-Хотя, он не виноват, - произнесла она с нарастающим гневом в голосе. - Он не что иное, как слуга своего хозяина; он просто делает, что ему говорят. Он служит неправому делу. Я доверилась Гийому, и вот чем он отплатил мне.

-Я вас не понимаю, - пожалуй, я говорил с ней слишком строго, но я уже устал от ее загадок.

Очевидно, она думала, что как человек Мале, я знаю больше, чем было на самом деле. Хотя это давало мне некоторые преимущества.

-Больше двух лет прошло с тех пор, как Гарольд погиб, - сказала она. - Два года, с тех пор, когда я стояла на поле битвы и смотрела на него, лежащего там в крови. Неужели он думает, что я не горюю, что я не заслуживаю права знать?

-Знать что? - Спросил я, но она уже отвернулась, ее рыдания эхом отражались от стен и сводов собора.

За окном мелькнул проблеск оранжевого света. Циркатрисса, подумал я, ожидая, что дверь сейчас откроется, и монахиня войдет внутрь. Но она этого не сделала, и через мгновение свет двинулся дальше. Даже если она не собиралась войти в церковь, она была где-то рядом.

Я выругался себе под нос. Если нас поймают вместе, последствия будут серьезными, особенно для Эдгиты. Опять вспомнились побои, перенесенные мною в детстве; были ли предусмотрены такие наказания в Уилтуне? Более вероятно, что, поймав ее с мужчиной ночью в церкви, ее попросту выгонят из монастыря. Я не хотел такого наказания даже для вдовы узурпатора. Даже несмотря на все ее богатства и личные покои, я видел перед собой просто сломленную женщину. Все, что у нее осталось - это жизнь в монашеском смирении и подчинении. Что еще было у нее в этом мире?

-Пойдемте, - сказал я ей. - Мы не можем оставаться здесь.

Я подошел к двери и приоткрыл ее как раз, чтобы высунуть голову и оглядеть монастырь. Облако закрывало луну, что было очень кстати, так нас труднее было заметить. В этот момент я увидел выходящую из дормитория циркатриссу, она несла фонарь в руке, с пояса свисала тяжелая связка ключей. Если я хорошо помнил устройство монастыря в Динане, то на восточной стороне должна быть дверь в дом настоятельницы. Потом монахиня должна будет проверить церковь. У нас оставалось не так много времени.

Я смотрел, как она идет вдоль стены в направлении дома аббатиссы, отпирает дверь и входит внутрь. Надо было бежать сейчас, это был наш шанс.

-Идемте, - прошептал я, давая Эдгите сигнал следовать за мной. Дверь открылась плавно, без звука, и я поспешил вниз по ступеням, Эдгита не отставала ни на шаг. Я заметил, что она обута, так что могла бежать по камням быстро.

-Скорее, - сказал я, направляясь к арке, через которую мы вошли в монастырь.

Она коснулась моего рукава.

-Лучше сюда, - ответила она и направилась прямо по траве к дормиторию.

Я немного поколебался, но понял, что чем дольше мы будем ждать, тем скорее нас обнаружит циркатрисса с фонарем.

Я пошел за ней, заледеневшая трава больно жалила босые подошвы ног. Дверь дормитория не была заперта, и мы проскользнули внутрь, слыша за спиной звон ключей. Окрика не последовало, нам повезло. Я взглянул на Эдгиту, но она уже поднималась на нижние ступени лестницы, ведущей в ее покои.

-Миледи... - начал я, пытаясь говорить тихо.

Я знал, что нам угрожает не только циркатрисса, бродившая снаружи, но и монахини в соседней комнате.

-Нет, - прервала она меня. - Я не могу больше рисковать. Я должна идти.

-Я хотел бы поговорить с вами позже, - предложил я.

Она покачала головой.

-Больше не о чем говорить. Не осталось ничего, что я хотела бы сказать тебе или Гилфорду. Передай письмо своему господину, он поймет, что это значит. Больше я ни о чем не прошу.

Она казалась удивительно маленькой и хрупкой, хотя я знал, что она не была старой или немощной. Мне было жаль ее, но я ничем не мог помочь.

Я почувствовал сухость в горле и сглотнул.

-Я не могу ничего обещать.

-Знаю, - ответила она, и на ее лице появилось выражение покорности. - В конце концов, ты всего лишь один из его людей.

