— Слушайте! — крикнул один из них. Делая шаг назад, я с кем-то столкнулась. Сейчас я была частью толпы, но это продлится недолго. Я уставилась в спину Чейза, мысленно приказывая ему вернуться.

Женщина отступила в сторону, и из-за ее спины показался мальчик приблизительно пяти лет. На его щеках виднелись красные полосы, но не от недавнего ненастья, а от частого плача. Пальцами одной руки он терзал свои грязные волосы до плеч. Кисть второй руки у мальчика отсутствовала.

Женщина подошла к нему и расстегнула его рубашку. Кожа ребенка была покрыта шрамами от ожогов и рубцами, покрасневшими от воспаления. Женщина подняла его вверх, показывая всем.

— О Боже, — не сдержавшись, произнесла я. Подошел Чейз, его глаза не выдавали ни капли изумления.

— Держи. — Он подал мне хирургическую маску, такую же, какие носили Сестры. Я торопливо зацепила эластичные петли за уши и почувствовала, как мое дыхание стало согревать часть лица, прикрытую тканью. Это поможет мне остаться неузнанной еще какое-то время.

— Могло... — Голос женщины дрожал. Ее глаза бегали по толпе зрителей.

— Громче, — приказал солдат.

— Могло быть и хуже! — выкрикнула женщина. — Вы думаете, что плохо живете, но вы ничего об этом не знаете. Если у вас есть информация, касающаяся снайпера, если вы видели преступников с плакатов, сейчас же сообщите об этом военным!

Вокруг раздался грозный шепот.

Солдат расстегнул кобуру с пистолетом, висящую у него на поясе. Он взъерошил волосы мальчика, как мог бы это сделать отец, если бы не угроза, явно обозначенная его оружием. По его пустому лицу я поняла, что он без колебаний причинит вред ребенку, чтобы получить желаемое. Я попыталась отступить назад, но люди за моей спиной стояли плотной стеной.

— Думаешь, это сделали солдаты? — прошептала я Чейзу.

Его лицо по-прежнему ничего не выражало. Лишь в глазах полыхала ярость. Он не ответил.

— Итак, у кого есть для меня информация? — спросил солдат.

— Кто-то должен остановить это, — прошептал мужчина позади меня. Он был прав. Моя кровь снова вскипела.

— Я слышала, что вчера после атаки девчонку Миллер видели в палаточном городке, — призналась женщина справа от меня.

Я стала абсолютно неподвижной. Не смела даже дышать. Плечи Чейза приподнялись. Он качнул головой, будто говоря: "Не двигайся".

— Пройдите с нами. Мы должны задать вам несколько вопросов, — сказал второй солдат. Мать сейчас прижимала мальчика к груди, хоть, казалось, была слишком напугана, чтобы шевельнуться.

— Я больше ничего не знаю, — произнесла говорившая женщина. Ее голос сорвался. — Клянусь, я больше ничего не знаю.

— Пройдите с нами, — повторил солдат. — Иначе вас обвинят в сокрытии информации.

— Я рассказала все, что мне известно! — кричала женщина, пока один из солдат тащил ее прочь.

Мой рот открылся от ужаса. В пределах слышимости были сотни людей. Сотни, которые могли бы расправиться с двумя солдатами, но никто не двинулся с места. Я хотела остановить военных сама, хотела крикнуть: "Я та, кого вы ищите", — но не могла. Меня убьют на месте.

— Во всем этом виноват снайпер! — Мать наконец поставила своего сына на землю недалеко от нас. Вокруг нее образовался пустой круг. Она горько плакала. — Все было хорошо, пока он не объявился здесь! — Люди согласно забормотали.

Я хотела встряхнуть ее. Убеждала себя, что она напугана, поэтому говорит все эти вещи. Раньше опасность была не меньшей. Но женщина из палаточного городка сказала мне, что не все увидят добро в действиях сопротивления, и она оказалась права.

Второй солдат поднял свою дубинку, и перед ним образовался проход обратно к медпункту. Я проследовала глазами за взглядом Чейза: мальчик тихо рыдал и пытался застегнуть рубашку своей единственной рукой, в то время как мать вела его прочь.

— Что это было? — прошептала я. Я чувствовала себя так, будто меня выставили всем напоказ. От каждого брошенного на меня взгляда по коже пробегали мурашки.

