— Когда мы встретились впервые, я только что прибыла с фермы и, скорее всего, даже не успела вычесать солому из волос. Но ты был ко мне добр.

— Ты помнишь тот день в мастерской отца?

— Конечно, помню, — с робкой улыбкой ответила я. — А ты?

— Я никогда его не забывал, — хрипло произнес он. — Я помню все наши встречи до единой.

Мы смотрели друг другу в глаза, вида в лице собеседника отражение своих собственных надежд. Я протянула руку и нащупала его ладонь. Наши пальцы сплелись, и мы начали ласкать друг друга нежнейшими касаниями. Он наклонил голову и коснулся губами тыльной стороны моей кисти. Я хихикнула от восторга, и он рассмеялся в ответ.

— Приятно ли вам это, миледи? — с преувеличенной любезностью поинтересовался он. — За вами, должно быть, ходят десятки поклонников, умоляя вас осчастливить их поцелуем. Возможно даже, имеется такой, который поет о любви, перебирая струны лютни?

За его шутливым тоном слышался страх. Я знала, что всегда буду считать себя деревенской девчонкой, незаслуженно оказавшейся на своем месте. Но сыну сапожника я, видимо, казалась недосягаемой.

—  Я та же девушка, которую ты встретил в мастерской отца, — проговорила я. — Меня не интересуют придворные, вообразившие себя поэтами.

Мы сидели рядом и по-дружески болтали, соединив руки. Мое сердце рвалось из груди. В попытке укрепить объединяющую нас честность я принялась рассказывать, как скверно справлялась со своими обязанностями в первые дни службы у королевы Ленор, наслаждаясь веселым смехом Маркуса.

—  И посмотри на себя сейчас. Ты стала такой же утонченной леди, как и те, кому ты служишь, — заметил он. — Я с самой перовой нашей встречи понял, что ты способна на большее, чем быть простой горничной.

—  Всем, чего я добилась, я обязана своей маме, — ответила я. — У нас не было денег и надежд на счастливую судьбу, но она все равно внушала мне, что я достойна лучшей участи, чем участь жены крестьянина.

—  Как насчет участи жены башмачника?

Он произнес это небрежно, но я ощутила, насколько серьезен его вопрос.

—  Я хочу только того, чтобы мой будущий супруг был добрым человеком.

—  Я ожидаю того же от своей будущей жены.

Я так жаждала его поцелуя, что, когда его губы коснулись моих, мне показалось, что я привлекла его к себе силой желания. Или, возможно, я ускорила процесс, прижавшись к нему. Если даже и так, моя смелость его не оскорбила, потому что он отреагировал мгновенно, лаская мой рот своими губами и нежно прижав ладонь к моей щеке. Жар ринулся по моим венам, и я прильнула к нему еще ближе, еще сильнее прижимаясь к его губам, требуя большего. Первым отстранился Маркус, предупреждая меня о том, что к нам кто-то идет.

Мы вскочили со скамьи и отошли друг от друга на приличное расстояние, прислушиваясь к приближающимся шагам и сопровождающему их смеху. Раздвинув ветви кустов, я увидела лорда Стеффона и одну из фрейлин Ленор. Они, обнявшись, упали на землю, лихорадочно исследуя руками тела друг друга. Было ясно, что стадию поцелуев они миновали уже очень давно.

Прижав пальцы к губам и призывая Маркуса к молчанию, я повела его прочь от нарушителей нашего уединения, к грядкам Флоры и потайной двери, ведущей обратно в замок. Оказавшись внутри, мы заговорщически расхохотались, вспоминая, как нас чуть было не застали, но присутствие других людей наложило отпечаток на непринужденность, с которой мы общались наедине. Я не предложила ему руку, и он тоже не попытался дотянуться до моих пальцев.

По служебным коридорам Маркус прошел со мной мимо кухни, и мы вернулись во двор. Площадка перед конюшнями была отведена под танцы. Топот ног и хриплое пение почти заглушали звуки скрипок и барабанов.

— Уже поздно, — произнес Маркус, — отец будет волноваться, если я поздно вернусь домой.

Я не сумела скрыть своего разочарования. Я надеялась, что он пригласит меня танцевать и я смогу насладиться прикосновением его рук к моим плечам и талии.

