Внутри стояла почти полная темнота. Единственный свет проникал через вентиляцию высоко под крышей. Пока глаза привыкали к темноте, меня охватил леденящий страх. Я была в пяти футах от Такера Морриса и едва могла видеть, на случай если придется защищаться.

Он дал слово.

Он лжец.

Я услышала лязг металла — это Шон поднял ворота. Сейчас нам ничего не оставалось, только ждать и быть готовыми ко всему.

Заработал двигатель, и в следующее мгновение грузовик дернулся вперед.

Я забралась между Чейзом и Билли на один из деревянных ящиков, стоявших рядами внутри грузовика. Такер сидел прямо напротив нас. Напряжение было таким осязаемым, как дым внутри "Веланда".

Зажав фонарь между плечом и щекой, Чейз осматривал надувшиеся пузыри, тянувшиеся от большого пальца моей руки через всю ладонь. Он открыл маленькую аптечку и начал протирать ожоги антибактериальным ватным тампоном, который с таким же успехом мог быть из стальных нитей. Он не смотрел мне в глаза. Ни разу с тех пор, как кричал на меня на крыше.

Второй рукой я поднесла ко рту нашу единственную бутылку воды, сделала маленький глоток и передала ее Билли. В сопротивлении было принято делиться, надо соблюдать традиции. Насколько мы знали, мы были единственными, кто остался.

— У кого есть оружие? — спросил Чейз. Его голос все еще хрипел из-за дыма.

Билли оглядел кузов, перед тем как робко достать девятимиллиметровый пистолет, который дал ему Уоллис.

— Похоже, только у меня, а?

— Ты когда-нибудь стрелял из этой штуки, малыш? — спросил Такер.

— Мне четырнадцать, — сказал Билли. Малышом его разрешалось называть Уоллису. Не Такеру.

— Я не хотел тебя обидеть.

— Да конечно, — пробубнила я. Чейз велел мне держать руку на весу и с отстраненным видом принялся перевязывать ее бинтом.

– Я просто хочу сказать, что ему следовало бы отдать пистолет кому-нибудь из нас, у кого побольше...

Тут Такер запнулся, подняв глаза к металлическому потолку.

– ...опыта, – еле слышно закончил он.

Мое горло сжалось.

— Не выключай свет, — попросила я Чейза, когда он опустил фонарик. Я хотела держать Такера в поле зрения.

Грузовик остановился, и мы затаили дыхание. Я представила Шона на водительском сидении и пожалела, что не могу видеть то, что видит он. Я надеялась, что он нормально себя чувствовал.

Всего лишь светофор. Мы продолжили ехать, цепляясь за края ящиков, чтобы не потерять равновесия от тряски. Билли решительно положил пистолет между нами. Знак доверия, который я восприняла очень серьезно.

— Кстати, а что в этих ящиках? — спросил он и наклонился, пытаясь подцепить гвозди, забитые в импровизированное сиденье. Такер его опередил; когда он своей здоровой рукой оторвал крышку ближайшего ящика, послышался громкий треск.

— Так-то лучше.

Я настороженно смотрела, как он достает стеклянную бутылку с коричневой жидкостью. Пыль от проложенной между бутылками соломы кружилась в воздухе, словно снег.

— Виски, — сказал Чейз, снимая крышку с другого ящика. Horizons производили алкоголь? Поскольку алкоголь считался контрабандой для граждан, эта партия, должно быть, предназначалась для одного из сборищ МН, о которых говорила Сара. У меня вдруг возникло желание разбить все до единой бутылки.

Чейз перехватил горлышко бутылки, как дубинку. У нас под ногами лежало готовое оружие! Все же лучше, чем ничего.

— Уоллис однажды принес несколько бутылок, — сказал Билли, неожиданно засмеявшись. — Мы напились до потери сознания. Это было нечто.

Я вернулась к стоявшему рядом с ним ящику, подумав о том, как сильно он напоминал сейчас обычного мальчишку-старшеклассника. Из той жизни, которая казалась такой далекой, что я едва могла различить подробности. Как давно я видела Бет или Райана? Всего пару месяцев назад, но складывалось впечатление, что прошли годы.

— Как ты вообще его встретил? — спросил Такер.

