— Рано благодарить, — неохотно ответил Марко.

Адреналин уже плескался у меня в крови. За нарушение комендантского часа не остановят только тот транспорт, который его обеспечивает. Патрульные машины ФБР. Вроде той, что мы собирались угнать.

Все еще взбудораженная по поводу нашего стремительного плана, я обернулась к Билли.

— Ты поедешь с нами, да?

Он вытянул нитку из обтрепавшегося нижнего края своей рубашки и нахмурился.

Чейз положил ладонь мне на руку, будто ожидая, что я попытаюсь силой заставить Билли отправиться с нами.

— Что ты будешь делать, Билли? Выбор за тобой, — сказал он.

Я задержала дыхание. Пожалуйста, поедем с нами. Я чувствовала, как что-то терзало меня изнутри, совсем как после того, как арестовали маму. Я не хотела выпускать Билли из виду.

Билли с трудом сглотнул, отбрасывая с лица свои темные волосы. Он переступил с ноги на ногу. Чейз был прав: важно, чтобы Билли сам принял решение. Раньше ему не предоставляли такой возможности.

— Я дождусь перевозчика, — сказал он наконец. — В убежище мы встретимся с Уоллисом.

Комната погрузилась в тишину. Никто не знал, как произнести то, чему Билли никогда не поверит, пока не увидит своими глазами.

Уоллис мертв.

— Если Такер приведет с собой солдат... — Я не могла продолжить.

— Мы разберемся с этим, — сказал Поло. Стоявший рядом с ним Марко кивнул.

Что-то сжалось у меня внутри. Если мы не доставим Билли в Южную Каролину, то подведем Уоллиса, но, кроме как насильно посадить Билли в машину, мы ничего не могли сделать. Нужно принимать решения, и быстро. Я крепко обняла Билли, несмотря на его неуклюжую ребяческую позу, и поцеловала в щеку.

— Будь осторожен, Билли. Надеюсь, скоро увидимся.

Он несколько раз резко моргнул и тихо пробормотал слова прощания.

Менее чем через десять минут мы были готовы. Возле погрузочной площадки находился одиночный заправочный терминал, предназначенный для грузовиков доставки, и Марко наполнил топливом три красные пластиковые канистры, чтобы нам не пришлось останавливаться в местах общего пользования. Патрульный автомобиль стоял на единственном парковочном месте между генератором и высокой решетчатой оградой, которая окружала типографию. Когда Марко поместил емкости с плещущейся в них жидкостью в багажник, я ощутила мимолетный ужас (перевозить столько топлива опасно), но решила, что возгорание было нашей последней причиной для беспокойства.

Я облачилась в оставленные Карой юбку и блузу Сестер спасения, Чейз и Шон — в чужую военную форму. Автомобиль проследовал по съезду на шоссе и направился домой.

* * *

Мы в ужасе рассматривали картинки на экране телевизора. На земле валялись обломки асфальта и покореженные уличные фонари. В воздухе густым туманом висела пыль, подобная толченому мелу. Покрытые этой белой пудрой люди бежали, кричали и кашляли, будто вслед за ними гналось живое существо, а не рушилось еще одно здание. В гостиной трещали помехи связи.

Изображение тряслось. Человек, который держал камеру, бежал. А затем экран потемнел, после чего на нем снова появилась новостная студия.

На Чикаго сбросили бомбы. Как на Балтимор и Сан-Франциско. Вашингтон и Нью-Йорк. Но теперь намного ближе.

— Малышка, иди сюда. — Мама протянула ко мне ладонь, и я устроилась у нее под рукой, чувствуя, что она была влажной и дрожала. Я крепко зажмурила глаза. Снаружи играли дети. По улице проехала машина. Как могут люди быть такими беспечными?

"Чейз", — думала я. Одно его имя, раз за разом. Я не знала, где жил его дядя. Молилась, чтобы не в центре города.

— Эмбер, если произойдет что-то подобное, ты должна идти прямо домой, хорошо? — Ее голос надломился. Я обернула руки вокруг ее талии, чтобы придать ей силы. — Я буду ждать тебя здесь, и мы придумаем, что делать.

* * *

Я вся извелась на своем кожаном сидении. Не могла успокоиться из-за давнего страха ездить после комендантского часа в краденном патрульном автомобиле, из-за пугающей компьютерной панели возле руля и стеклянной перегородки за спиной.

