицу, в которой переплетались правда и вымысел, сведя всю эту историю к юношескому увлечению. Я сообщила ей, что, достигнув взрослого восемнадцатилетнего возраста, я осознала важность выбора супруга, соответствующего моему положению. Ночью я плакала в подушку, всем телом содрогаясь от сдавленных рыданий, но я поклялась себе в том, что моя госпожа никогда не узнает о той жертве, которую я принесла ради нее.