Я поморщилась: его вопрос сыпал соль на свежую рану, и меня возмутило, что он вообще заговорил с Билли, но это не значило, что мне самой не было любопытно. Билли принялся отрывать этикетку с бутылки.

— Это произошло, когда он еще был солдатом, — ответил он. — Моя мама, она... выдала меня за деньги как беглеца.

Он неловко дернул плечом и начал сосредоточенно отрывать щепки от крышки ящика.

Такер фыркнул:

— Что же, теперь мы знаем, на чем ты специализируешься.

Билли делано засмеялся и сказал:

— Сперва она повела меня съесть чизбургер.

Как будто это каким-то образом оправдывало ее поступок.

Я не могла припомнить, когда последний раз ела чизбургер. Талоны на еду не принимали в ресторанах.

— Мы ели, когда появился тот солдат. Толстый дядька. Тогда я понял, что она задумала, и бросился бежать — прямо в руки к его напарнику, который ждал сразу за углом. Для старика он оказался слишком быстрым. Сделал мне подсечку своей дубинкой, и все бургеры помялись. Я так разозлился, что послал его.

— Должно быть, бургер того стоил, — заметил Чейз.

— Что он сказал? — поторопила я.

— Он... он велел мне подчиняться правилам.

Мы сидели в молчании. "Играть по правилам или не играть вообще" было главным принципом Уоллиса. Закрыв глаза, я снова увидела, как рушится крыша "Веланда".

— А я ответил, что невозможно подчиняться правилам, если тебе нечего есть. И тогда он спросил, сколько мне лет, и я сказал, что шестнадцать, хотя на самом деле мне было одиннадцать. Он спросил, где мой отец, и я сказал, что он умер во время Войны. В этот момент нас догнал его напарник, но не успел он и слова сказать, как я услышал хлопок. И толстяк упал, мертвый. Прямо там, передо мной.

Казалось, будто через вентиляцию из кузова вытянуло весь воздух. Я велела себе не думать о перевозчике с Руди-лэйн, убитом у нас на глазах. Я велела себе не думать о маме. Чейз замер без движения, и, к моему удивлению, Такер тоже.

— Уоллис убил своего напарника? — уточнил Такер. — Жёстко.

— Тот сам напросился, — произнес Билли. — Так сказал Уоллис.

Я увидела, что Такер пристально смотрит на Чейза, который отвечает таким же напряженным взглядом. Я шевельнулась.

— Уоллис, и Риггинс, и... остальные, наверное, уже на пути в убежище. Уоллис всегда говорил, что таков план, — голос Билли сорвался.

Ощущение подавленности усилилось. Я потерла грудь ладонью, но комок внутри не исчез.

Линкольн погиб. Перед моим мысленным взором ясно возник его образ. Высокий и гибкий. С черными веснушками. Я задалась вопросом, как Хьюстон воспринял его смерть; я никогда не видела их по отдельности. А потом подумала, был ли он сам еще жив.

Уоллис. Риггинс. Братья. Все, кто рисковал своей жизнью, а потом возвращался домой поиграть в покер. Все они сгорели дотла. Сгорели в крематории размером с гостиницу.

— От отчаяния люди могут совершать глупости, — тихо сказала я Билли. Он сгорбился, ковыряя ящик между коленями.

— Она не была глупой, — ответил он. — Ты ничего о ней не знаешь.

Билли никогда раньше не говорил со мной так.

— Я не имела в виду...

— Она всегда получала то, что хотела. Всегда.

Я сглотнула, внутренне кипя от возмущения. Ясно, что это был не первый раз, когда мама Билли "выдала его". Уоллис был для Билли больше, чем семьей. Уоллис спас ему жизнь. Или, возможно, они спасли друг друга.

— Мне просто жалко, что моя кошка умерла, понимаешь? — примирительно сказал он.

Грузовик повернул, и нам пришлось удерживать равновесие, пока он не выправился. Скорость увеличилась. Шорох шин по дороге не давал сосредоточиться ни на чем, кроме опасности снаружи.

— Выезжаем на шоссе, — сказал Чейз.

Когда Билли уронил голову, я положила руку ему на плечи. Осторожно, как это делал Уоллис. Билли не издавал ни звука. Думаю, я была единственной, кто знал, что он плачет.

* * *

Проходили минуты, и с каждой из них мои мышцы все больше напрягались. Сказывалось изнуряющее нервное возбуждение и бессилие.