Мой меч серебряной стрелой блеснул в ночи, поразив только воздух, но Гилфорд двигался так быстро, что это не имело значения. Он пролетел мимо меня, мимо моей спины, и в один миг ярость на его лице сменилась страхом, когда он увидел себя на самом краю обрыва и понял, что не сможет остановиться.

Его плащ летел за ним, когда, крича, он упал вперед и исчез из виду. Бросив меч в ножны, я подошел к краю скалы и посмотрел вниз. Священник неподвижно лежал на спине, широко раскинув руки и ноги.

-Гилфорд, - крикнул я, но он не ответил.

Его глаза в темноте казались белыми и блестящими, но он не видел меня. Его рот был разинут, но грудь неподвижна, он не дышал. Его лоб был забрызган кровью, волосы почернели и слиплись там, треснул череп.

Капелан был мертв.

Эпилог

Над Эофервиком ярко светило солнце. Было еще рано, но утро стояло теплое, когда мы с Мале ехали через рыночную площадь.

После битвы за Эофервик прошло едва три недели, но купцы уже возвращались в город, и крестьяне вели скот на продажу. Выстроившиеся вдоль прилавков мясники и торговцы рыбой наперебой зазывали покупателей на двух языках. Повсюду на деревьях распускались молодые листья, а в полях зеленые побеги проклюнулись сквозь поверхность вспаханной почвы. Запах влажной земли плыл по ветру. После долгой зимы весна снова вступала в свои права.

-Именно таким утром пятнадцать лет назад я впервые увидел этот город, - сказал Мале. - Удивительно, как мало он изменился, несмотря на все несчастья последнего времени.

Мы были одни. Эдо и Уэйс остались в пивной; ни один из них не удивился, когда мне пришла повестка от виконта. Но он еще не сказал, зачем хочет видеть меня.

-Моя мать умерла незадолго до этого, - продолжал он. - Я приехал в Англию, чтобы унаследовать ее поместья. А всего несколько месяцев спустя я принял в семью молодого священника, как моего капеллана.

-Гилфорда, - сказал я.

Лицо Мале помрачнело.

-Я до сих пор не могу поверить, что он оказался способен на такой обман.

С этим я мог только согласиться. Мы все рассказали Мале вчера вечером, когда вернулись в его замок: все, от нашего прибытия в Уолтем и встречи с деканом Уилфином, до сражения на берегу, корабля на Темзе, моей стычки с Гилфордом на краю утеса и его смерти. Все это Мале выслушал молча с задумчивым видом.

Мы привезли гроб Гарольда с собой, хотя это оказалось задачей не из легких. Во-первых, нам надо было найти телегу, чтобы везти его, и конечно, большой проблемой было спустить его с баржи, но с помощью местных жителей и щедрой награды серебром нам это удалось. На дорогу до Эофервика ушло много дней, гораздо больше, чем ожидалось. Но мы не хотели привлекать к себе слишком много внимания, поэтому ехали не спеша, стараясь держаться подальше от старой дороги.

-Где вы теперь похороните Гарольда? - Спросил я. - Вы вернете его тело в Уолтем?

Перед нами мальчик гнал по грязи стадо гусей. Мы шагом ехали за ними, пока он не вывел их на обочину улицы с нашего пути.

-Не в Уолтем, нет, - сказал Мале. - После всего, что узнал, я не могу рассчитывать, что Уилфин сохранит мой секрет.

-Где же тогда?

Он посмотрел на меня, словно предупреждая, но я выдержал его взгляд, и вскоре он снова отвернулся.

-Я найду ему место, - тихо произнес он. - Возможно, где-нибудь у моря, чтобы он и после смерти мог видеть берега, которые пытался защитить в жизни.

Интересно, что он имел ввиду, если не шутил, конечно. Но он не улыбался и в глазах не было ни искры веселья. Он сказал мне все, что собирался, и было ясно, что больше я ничего не добьюсь.

Некоторое время мы ехали молча. К нам подошли коробейники, пытаясь продать свертки тканей, деревянные чашки и другие безделушки, но когда они поняли, что их не замечают, быстро двинулись дальше.

-А что с Эдгитой? - Спросил я, вспомнив о письме, которое Вигод перевел для меня. - Теперь вы ей скажете правду?

Мале кивнул.