Она повернулась и без единого звука или взгляда назад поднялась по лестнице. А потом она исчезла с лестничной площадки, ее коричневая ряса растворилась в темноте. Эдгита, вдова Гарольда.

29

Мне пришлось подождать, пока циркатрисса снова не скроется в одном из зданий, прежде чем пройти через двор обители. Со времени моего ухода из дома прошло, вероятно, не больше получаса, хотя казалось, я отсутствовал гораздо дольше. Уэйс и Эдо ждали меня в зале.

-Где ты был? - Спросил Уэйс.

-Пойдемте туда, где нас не подслушают, - сказал я им. - Тогда я все вам расскажу.

Я не был уверен, что стены и полы здесь достаточно толстые, и смогут защитить нас от любопытных ушей.

Мельница находилась почти рядом, туда мы и пошли - достаточно далеко и от дома и от обители, чтобы никто нас не увидел и не услышал. Дверь оказалась не заперта, и я открыл ее одним толчком. Вдоль стены были грудой свалены мешки, из некоторых просыпалось зерно. Темные тени крыс метнулись в стороны, когда мы вошли внутрь.

-Не тяни, Танкред, - сказал Эдо. - Скажи нам, что здесь происходит?

-Это была Эдгита, - ответил я. - Она оставила вот это. - Я достал свиток из-за пояса. - Я догнал ее у церкви.

-И что она сказала? - Спросил Уэйс.

-Ничего определенного. Она говорила о своем муже Гарольде. И что Мале предает его память.

Эдо прищурился.

-Что ты имеешь ввиду?

-Не знаю, - сказал я. - Похоже, он когда-то дал ей некое обещание, хотя она ничего толком не объяснила. Обещание, которое он не сдержал.

-Значит, мы были правы, - пробормотал Уэйс, поднимая бровь. - Он был с ней в сговоре.

-Вот только она сказала, что больше не хочет иметь с ним никаких дел, - ответил я.

-Вчера она назвала его nithing, - задумчиво добавил Эдо. - То есть полным ничтожеством, пустым местом. Это одно из худших оскорблений у англичан.

Я тоже задавался вопросом, что это могло значить. Гилфорд сам обругал нас этим словом, накануне прибытия в Уилтун. Вот, значит, как он о нас думает? Я попытался выкинуть это неприятное открытие из головы: сейчас у нас были дела поважнее.

-Не понимаю, как Мале может оказаться предателем, - сказал я. - Если он и давал ей какие-то обещания, то сейчас совершенно ясно, что для него они ничего не значат.

По крайней мере, его письмо не содержало ответа, который она желала получить. Так что же он должен был ей рассказать?

-И все же, - возразил Уэйс, - как мы можем быть в нем уверены, пока они передают друг другу тайные письма?

-Есть только один способ, - Эдо кивнул на свиток в моей руке. - Открыть и прочитать.

Уэйс кивнул.

-Согласен. Это единственная возможность узнать все наверняка.

-Вы тоже самое говорили о письме Мале, - возразил я. - И все равно ничего не поняли.

Мне казалось странным, даже очень, что Эдгита решилась отдать такое важное сообщение в наши руки, если у нее был хоть малейший повод подозревать, что оно может быть перехвачено, не дойдя до Мале. Я не давал ей никаких гарантий, как вдове нашего врага. И поэтому казалось маловероятным, что слова, содержащиеся в свитке, скажут нам то, что мы хотели выяснить.

И все же Эдо с Уэйсом было по-своему правы. Так что мне предстояло принять не самое трудное решение в своей жизни.

-Мне нужен свет, - сказал я.

Внутри мельницы не было ни одного окна, и мы не захватили с собой ни фонаря ни факела. Но даже в темноте можно было кое-что разглядеть.

Луна скрылась за облаками, но даже ее рассеянного света было достаточно, чтобы разглядеть письмо. Я стоял на пороге мельницы, а неграмотные Эдо с Уэйсом заглядывали мне через плечо. Собираясь с духом, я провел пальцем по печати, сейчас на ней можно было разглядеть оттиск изображения то ли дракона, то ли другого крылатого зверя со словами "HAROLDVS REX" по ободку. Король Гарольд. Печать узурпатора. Но Гарольд давно был мертв, а у Эдгиты, безусловно, была собственная печать. Зачем она воспользовалась этой?