– Вуух, – с удивлённой улыбкой произнёс Дима, чуть попятившись, при этом вертя головой. – Аха, разделю твою радость… Такое действительно не каждый день увидишь…

  – Последний раз месяцев восемь назад был, - немного ухмыляясь, произнесла Юля. – Эх, сейчас бы сесть куда-нибудь, да подставить лицо счастью…

  – Ха, согласен… Да нельзя пока, – вежливым голосом перебил свою напарницу “искатель”. – Эх, да-а… бывает же такое, нет чтобы завтра выйти… Хотя, о чём это я, и на том спасибо.

  Он вновь посмотрел вверх. Светило начало светить ещё ярче, поэтому теперь многие загораживались рукой,  Антон и вовсе отвернулся.

  – Вы всё-таки уходите? – не убирая лица из-под прекрасный солнечных лучей, неожиданно спросил Дима (мастерски тему перевёл).

  – Как Сашка решит…

  Начал было Гоша, но быстро сориентировался с ответом:

  – Да.

  – Что ж, тогда ладно… Оо-х, видать, нам вас не остановить, – медленно поворачиваясь ко мне с Георгием, сказал провожатый.

  Затем встал в расслаблённую позу, чуть наклонив голову набок, и ухмыльнулся, глядя на нас. Он явно дожидался ответа на некий вопрос, но на какой…

  – Даже не пытайся, – догадался Антон.

  Дима усмехнулся, закрыв глаза и отвернувшись от нас на мгновение, но затем вновь посмотрел в нашу сторону, вынеся вердикт:

  – Ха, ясно-ясно, понял… Ну тогда мне ничего не остаётся, как только пожелать вам удачи, да и кое-что отдать, – при последних словах он полез в свой рюкзак, предварительно сняв с одного плеча лямку. – Вот, держите.

  В протянутой им руке был календарик.

  – Спасибо, конечно. Но зачем он нам, тем более за 2027-ой год? – спросил Гоша, взяв подарок.

  – Ха, ты переверни, – на обратной стороне оказалась карта местности. В одном краю была Автозаводская, а в другом Партизанская станция метро. И между ними была прочерчена аккуратная чёрная лини – по ней я и понял, что это. – Раньше такие популярны были, между двумя станциями карты изображали. У меня таких немало осталось, вот я и подумал. Вам же нужно… А в метро, думаю, вы и сами разберётесь, как до Купаловской добраться… Хотя, дойдёте вряд ли. Так что всё же напоследок хочу спросить: вы уверены?

  Его взгляд стал стальным и непреклонным. Голос чуть погрубел, а его хозяин смотрел на нас, не отворачивая (как обычно) головы.

  – Да, – жёстко сказал я, на что услышал Гоши смешок.

  Антон оставался неподвижным: он смотрел на Дом.

  – Ну что ж, тогда дам ещё один совет: добираясь до Партизанской, сначала держись поближе стен ТЭЦ. Тут парни из Дома, тут живности мало. Когда пройдёте растворобетонный узел, вот тогда будьте начеку... Ну, и прощавайте.

  Сказав это, он начал медленно идти назад, всё ещё смотря на нас и держа руку поднятой: прощаясь. Юля же демонстративно отвернулась и пошла прочь. Я просто кивнул, Гоша отсалютовал, а Антон вдруг сказал:

  – Даже разрушение, если его правильно подать, выйдет за идеал красоты.

  – А? – остановился “искатель”, посмотрев на моего товарища, на которого сейчас смотрели и остальные. Спустя недолгую паузу последовал ответ: – Ха, да, согласен с тобой.

  Всё это он сказал прикрыв глаза и чуть приклонив голову, попутно улыбаясь. Затем резко развернулся и пошёл за напарницей.

  Всё, теперь мы вновь остались одни…

  Я ещё раз повернулся к городу лицом. Гоша, одаривая свои действия тяжким выдохом, сделал тоже самое. Антон даже не отворачивался.

  Эх, как же всё-таки тут красиво!...

  Так мы простояли примерно с минуту, пока старший не сказал:

  – Ладно, парни, хватит уже. Не стоит на одном месте задерживаться, пойдёмте лучше… Санька, дай ту картонку,  что тебе Димка передал.

  Я послушался. Всё же, если она будет у него, мне будет как-то спокойней. Да и вообще, я не очень люблю ответственность, а “читать” карту – это отнюдь не бездельничать.

  Первым через автотрассу пошёл Гоша, за ним медленно развернулся и пошагал я. Как двинулся Антон, я не видел.

  Вдруг почему-то стало худо на душе. Словно пришло понимание того, что всё это ненадолго и вскоре будет забрано обратно, неведомо кем, неведомо куда, но точно на очень немалый срок.

  Наверное, поэтому всё вокруг  вдруг посерело…

  Уже тронутые временем автомашины перегораживали трассу. Пыль и гниющий мусор устилали её почти сплошным ковром, который, в свою очередь, как-то примечательно поблескивал в солнечном свете…

  Я скинул капюшон и поднял лицо к, впервые за долгое время, чистому небо… ну, от части чистому; редкие черноватые облака всё ещё блуждали кое-где по небосводу. Хотя, это нормально, их уже не выгонишь с этих территорий… Так даже привычней.

  Опустив голову обратно, я еле успел среагировать на высокий бордюр, неожиданно оказавшийся у моих ног – повезло. Поднявшись, я вступил на пожухлую траву, несимметричными проплешинами зараставшую поле около ТЭЦ. Там же, где её не было, была лишь серая пыль… отчего, интересно.

    Я посмотрел на лес. Только сейчас я заметил, что он мало чем отличался от своего собрата неподалёку. Тоже, толи живой, толи нет. Большая часть деревьев отдавала желтоватым цветом, хоть и сохранила иглы. Остальная половина просто скрючились в спазме радиационной атаки, лишившей их растительности.

  Но меня больше интересовало не это, а то, что было чуть ниже.

  Когда мы подошли к стене электростанции, я поднял свой взгляд и посмотрел на трубу. На одном из балконов, примерно на середине, блеснул прицел снайперской винтовки. Сначала я непроизвольно приостановился, моё сердце забилось чаще а на лбу выступил пот, тело же уже собралось сместиться в сторону. Как вдруг мозг продолжил работу и остановил все рефлекторные действия организма, орудуя лишь одним выводом: снайпер там уже давно, видит нас ещё с дороги, следовательно, если бы он хотел, то давно застрелил.

  Я успокоился. Заново организовал свой шаг и опять взглянул вверх. Человек на балконе встал в полный рост и дружелюбно поднял руку. Не мудря лукаво, я выкинул тот же жест.

  Конечно же его заметил Антон. Проследил за моим взглядом и немного удивлённо сказал:

  – Ого, ясно, почему сюда звери не забредают.

  – Вы это о чём? – спросил Гоша, не останавливаясь.

  – Посмотри на.. третий балкон трубы, – посоветовал я.

  Он послушался.

  – Вау, аха, да, будь мы врагами – были бы уже трупами, причём не один раз, – и тоже понял руку в приветствующем жесте.

  Но всё это я слышал лишь краем уха. Сейчас меня интересовало, а если быть более точным, восхищало совершенно иное: внешний вид леса.

  Он был небольшим, однако до буреломной черноты доводил. Сначала он мне казался светлым, однако теперь было понятно, что всё совсем по-другому. Где-то через пару сотен метров начиналась мгла, завуалированная туманом, на данный момент оставшимся только в низинах и над кромкой мхов. Бесцветная суспензия, медленно витающий у корней плачущих деревьев. Небольшой ветерок, гуляя меж древ, создавал свою трель, дополняющую этот пейзаж, и заставлявшую, складываясь со всем воедино, сердце трепетать и бояться.

  Туман же придавал некую загадочность, предосторожность и, играя мутным блеском в лучах Солнца, красоту. Неподдельную и завораживающую.

  Волшебный перелив зелёного лишайника и молочной дымки действительно запирал дыхание в груди…

  Да-а, когда я ещё такое повидаю… Да уже, наверное, никогда.

  Светило поднялось ещё выше. В какой-то степени стало даже жарковато… Чёрт, как же я отвык от этого чувства. Теперь это казалось таким непривычным, неестественным. Будто тело склеили с одеждой, из-за чего создавался давно позабытый дискомфорт. Всё-таки, даже в подобном есть свои минусы.

  Попеременно дёргая, раздражённо, слипшимися с одёжкой руками и ногами, я двигался дальше: снимать амуницию было нельзя ни в коем случае, так что надо терпеть.

  – Вспотел? Ха, понимаю, – это сказал Антон.

  Я обернулся и увидел, как он вытирает испарину со лба, ухмыляясь мне. Я в ответ лишь немного усмехнулся.