- Завтра я уезжаю в Уилтун, чтобы встретиться с ней лично. По крайней мере, она заслуживает объяснения того, что произошло.

-Вы скажете ей все? - Я был удивлен.

-Или придумаю что-нибудь, чтобы успокоить ее. Что тело было утеряно или нечто подобное. Может быть, так будет даже лучше.

Я покосился на него, но ничего не сказал. Стайка детей крутилась у наших ног, гоняясь друг за другом в игре, которой я не знал. Я натянул поводья, остановив лошадь, и дождался, пока они не убегут.

- Полагаю, я должен поблагодарить тебя и твоих товарищей за все, что вы сделали для меня, - продолжал Мале. - Если бы не вы, я бы так и не узнал о предательстве Гилфорда.

Он не смотрел на меня, когда говорил эти слова. Я чувствовал, что он проверяет меня, и уже не в первый раз. Конечно, он понимал, что только наше собственное предательство вывело нас к правде. Если бы я не полез читать чужое письмо, мы бы так и не узнали о планах священника.

-Мы сделали только то, что считали правильным, милорд, - сказал я, осторожно подбирая слова.

Он молчал, глядя на дорогу. Я спрашивал себя, что сейчас происходит у него в голове, злится ли он на нас? Но с другой стороны, он был обязан нам, и сам в этом признался.

Неожиданно я заметил костлявую фигуру Гилберта де Ганда, смеющегося со своими рыцарями. Король передал ему должность кастеляна, и я узнал, что Мале возвратился к своим обязанностям виконта. Гилберт увидел нас и помахал рукой в знак приветствия. Казалось, он от души наслаждается своим новым положением, потому что я никогда до сих пор не видел его в таком хорошем настроении.

Зато Мале явно был не настроен поздравлять его, потому что он резко дернул поводья, сворачивая с главной улицы с кислой физиономией.

Мы миновали почерневшие останки бревен лежащих среди золы. После битвы по городу прокатилась волна грабежей, и во многих частях города были сожжены дома богатых горожан и даже несколько церквей. Очевидно, это была одна из них, потому что среди развалин я заметил фигуру в коричневой рясе: священник стоял на коленях, закрыв глаза и сложив ладони в молитве. Губы его беззвучно шевелились. Я вздрогнул и заерзал в седле, вспомнив о Гилфорде, но вскоре священник исчез из виду.

На перекрестке стоял большой вяз, под которым умер Радульф, теперь его ветви были усеяны фиолетово-серыми почками, из который вскоре появятся листья. Он был похоронен вскоре после нашего отъезда в часовне замка Мале, как и подобало рыцарю его семьи. Другим повезло меньше, их растерзанные тела бросили гнить в большом рву за стенами города, где их растаскивали собаки и вороны; запах разложения мы почувствовали еще на подъезде к городу.

-Я освобождаю вас от присяги, Танкред, - сказал Мале, когда мы выбрались из толпы. - Теперь можешь не считать себя связанным со мной. Отныне ты можешь отдать свой меч, кому захочешь.

Он не просил подтвердить мою клятву, да я и не ожидал этого. Сейчас он дал понять, что в его хозяйстве для меня не найдется никакого дальнейшего применения. Несмотря на все, что я сделал для него, он не мог позволить себе иметь среди вассалов людей, которым нельзя доверять безоговорочно. История с Гилфордом многому научила его.

Честно говоря, после событий последний двух месяцев я был рад своей свободе. Я устал от интриг, подозрений и разговоров о предательстве. Я был рыцарем, человеком военным и рад был бы снова вернуться к прежней жизни.

-Я слышал, мой сын предложил каждому из вас землю в его владениях взамен на участие в битве, - сказал Мале.

-Да, милорд.

-Конечно, я не могу указывать Роберту, каких людей выбирать для службы себе. - Он бросил на меня холодный взгляд. - Но он явно верит в твои способности. Я могу только надеяться, что ты будешь хорошо служить, если решишь последовать за ним.

Лучше, чем служил мне, говорил его взгляд. Трудно было не почувствовать его укол.

-Да, милорд, - повторил я.

Честно говоря, я еще не задумывался о том, что ждет впереди, или куда нам идти: мы могли остаться в Англии или вернуться во Францию и даже в Италию, где было достаточно господ, готовых принять нас. Хотя я и подозревал, что мало кто из них в состоянии предложить столько, сколько дал Роберт Мале.