Шона нигде не было видно.

— Шон! — снова попыталась я, но мои крики становились все слабее. Меня трясло от необходимости торопиться. Шон рисковал жизнью, чтобы помочь мне в школе реформации. Я была обязана вернуть ему долг.

Дым окрасился в оранжевый оттенок. Он стал таким густым, что я едва могла разглядеть, что было впереди. Мои ботинки стали скользить, как будто я шла по жевательной резинке. С ужасом я поняла, что металлическая лестница начала плавить подошвы. Мы не успевали.

— Туда! — крикнул Чейз и рванул, обгоняя меня, на третий этаж. Шон лежал навзничь на полу, и кто-то отчаянно пытался его поднять. Этот человек ослабел от дыма и шатался, как пьяный.

Подойдя ближе, я увидела, что это был Такер.

У меня в висках стучало от дыма и от удивления. Он устроил пожар, я была в этом уверена, но почему он все еще здесь?

— Помогите мне поднять его! — закричал Такер, стараясь ухватить Шона загипсованной рукой. Его слова заставили нас шевелиться. Чейз закинул руку Шона себе на плечо и потащил того вниз по лестнице. Голова его безвольно болталась, а ноги волочились позади. Меня охватил страх. Шон не может умереть. Не здесь. Не так.

На втором этаже Такер оступился и врезался в стену. Не задумываясь, я схватила его за руку, чтобы удержать. На короткий миг наши глаза встретились.

Не помогай ему!

Но более громкий голос внутри кричал, что мы должны уходить! И каким-то образом это "мы" включало и Такера Морриса тоже.

— Чейз! Солдаты! — крикнул Билли, опустив маску и закашлявшись. Он стоял на лестничной площадке и показывал за почерневшее окно. Копоть не могла скрыть страха, написанного у него на лице.

Чейз оказался рядом с ним и протер стекло, чтобы убедиться.

— Выходы заблокированы! — Я почти не слышала его. Он быстро развернулся. С его лица лился пот. — На крышу! Ходу! Ходу!

Билли поднимался первым. Потом Чейз тащил Шона. Я хотела помочь, но он не позволил.

— Быстрее! — подгонял он. Такер шел следом за мной.

Мы прошли половину лестничного пролета седьмого этажа, когда прямо под нами послышалась новая волна выстрелов. Я инстинктивно замерла, и, как только я это сделала, с потолка сорвался кусок горящей панели и упал мне под ноги. Я поскользнулась на расплавленных подошвах и потеряла равновесие. Такер подхватил меня под мышки. Я почувствовала пот, пропитавший его рубаху. В ужасе я подняла глаза, загипнотизированная пылающей на ступенях панелью, которая теперь отделяла нас от остальных. От нее летели искры и горящие куски, обжигая мои голые руки и шею в дюжине разных мест.

Такер снова прижал ткань к моему лицу.

— Придется прыгать! — крикнул он.

По меньшей мере четыре ступени, а мои мышцы горели от усталости. Огонь лишал меня сил изнутри.

— Чейз!

Услышав мой голос, он остановился и обернулся, и на его лице отразился ужас.

Удерживая Шона на одном плече, он протянул мне вторую руку, убеждая перепрыгнуть через четыре ступеньки к нему. Не так уж и далеко, но с тем же успехом это могли быть мили. Пот и дым застилали мне глаза. Рев огня заглушал все слова, которые он кричал. Меня трясло от страха.

— Прыгай! — приказал Такер.

Я шагнула назад, чтобы оттолкнуться от предыдущей ступеньки. Из моего горла вырвался всхлип.

Я замешкалась.

Такер сильно толкнул меня, посылая прямиком вверх по ступеням в грудь Чейза, который вцепился в мою рубашку и дернул меня к себе. Я завизжала, на миг мне показалось, что мои штаны загорелись, но их всего лишь опалило снизу.

— Не останавливайся! — сказал Чейз. Билли побежал вперед и исчез в дымке.

В следующую секунду в нас троих врезался Такер. Дверь была в трех футах. Такер обогнал нас и ударил по ней ногой, потом еще раз. Дверь распахнулась, и он выбежал наружу.

Чейз обхватил меня за талию и выпихнул следом за Такером в белый день, почерневший от дыма. Потом показалось обмякшее тело Шона. Сам Чейз рухнул на четвереньки прямо около выхода. Передо мной стоял Билли и тряс головой, будто просыпаясь.

