Дима тоже наблюдал за этим чудом, широко раскрыв рот. Юля же медленно шла по рельсом, не сводя глаз с пролома: явно пыталась рассмотреть, что там над ним.

  Мне было тоже это интересно. Антону, видать, подобно нам.

  Только он выбрал способ проверки оригинальней: залез на саму платформу и пошёл по направлению к дождю. Я решил последовать за ним.

  Когда я смотрел на эти фигуры в тумане. Этот урывок потока воды, спускающегося с небес, стучащего по мрамору только в одной точке пространства, а не по всей площади. Свет, являющийся прощанием Светила и никак не могущий перебороть давно рождённую здесь тьму, чьим помощником являлась молочная суспензия. В голове слаживался некий пазл, составляющий очень важную для меня, и интересную для других метафору. Но какого-то куска не хватало, из-за чего у меня никак не получалось выявить её окончательно…

  Мои мысленные изречение прервал некий лежавший на полу предмет, об который я умудрился споткнуться. Чуть не упав, я остановился в последний момент, когда покрытый гнилью бетон уже был в сантиметрах пятидесяти от моего лица, и выпрямился, оглянувшись назад.

  И ужаснулся: на полу, прямо передо мной, лежала оторванная голова некого мужчины…

  В первое мгновение я чуть не упал от неожиданности. Ноги подкосились, автомат инертно занял своё место в руках, еле удалось сохранить равновесие и не пасть задним числом на стылый бетон.

  Лишь спустя секунду я понял, что выгляжу как придурок: целюсь из АК в неживой предмет.

  А ещё чуть позже и вовсе понял всю целостность совершённой мною глупости: данная часть тела никак не принадлежала живому человеку. Открытые глаза, мечтательно уставившиеся вдаль, навеки застывшая улыбка, золотистый отлив, еле видимый в тумане… Статуя, причём бронзовая.. или медная.. не знаю.

  Да, точно, как же я мог забыть! Пролетарская – почти что близнец Партизанской, отличалась малыми деталями от своего побратима. Одной из них была как раз статуя, стоящая с одной стороны перрона, и всего одна лестница, расположенная напротив. В честь кого она была возведена… Я без понятия. Может, какому герою, может одному из тех Стахановцев: великих героев труда прошлого века. А может ещё кому – мне не известно.

  Сейчас, у своих ног, я видел часть данной скульптуры.

  Посмотрев на неё немного, я улыбнулся. Затем хохотнул. А после и вовсе рассмеялся, представляя, как только что собирался стрелять в это…

  В полголоса смеясь, я обернулся, показывая пальцем на голову неизвестного мужчины, собираясь продемонстрировать её остальным, при этом поделившись столь неприятной деталью, как моя оплошность.

  Как только мой взгляд один раз пересёк станцию, лицо сразу же приняло взволнованный и серьёзный вид: никого из моих напарников вокруг не было…

  Ни единого. Ни Димы, ни Юли, ни Гоши, ни Антона, никого…

  Они будто испарились, исчезли, пропали бесследно и бесшумно… Но как такое могло быть, ведь только что они были здесь? Да и не могли они не заметить моего замедления и небольшого отвлечения на чужеродный объект. Как так-то?

  Или же это значит, что уже тогда их рядом не было… Уже в тот момент.

  – Э-эй… Люди-и? Вы где? – зачем я это выкрикивал? Наверное, просто боялся, боялся представить, что остался один. Ведь людям всегда страшно находиться в одиночестве.

  Туман стал гуще. Редкий, слабый свет, идущий сквозь прореху в потолке, поблек. Платформа погрузилась почти в полный мрак. По спине благодаря моим мыслям и этому факту пробежали мурашки. Руки сами медленно схватили цевьё и рукоять “калашникова”. Дрожащие пальцы отказывались сцепляться, ввиду чего становилось ещё хуже: чувство неполной безопасности всегда теребило разум людей.

  Сделав несколько шагов по суспензионному ковру, покрывшему всю станцию, я сглотнул и ещё раз позвал:

  – Ау-у.. вы… – закончить я не успел: с противоположной стороны, по лестнице спускалась некая фигура.

  Я не мог разглядеть, кто это, или что это. Но было одето оно в чёрный плащ, сильно развивающийся в стороны, даже не имея на это каких-либо причин: ветра не было абсолютно. Чуть позже я осознал, что он не просто развивался, он левитировал, держась всё время на одной высоте… Тогда мне стало действительно страшно.

  Резко вцепившись в оружие, я направил его на незваного гостя и прокричал:

  – Эй! Ты кто такой?! – я пытался говорить всё это как можно боле уверенней, но голос всё равно предательски дрожал, а в горле то и дело возникал мелкий комок, заставляя осекаться на полуслове…

  Фигура, будучи уже где-то в трёх ступенях от конца, остановилась. Застыла на месте. Повисев в воздухе ещё чуть-чуть, полы её плаща тоже опустились. Лица я не видел до сих пор, зато теперь мне были видны рукава: тоже длинный, с висящими с них лоскутами ткани, некоторые из которых доставали аж до земли. Оно просто стояло и, наверное, смотрело на меня. Испуганного, ошарашенного, ничего не понимающего... Человека, который сейчас, обливаясь холодным потом, еле удерживая в трясущихся руках автомат и пребывая в немом ужасе, медленно пятился назад. В общем, сейчас оно смотрело на худший пример человеческой расы…

  Свет из дыры вверху стал литься, будто бы, вовсе. Теперь я не видел ничего, кроме фигуры спереди и плотной, молочной, медленно витающей пелены под ногами.

  Нервно облизнув губы, я почувствовал солоноватый привкус пота… Что со мной? Почему мне так страшно? Неужели это нечто завладело моим сознанием и теперь просто контролирует его?

  Ответить на эти вопросы я не успел: существо подняло руку, и тут моя психика просто не выдержала.

  Закричав, я нажал на курок. Но вместо града пуль, по ожиданию поющего с моим кличем в унисон. Раздался лишь слабый писк осечки.

  Щёлк…

  Я мигом заткнулся и осоловело посмотрел на автомат. Потом на фигуру. Вновь в страхе нажал на спуск. Щёлк…

  Ничего…

  В полной тишине, повисшей вокруг, эти осечки раздавились ещё громче, захватывая собой всё открытое – небольшое – пространство, а вместе с ним и разум, уже предвкушающий скорую гибель…

  Как так. Неужели это оно (существо)… Или же просто я не доследил за состоянием оружия и теперь поплатился… Эх, чёрт, ведь сколько раз говорил себе, что надо.. НАДО! Но…

  Завершить мысль я не успел: вдруг туман подо мной прогнулся, резко подкинув вверх, не на много, на метра два. Вскрикнув от неожиданности, я мельком взглянул вниз: фигура находилась уже на середине перрона. Все полы и лоскуты её плаща размеренно развивались в воздухе.

  Однако этот образ я лицезрел лишь мгновение: потом меня резко швырнуло в стену у памятника. Удар я толком описать бы не смог, скажу только, что это была очень быстрая и очень сильная боль, от которой зазвенело в ушах, и от которой моё сознание померкло.

  Но не мир. Мир вокруг наоборот вспыхнул, озарился всеми своими красками, предстал передо мной в пугающем великолепии. А потом также потух…

  – Охо, давно не виделись, – раздался весёлый голос, явно принадлежащий некому, пока не видимому мною, молодому парню.

  Его образ складывался у меня плохо, ибо подобным тембром обладают многие. Или же наоборот, никто? А складывается такое чувство, что в нём соединены все. Поэтому и трудно…

  – Теперь ты ко мне явился в таком виде… Ха-ха, ну что ж, так тому и быть. Мне не привыкать наблюдать твои разносторонние перемены внешнего вида. И как же тебя поприветствовать в этот раз… Хм, как-никак несколько сотен лет прошло… Хотя, вроде мало что изменилось. Так что давай, ха, как обычно…

  Тёмная пелена перед глазами стала медленно отступать. Контуры помещения, в котором я находился, вырисовывались всё больше, но как-то блекло: мне казалась, почему-то, что всё белое. Из-за данного обстоятельства, я не мог оценить размеры комнаты, однако человек, медленным, размеренным шагом двигающийся ко мне, казалось, был довольно далеко… Но вот секунда, и нас разделяет меньше пяти метров.. но.. но.. как такое могло произойти, ведь он только что…