Мой разум мне не подчинялся. Мысли неслись, обгоняя друг друга. Образы мамы с заколками в волосах и в одежде из моего шкафа. Сходство наших лиц. Как она выглядит сейчас? Прошло только пару месяцев, но я знала, что изменилась. Ожесточилась. Стала настороженнее. С ней произошло то же самое? Если она пережила огнестрельное ранение, то насколько тяжкими были повреждения? Получила ли она медицинскую помощь? Или ее, подобно женщине с сыном на площади, заставляют запугивать других и этим принуждать их к подчинению?

"Хватит, — подумала я. — Хватит. Она мертва. Хватит притворяться, что это не так. Хватит надеяться".

Мои пятки выстукивали по резиновым коврикам какой-то ритм. От оставленной Карой шерстяной юбки чесались ноги.

Я обернулась, чтобы проверить, как Шон. Мы открыли окошко разделяющей сидения перегородки, но могли переговариваться только криком. Он смотрел в окно, довольствуясь тишиной. Я уже давно не видела эту спокойную, мирную улыбку. Улыбку Бекки.

— Говори о чем-нибудь, — неожиданно сказал Чейз. Его взгляд по-прежнему был направлен на дорогу.

— О чем? — спросила я.

— О чем угодно. Твой голос... успокаивает. — Он пробарабанил пальцами по рулю.

— Думаешь, мы еще увидим его? — спросила я. — В смысле, Билли.

Не Такера.

— Если Такер не доберется до него первым. — Он так произнес это имя, будто разрывал что-то зубами.

Я потерла виски.

— Я постоянно думаю, что это моя вина, — быстро призналась я. — Что я могла остановить все это — что бы он ни делал — тогда на базе. Если бы я застрелила его, он бы никогда не объявился в "Веланде", не отправился бы с нами на пропускной пункт, не узнал бы ничего об убежище. Но я не могла, понимаешь? Я запуталась. Струсила, а теперь... а теперь должно произойти что-то еще худшее, я чувствую.

Я на одном дыхании выпалила то, что скрывала от него из-за нежелания признавать, даже перед самой собой, что это правда.

— Погоди, — произнес Чейз. — То, что ты не стала кого-то убивать, делает тебя трусихой?

Я пожала плечами. Мне не понравилось, что он повернул ситуацию таким образом. Чейз потер шею сзади.

— Эм, то, что ты совершила тогда, делает тебя лучше, — сказал он. — Если бы ты дала пистолет мне, я бы выстрелил. Я почти убил его в "Веланде". А убийство кого-то — даже его — все меняет. Хорошее начинает казаться плохим, а плохое — хорошим. И становится проще. Проще сделать это еще раз. Я видел. — Он медленно вдохнул. — Погляди на Уоллиса. У него нет ничего, кроме Билли и Дела, и, когда до этого дошло, он смог ухватиться только за одно.

В молчании я вспомнила гостиницу "Веланд", охваченную огнем. Вспомнила, как Уоллис забыл, что важнее всего.

— Радуйся, что не убила его, — нежно сказал Чейз. — Ты сдержалась, и это было проявлением смелости.

Я поерзала, потому что не чувствовала, чтобы слово "смелость" мне подходило. Когда дело касалось Такера и того, чего я не сделала, трусость казалась правильным определением, и провал. По крайней мере так было раньше. Теперь я больше не была уверена.

— Хотела бы я знать, что им с Карой нужно в Гринвилле, — заметила я.

— Ты тоже не купилась на историю с кузиной, да?

Я оглянулась на Шона, который все еще пребывал в благостном неведении насчет нашего разговора. Не то чтобы мне не хотелось узнать его мнение, просто кое-что мне было легче обсуждать с Чейзом наедине.

— Я знаю только одно: она что-то скрывает, — произнесла я, покусывая ногти в досаде на то, что не могу найти ответов. Мысли о Каре напомнили мне о медном патроне, который я показала ей в Гринвилле. Я была настолько отвлечена тем, что она говорила о Саре, и шрамами на ее груди, что забыла: именно она последняя держала в руках мою находку. Неизвестно, где патрон находился теперь.

Мне нужно было сменить тему.

— Странные ощущения, когда возвращаешься домой после всего произошедшего, верно? — В моем сознании дом оставался таким, каким был, когда я уходила, но, возможно, он изменился. — Сомневаюсь, что меня бы кто-то узнал.