Мир вращался перед глазами. Свежий воздух казался таким же ядовитым, как и дым. Я упала на выступ крыши, кашляя чем-то черным, и поползла к тому месту, куда Чейз бросил Шона.

— Шон! — прохрипела я, мои глаза слезились. Он дышал, хоть и неглубоко, но внезапно повернулся на бок и его жестоко вырвало. Я всхлипнула от облегчения.

А потом руки Чейза оказались у меня на лице, волосах, ощупали мои плечи и ноги.

Он коротко выругался, отрывая от моей кожи горячий кулон со святым Михаилом. Подвеска припеклась, но когда я попыталась крикнуть, то снова закашлялась. От истощения мое зрение было нечетким. Из глаз текли слезы.

— О чем ты думала? — бушевал Чейз. Мир вокруг него продолжал крутиться. Я ощутила новый позыв к рвоте. — Тебя могли убить! Ты никогда не слушаешь!

— И что?! — Я была выжата, как лимон, и напугана, и вся горела. Мне было все равно, что со мной случится.

— И что? — повторил он, как будто я его ударила. Он смотрел так, словно не узнавал меня.

— Не бери в голову, — произнес кто-то позади меня. Такер.

Чейз резко обернулся к нему, и правила сразу поменялись. Теперь не МН противостояла сопротивлению. Не Чейз мне. Перед нами стоял убийца моей мамы.

Чейз ударил Такера прямо в челюсть, и тот, не успев ничего понять, опрокинулся на спину, сплевывая кровь на крышу. Тут усталость взяла свое, и Чейз тоже упал вперед.

— Вы двое все еще пытаетесь убить друг друга?

Я подняла взгляд. Худой мужчина с длинными седеющими волосами помогал Такеру подняться.

— Уоллис! — прохрипел Билли.

Лицо Уоллиса было грязным от дыма и пота. Он нагнулся к Билли, постучал ему по спине кулаком, а потом крепко обнял.

— Ты в порядке, — повторил он несколько раз. — Просто немного дыма, и все.

Чейз выругался, и я проследила за его взглядом до группы наших, в том числе Хьюстона, братьев и Риггинса, столпившихся вокруг скамьи, на которой мы с Чейзом сидели вчера.

Вокруг тела, неподвижно лежавшего на ней.

Линкольн.

— Умер, — услышала я суровый голос Уоллиса. — Уже был мертв, когда ребята его нашли.

Затрудненное дыхание. Кашель. Мое израненное сердце сжалось. Подумаю об этом потом. Нужно выбираться отсюда.

Я встала на колени и выглянула за край крыши. Возмущение внизу усилилось, и солдаты пытались его сдерживать. Ближайший к зданию ряд поджидал нас.

— Нам конец, — сказал Риггинс, положив руки на свою блестевшую голову. — Нам конец.

— Это ты виновата! Они пришли за тобой! — Хьюстон подошел следом за ним, глаза его покраснели, но не от пожара.

Я не ответила, заходясь в очередном приступе кашля. Я? Если бы только Уоллис послушал! Но опять же, если бы Такер сдал нас, то не стоял бы сейчас рядом.

— Еще не конец, — сказал Уоллис. Когда он поднялся на ноги рядом с Билли, в его глазах плясал безумный огонек. Он вытащил из-за пояса пистолет — черный пистолет, который носил всегда, — и зарядил обойму. Только тогда я заметила ящик, от которого он отошел, увидев Билли. Ящик был полон оружия и боеприпасов.

Мои горящие глаза удивленно распахнулись.

— Подумайте! — сказал Чейз. — Пожарные выходы блокированы. Выход в бойлерную блокирован. Главный вход и служебные выходы не доступны.

— Нет! — крикнул Уоллис. Теперь и остальные отошли от Линкольна и образовали тесный полукруг вокруг тех, кто еще сидел на полу. До крыши сумели добраться восемь подпольщиков, включая Уоллиса.

— Мы проиграли! — заорал Чейз.

— Мы проиграем, когда я скажу! — взревел в ответ лидер ноксвиллского подполья. — У нас есть правила, Дженнингс! Мы не бросаем наших братьев! Мы не бросаем наш дом! Это наш шанс дать бой...

— Мы не сможем дать бой, если умрем! — спорил Чейз.

— Это и есть наш бой, — отрезал Уоллис. — Единственный бой, который имеет значение. Тот, который мы дадим сегодня.

Затем он вытащил из ящика пистолет и сунул его в дрожащие руки Билли. Встав на ноги, все еще слабый мальчишка покачнулся. Он уставился на пистолет у себя в руках и спросил: