Решено, подписано, скреплено печатью. И вдруг непредвиденное обстоятельство опрокидывает все его замыслы.

Обстоятельство это — крохотное, плачущее и верещащее, у него удивленные голубые глаза, и при крещении ему дали имя Людмила.

Вацлав Карас, прозванный в цирке Вашку, стал дедушкой.

Каждое чувство занимает свое место в человеческом сердце. Не израсходованное своевременно, запоздалое чувство проявляется в иной срок, при иных обстоятельствах и подчас гораздо более бурно. Отец, не утоливший жажды отцовства, становится нежным и любящим дедом, стремясь в заботы о внуке вложить то, что не было проявлено по отношению к сыну. Так случилось и с Вацлавом Карасом. Когда родился Петрик, Карас был слишком занят, чтобы заполнить собою его детство, над колыбелью же внучки в нем пробудилось дремавшее чувство; Вацлав растроган и взволнован, пожалуй, больше, чем отец и мать малютки, вместе взятые. Еще за день до радостного события он был убежден, что его будущее — кони, львы, тигры и слоны; день спустя диковинных животных оттеснило беззащитное дитя человеческое.

«Прибыл новый человек, — говорил он себе, торопясь из театра через сад Музея на Тешнов, — ни агентство, ни газеты его не рекламировали, он явился таким, каков есть, и теперь, Вашку, директор, от тебя зависит — кем он станет, какое место займет в программе. На тех, кто называет себя его родителями, особенно полагаться не приходится. Папаша — одержимый, мамаша — пухленькая горожанка. Какая опасность для души, только-только затеплившей свой огонек! Эти двое отвечать за нее не в состоянии. Ответственность может нести лишь тот, кто умеет заглянуть в будущее. В небе стало звездочкой больше, и нужно приложить все силы к тому, чтобы из нее получилась звезда. Появление нового человека — событие поважнее твоих личных успехов. Ты собираешься неизвестно где возродить цирк Умберто, а у тебя под боком, дружище, явилась на свет новая Умбертовна! На Тешнове, у Костечек, неподалеку от фабрики белья и галстуков — смотри не проморгай! Может быть, родилась будущая великая балерина, или наездница, или певица с редкостным голосом, и ты обязан сделать все, чтобы огонек не заглох под толщей фланели».

У Ахиллеса Бребурды гора с плеч свалилась: Вацлав Карас неожиданно подписал контракт еще на десять лет. Это значит, что варьете и впредь будет носить славное имя Умберто, а Карас останется его художественным руководителем. Так-то оно так, но в последнее время господина директора куда больше, чем театр, интересуют достижения барышни Ли, она же Лилили, не вышедшей еще из младенческого возраста. Улучив свободную минуту, он мчится из театра на Тешнов, чтобы полюбоваться ее акробатическими номерами под свивальником. Ученый сын полагает, что отец рехнулся; невестка шутит: они вполне могли бы сэкономить на няньке; пан Костечка с довольным видом поглаживает свою шелковистую бородку и знай посмеивается: «Тебе, Вацлав, остается только кормить ее грудью, молочком…» Но Караса с толку не собьешь, он укачивает, баюкает, подкидывает внучку, возит ее в коляске, перепеленывает, как заправская нянька. Он знает, зачем это делает.

Он убежден, что человек в младенческом возрасте ничем не отличается от львенка или тигренка и его отношение к окружающему миру определяется инстинктом. Надо, чтобы ребенок привык к его голосу и смеху, к запаху его тела, ощутил, что на руках у дедушки ему лучше и безопаснее всего. Оставшись с внучкой наедине, Карас производит над ней всевозможные эксперименты: берет ее за ручки или за ножки и тянет на себя, понемногу развивая тельце. Маленькая Лилили души не чает в дедушке: едва завидев его, смеется, просится на руки, кряхтит, будто желая что-то сказать. Вацлав Карас охотно с ней играет, но его беззаботная веселость искренна лишь отчасти; нежность не может скрыть настороженного внимания: различает ли малышка звуки, цвета? какова у нее реакция? боязлива она или нет?

