Когда я вышла из спальни, она последовала за мной в коридор и схватила меня за рукав.

—  Может, королева и верит тому, что говорит ей Флора. Но я не настолько доверчива. Не забывай о том, что она сестра Миллисент.

— Флора пообещала королеве защитить Розу, — ответила я.

— Слова, слова... — отмахнулась от моих доводов леди Уинтер- мейл. — Легко произнести, еще легче забыть. Флора всю свою жизнь провела под каблуком Миллисент. Связь между ними... — Она заколебалась, взглядом давая мне понять, что ей известно о том, что она ступает на зыбкую почву. — Это что-то противоестественное. Меня воспитали здесь, в этом самом замке, и я видела, как их отец баловал дочерей. Тебе известно, что Северная башня была построена исключительно для Флоры и Миллисент? Он создал это самое роскошное во всем королевстве жилище только для того, чтобы его дочери остались в замке и воспитывали своих детей рядом с ним. И все же, несмотря на все свое богатство и красоту, ни одна из них так и не вышла замуж. Тебе это не кажется странным?

— Но у них наверняка были поклонники?

Леди Уинтермейл пожала плечами и многозначительно посмотрела на меня, давая понять, что знает больше, чем говорит.

— Почти все мужчины боялись Миллисент. Она никогда не пыталась скрывать свой ум, и ни одному мужу не хочется быть глупее жены. У Флоры некоторое время был один очень серьезный претендент на руку, но Миллисент и его отпугнула своей ревностью. Он умер молодым, и бедняжка Флора сошла с ума от горя. Во всяком случае, таковы слухи. Я уверена, что ты слышала эту грустную историю в каком-то из ее вариантов. Но я надеюсь, что ты не настолько наивна, чтобы из-за этого потакать капризам Флоры. В конце концов, нет уверенности даже в том, что это правда. Есть такие, кто утверждает, что сестры не вышли замуж, потому что предпочитали делить ложе друг с другом, и чувство вины за подобную безнравственность повредило мозг Флоры. Хотя лично я ни за что не стала бы распространять такие злобные слухи.

Пересказывая их мне, она именно этим и занималась, но я не стала с ней спорить.

—  Я говорю тебе все это только потому, что видела, как вы с Флорой болтали в саду. Я знаю, что ты пришлась ей по душе. Может, она и выглядит совершенно безвредной, тем не менее она умеет вызывать такие же опасные силы, что и Миллисент. Никогда не забывай, на что она способна.

Я возобновила свой путь в комнату Флоры в Северной башне, но у меня не шло из головы предостережение леди Уинтермейл. Проходя мимо молчаливых статуй, ступая по каменным плитам пола, инкрустированным экзотическими мраморными вставками, я представляла себе эти пустые залы такими, какими надеялся увидеть их старый король: покоями двух принцесс, их супругов и детей, звенящими детским смехом и торопливыми шагами слуг. От этих надежд остались лишь покои — красивые, но печальные и подавленные грузом несбывшихся ожиданий. Я не понимала, как может Флора жить здесь в полном одиночестве.

Время от времени мне поручалось прийти сюда, чтобы передать Флоре то или иное сообщение, но она никогда не приглашала меня войти в свое сумрачное жилище. Впрочем, в тот вечер, как только я сообщила ей новость о Миллисент, она приотворила дверь чуть шире.

— Входи. Нам надо поговорить.

Спальня была просторнее, чем казалось снаружи, потому что она протянулась на добрых двадцать шагов внутрь и была снабжена множеством ниш, в которых стояли стулья и сундуки для хранения вещей. Все здесь сияло роскошью, от мраморных столиков до золотых подсвечников над массивным камином. Но что поразило меня больше всего, это запах — пикантная смесь ароматов специй и более приземленные запахи, противоречащие этой пышной обстановке. Пройдя дальше, я увидела, что вдоль одной стены протянулись деревянные полки, на которых аккуратными рядами в точном соответствии с размерами выстроились десятки стеклянных бутылок и флаконов. Прямо перед ними стоял рабочий стол, заваленный аптечными инструментами: ступками и пестиками, мисочками и подставками, на которых сушились листья и цветы различных растений. Прошло более двух лет с тех пор, как она упомянула о том, что хочет сделать меня своей последовательницей, но я больше ничего об этом от нее не слышала. Возможно, она внимательно ко мне присмотрелась и решила, что я для.этого непригодна? Эта мысль меня тяготила, но подозрения леди Уинтермейл заставили меня усомниться в том, что мне следует возлагать на себя такую серьезную ответственность. Флора могла научить меня таким вещам, которые мне было бы лучше не знать.