Чейз выругался с явным возмущением.

— Демонстрации. Ничто так не ставит людей на место, как угроза боли. Я видел такое в Чикаго. Это отвратительно.

Я подумала, что это немногим отличалось от плана Уоллиса, по которому меня должны были увидеть в палаточном городке. Вот только предполагалось, что мое послание пробудит в людях надежду, а не страх.

Мир сходил с ума. Я чувствовала это: огромная давящая тяжесть навалилась мне на грудь и гнула к земле. Меня связали с серийным убийцей, мое имя оклеветали на всю страну. Убийца моей мамы проник в сопротивление. Девочек вроде Сары избивали их бойфренды из МН и оставляли умирать. Матери использовали своих детей, чтобы распространять тиранические послания ФБР. Я снова потеряла Ребекку, я не знала, что происходит дома с Бет, а бедная Роза, превратившаяся в зомби, вероятно, все еще находилась в исправительном центре. Если и существовало время, чтобы дать сдачи, то оно наступило, но как?

— Имя?

Мои глаза обратились к женщине передо мной. Сестра. Узел ее голубого платка был выполнен безукоризненно. Половину лица скрывала хирургическая маска, подобная моей.

Я ощутила волну паники и выпалила:

— Лори Уиттмен.

— Лори Уиттмен. — Женщина перечитывала список на своей планшетке. — Вы были здесь хоть раз за последние два дня, мисс Уиттмен? — Она не вглядывалась в мое лицо.

— Миссис, — поправил Чейз, отходя от другой Сестры в бумажной маске и становясь возле меня. — Моя жена плохо себя чувствует, — сказал он. — Ей нужно отдохнуть.

Я кашлянула для пущего эффекта, поправляя маску, чтобы она закрывала как можно большую часть моего лица.

— Если они женаты... — начала та, что спросила мое имя. Ее остановило озадаченное выражение лица второй.

— Мы женаты, — подтвердила я, поднимая левую руку и радуясь украденному обручальному кольцу.

— Хорошо, — выдохнула первая, все еще не убежденная. — Помните, что вы получите повестку, если ФБР обнаружит обратное.

Я почувствовала, как моя спина напряглась. Я надеялась, что МН не нагрянет к нам с расспросами. К счастью, в палатке не было видно никого в синей форме.

Неубежденная Сестра провела нас через шаткую цепочную ограду направо, где мы прошли мимо контейнера с контрабандной продукцией и многочисленных коек со спящими людьми. Чуть поодаль стояли три пустые кровати; они были больше других.

От запаха человеческого пота кружилась голова. Справа кто-то сильно закашлялся. Мы выбрали койку возле другой, на которой расположилась семья из четырех человек. Все ее члены занимали место меньшее, чем двуспальная кровать. Я подумала о женщине снаружи и ее сыне и пожалела, что они не могут прийти сюда и отдохнуть, вместо того чтобы продолжать свою пропагандистскую кампанию.

Я опустилась на грязную койку, покрытую грубым полотном, стараясь избегать темного пятна, которое все еще выглядело влажным. Гостиница "Веланд" показалась сейчас роскошью.

Я вздохнула, не желая стянуть маску на подбородок. Меня не узнали, но я не чувствовала особенного облегчения. Чейз сел рядом со мной и поставил рюкзак на землю возле своих ног, избегая лужицы застоявшейся воды. Он медленно и глубоко втянул в себя воздух.

— Табмен должен вернуться сегодня вечером. Мы остановимся у него, пока не откроют дороги, — сказал он негромко, чтобы не разбудить спящих вокруг.

Он предлагал отправиться в убежище, бросить Ребекку и забыть все, ради чего мы пришли сюда. Хоть я не чувствовала по этому поводу гордости, но часть меня тоже хотела убежать и спрятаться.

Кого я обманываю? Шансы на то, что я сумею добраться туда, слишком малы. Любой из этих людей может сдать меня. Любой из солдат, прочесывающих город, может застрелить меня без предупреждения. Я понимала это и была напугана до смерти. Но еще больше меня ужасала вероятность того, что Такер сдаст МН все подполье Ноксвилла.

— Мы не можем уехать, — решительно сказала я. — Такер что-то затеял.

Чейз поморщился, когда услышал имя своего бывшего напарника.