Но вот уже внучка становится на ножки, спускается на пол, начинает лепетать. Дедушка не отходит от нее ни на шаг, наблюдает, стережет каждое ее движение, стремясь выявить вкусы и склонности девочки. Он доволен, хотя и не говорит об этом вслух. Лилили что маленький хищник: проворная, смелая, шумливая, подвижная, как ртуть. Безбородого дедушку она просто боготворит. Кто еще из взрослых подсаживается к ней на пол, кувыркается, бегает на четвереньках, кричит гогочет, лает и кукарекает? Младенец превращается в маленькую девочку, и чем разумнее она становится, тем горячее привязывается к дедушке. Все ласковы с ней, все любят ее, но ни с кем не бывает так весело и шумно, как с дедушкой Вацлавом, никто не знает столько забавных историй, никто не проявляет такой постоянной готовности к играм и шуткам. Вот они уже начинают гулять вместе, уже заходили как-то к дедушке на квартиру. Чего он там только не выделывал, благо им никто не мешал: ходил на руках, становился на голову, переворачивался в воздухе. Маленькая Людмила восхищена, а дедушка внушает ей: хочешь увидеть все это еще раз — помалкивай дома. Так у них появилась общая тайна. Дома говорят, что идут на прогулку, а сами отправляются к дедушке, запираются и поднимают возню. Чего только не вытворяет этот дедушка! Прыгает через стул, через стол, лазит по-обезьяньи, качается на кольцах головой вниз, плюхается на пол, вскакивает, стоит на одной руке. В спальне у него хранятся два ящика с разными диковинами: носами, бородами, масками, париками, шляпами, кепками, яркими костюмами. Вытащит оттуда что-нибудь, наденет — и вот уже перед ней не дедушка, а кто-то чужой.

Называется это «устраивать театр». Люда садится на диван, дверь неожиданно распахивается, и появляется дедушка с косматой бородищей и огромным красным носом, на голове у него шлем, в руке картонный меч. Он ходит по комнате саженными шагами и, топая, декламирует загробным голосом:

Вот он «по лесу скачет», затем отбрасывает меч и шлем, кидается наземь и показывает, как сцепились «два тигра и лев», катается по полу, ревет, отскакивает, рычит и шипит — словом, веселья хоть отбавляй! Люда не в силах усидеть на диване, она бьет в ладоши и прыгает и визжит от удовольствия.

Со временем они «устраивают театр» уже вдвоем; дед приносит несколько чудесных тюлевых накидок, Люда драпируется в них — и вот она уже принцесса Лилили, а дедушка превращается то в короля Габадея XV, владыку Месопотамского царства, то в черного раба Мезулана, послушно исполняющего ее приказания, то в принца Цинкапура, который на коленях признается принцессе в любви, а потом сажает ее на комод — это его замок, и он защищает его от дракона.

Насладившись театром, они переключаются на цирк: бегают по столам и стульям, носят из комнаты в комнату, кувыркаются, прыгают, делают стойки, ходят по воображаемому канату, пока принцесса Лилили окончательно не обессилит от крика и смеха. Тогда они покидают перевернутую вверх дном квартиру и, взявшись за руки, чинно возвращаются «с прогулки» домой — почтенный дедушка и примерная внучка. Люда свято хранит тайну — дома хотят, чтобы она была тихой и смирной, чтобы уже издали приветствовала знакомых пани непременным «целую ручку», чтобы следила за собой и вела себя прилично. По-детски сообразительная, она быстро усваивает, что существуют два мира: один — это дома и в обществе, другой — у дедушки. Второй, дедушкин, был для нее раем, и это определяло поведение Людмилы.

В варьете девочке, разумеется, нельзя. Сами Костечки бывают там охотно, зрелище это и красиво и занимательно. Кроме того, пан Костечка рад случаю блеснуть перед пражским обществом в директорской ложе. Нравятся пестрые программы варьете и Эмилии Карасовой. Лишь пан учитель Петр Карас считает проведенный в театре вечер потерянным; он предпочитает сидеть дома и вычислять площадь конического сечения фигуры, образованной пятью парами сопряженных точек. Но в том, что варьете не для маленькой Люды, сходятся решительно все. И девочка остается дома с отцом. Родители не нарадуются ее послушанию, она не пристает, не упрашивает взять с собой. Им и невдомек, что это любимый дедушка Вацлав велит ей так себя вести, что за это он уже множество раз водил внучку на дневные представления. Дома Людмила — ни гугу, молчит, боясь выдать дедушку и лишиться удовольствия. Ах, варьете, там так чудесно! Нет ничего красивее на свете, разве что балет «Семь воронов» или «Королева кукол» в Национальном театре. Но в варьете можно пройти с дедушкой даже за кулисы, в гардеробные, к клеткам, а уж там всегда найдутся какие-нибудь зверюшки, которых можно покормить и погладить. Сколько очарования в этих маленьких приключениях! Нет, что ни говорите, ни у одной девочки нет такого замечательного дедушки, как ее безбородый дед Вацлав.