—  Просто... просто он в последнее время болеет, — объяснил Маркус. — У него ревматизм в ногах, а теперь он переметнулся и на руки. Он рассчитывает, что я встану рано утром, чтобы помогать ему в мастерской.

— Конечно, я понимаю. Позволь, я тебя провожу.

Мы вместе пробрались сквозь толпу, и каждый шаг приближал нас к воротам и моменту прощания. Стражники стояли, прислонившись к стене, грубо хохоча и окликая хорошеньких девушек. Я в отчаянии стискивала пальцами подол юбки, не желая расставаться с ним на такой ноте, вежливо обсуждая здоровье его отца, как будто ничего не произошло. За то время, что я провела при дворе, я часто слышала, как королева Ленор читает вслух стихотворения, воспевающие романтическую любовь. Эти стихи утверждали, что одного поцелуя достаточно, чтобы скрепить вечную любовь. Но Маркус не спешил уверять меня в своей вечной преданности. Я не была сказочной героиней, изъясняющейся изящными рифмами, да и он был далеко не принцем. Как таким людям, как мы, узнать, что таится в сердце друг друга?

Мы подошли к воротам.

—  Я рада, что ты пришел, — произнесла я, усилием воли запретив голосу дрожать.

— Я тоже.

Я думала, что этим все и окончится. Но тут Маркус склонился ко мне так близко, что его дыхание защекотало мою шею.

— Я должен увидеться с тобой еще. Когда?

Я снова ощутила тянущую боль в животе, которая зародилась в тот момент, когда его губы коснулись моих. Он кончиком пальца провел по моей ладони. Этот жест был таким мимолетным, что остался незаметным для стражников. Я в свою очередь на мгновение прижалась плечом к его плечу, ощущая, как ткань его рубашки сминает мой тонкий рукав.

—  Обычно в воскресенье после обеда я свободна от своих обязанностей, — прошептала я. — Но принимать гостей в замке мне негде.

—  Мы могли бы встретиться в Сент-Элсипе. Я поведу тебя, куда ты захочешь.

— Куда захочу? — с лукавой улыбкой переспросила я.

Наши мысли сплелись в одно целое, невысказанные, но понятные без слов. Я пойду куда угодно, если только смогу там еще раз тебя обнять, ощутить твой рот на моих губах и соединить мое дыхание с твоим, взглянуть в твои глаза и понять, что вот наконец тот человек, которого я ждала...

Я знала, что Маркус не поцелует меня на глазах у вульгарных стражников. Но я позволила себе это представить. Его пальцы сжали мою руку, и мне стоило большого труда не обвить его шею руками. Но я держалась сдержанно. Я мастерски умела напускать на себя безразличный вид, подавив бушующий в душе пожар.

—  Значит, в воскресенье, — кивнула я. — Как только королева меня отпустит, я сразу попрошу кого-нибудь передать об этом твоему отцу.

Только после того, как я проводила взглядом его медленно удаляющуюся вниз по склону холма фигуру, я позволила восторгу захлестнуть себя. Я ринулась в покои королевы Ленор, вихрем взлетев по лестнице. В полной уверенности, что королева уже спит, я на цыпочках вошла в ее спальню и обнаружила, что комната пуста. Вернувшись в гостиную, я увидела королеву, которая выходила из комнаты Розы.

—  Миледи, — удивленно пробормотала я, — простите, пожалуйста. Вы ожидали, пока я приготовлю вам постель?

— Нет, нет, — успокоила она меня. — Я сидела с Розой.

Она избегала смотреть мне в глаза, и я подумала, что она вернулась к своим недавним привычкам, когда она ночи напролет сидела у постели Розы, присматриваясь и прислушиваясь к дыханию девочки и теребя ее до тех пор, пока та не начинала хныкать и королева убеждалась в том, что дочь жива.

—  Ты хорошо провела время? — с натянутой улыбкой спросила она.

Минутой раньше я бы не удержалась и поделилась бы с ней своим счастьем, выложив все о Маркусе. Но что-то в лице королевы заставило меня сдержаться. Сегодняшний вечер явно был неудачным моментом для девичьих излияний.

—  Я и не подозревала, что во двор может набиться столько народу и все эти люди еще смогут дышать, — произнесла я. — Все тосты только за вашу семью.

— Когда-нибудь мы расскажем об этом моим внукам.