— Как восприняла эту новость Ленор?

—  Она расстроена. Она считает, что Миллисент продолжает что-то против нас замышлять.

Я в упор смотрела на Флору, взглядом умоляя подбодрить меня. А ты? — молча спрашивала я. — Что известно тебе о планах сестры?

— А что Ранолф? — спросила Флора.

— Он не собирается ничего с этим делать. Он считает, что из-за возраста она не представляет серьезной угрозы.

Флора медленно покачала головой.

—  Может, ее здоровье и оставляет желать лучшего, но умирать она пока не собирается.

Значит, леди Уинтермейл была права и все это время Флора знала, где находится ее сестра. Меня потрясло то, что она оказалась способна на такое коварство.

Увидев мое вытянувшееся лицо, Флора поспешила объяснить:

—  Она ничего мне не сообщала, клянусь. Но мне незачем получать от нее письма, чтобы знать о ее состоянии и намерениях. Мы с Миллисент всегда были гораздо более близки, чем просто сестры. Мы почти умели читать мысли друг друга. Если бы она была ранена или больна, я бы это почувствовала.

Она произнесла это с такой убежденностью, что я ей безоговорочно поверила. Леди Уинтермейл презрительно отозвалась о противоестественной близости сестер, но я знала, как легко умела Миллисент вторгаться своими мыслями в мое сознание. Если она была способна вызвать такие сильные ощущения у меня, постороннего ей человека, то насколько же более сильное воздействие она оказывала на собственную сестру!

— Так что же можно сделать?

— Я не знаю, — ответила Флора, и в ее голосе я безошибочно услышала тревогу.

— Почему? — придя в отчаяние, едва не воскликнула я. Флора была окружена снадобьями, способными одолеть болезни и страдания. Она обладала даром бороться даже со смертью. И все же она признавалась в бессилии против собственной сестры. Чего девушка моего возраста знать не могла, так это того, что спасение не всегда сопровождается широкими демонстративными жестами. Флора охраняла нас всех, зорко следя за малейшими признаками возвращения сестры. Но вместо героини я видела перед собой робкую старую женщину.

— Я должна вернуться к королеве, — отрывисто произнесла я. — Она будет скоро ложиться спать.

Флора печально посмотрела на меня, но ничего не сказала. К тому времени, когда я вернулась в королевские апартаменты, мой гнев рассеялся, сменившись жалостью. Десятилетиями Флора оплакивала свою утраченную любовь в этой пустой башне, теперь она оплакивала разлуку с сестрой, которая всю жизнь была ее самой близкой подругой. Я в который уже раз задумалась о природе связи между ними. Возможно, наряду с любовью Флора испытывала к Миллисент ненависть?

Королева Ленор что-то тихонько напевала, когда я вошла в ее спальню. Обрадовавшись тому, что настроение моей госпожи улучшилось, я разложила на кровати ее лучшую сорочку в надежде, что король Ранолф вернется после наступления темноты, чтобы ободрить жену, нашептывая ей ласковые признания под одеялом.

Я до сих пор помню, как держала в руках ту сорочку, сшитую из кружев, настолько воздушных, что это вполне могли быть крылья бабочек. Я представляла себе, как это, ощутить на своем теле эту ткань, увидеть глаза Маркуса, вспыхнувшие при виде меня в этом одеянии. Мужчина моих грез с непринужденной уверенностью обнажал мои плечи, окутывая меня страстными и цветистыми признаниями в своей любви и преданности. Подобное поведение плохо сочеталось с образом скромного и прямолинейного Маркуса, который, скорее всего, принялся бы заикаться и запинаться, попроси я его прочесть мне любовное стихотворение. Но это не мешало моей фантазии нестись вскачь, отчего все мое тело охватывал жар любовного томления.