Он позвонил Сведбергу и застал его в машине.

— Где ты? — спросил Валландер.

— Я даже не доехал еще до Стаффансторпа.

— Приезжай сюда, — сказал Валландер. — Мы должны кое-что выяснить.

— Хорошо, — ответил Сведберг. — Еду.

Это заняло ровно сорок две минуты.

Без пяти десять Сведберг появился в дверях кабинета Валландера.

А Валландер уже начинал сомневаться в серьезности своих подозрений.

Слишком велика была вероятность, что все ему только показалось.

27

Только когда дверь за ним захлопнулась, он понял, что произошло. Он сделал несколько шагов до машины и сел за руль. Потом произнес вслух свое имя: Оке Давидсон.

Оке Давидсон с настоящей минуты стал очень одиноким человеком. Он не думал, что такое когда-либо с ним произойдет. Что женщина, с которой они так много лет были вместе, хотя и жили каждый сам по себе, в один прекрасный день скажет, что больше не может терпеть, и выгонит его.

Он заплакал. Ему было больно. Он не мог ничего понять. Но она говорила серьезно. Она просила его уйти и никогда не возвращаться. Она встретила другого, и он не против жить с ней вместе.

Была почти полночь. Понедельник 17 октября. Темно. Он знал, что в темноте ему лучше не ездить. У него слишком плохое зрение. Вообще-то машину он мог водить только днем в специальных очках. Щурясь, он смотрел вперед. С трудом различал контуры дороги. Но простоять здесь целую ночь он не мог. Ему надо обратно в Мальмё.

Он завел машину. Он был очень расстроен и не понимал, что случилось.

Потом он куда-то свернул. Он действительно плохо видел. Наверно, станет легче, когда он выберется на главную дорогу. Самое важное — это выехать из Лёдинге.

Но он поехал не в ту сторону. Многочисленные узкие дорожки в темноте казались совершенно одинаковыми. В половине первого он понял, что окончательно заблудился. Он был у какого-то дома, где дорога, по всей видимости, обрывалась. Он стал разворачиваться. Вдруг в свете фар заметил какую-то тень. Кто-то двигался к машине. Он сразу почувствовал облегчение. Ему объяснят, как ехать.

Он открыл дверь и вылез из машины.

Потом наступила кромешная тьма.

За пятнадцать минут Сведберг отыскал бумагу, которую просил Валландер. Когда Сведберг без четверти десять вошел к нему в кабинет, Валландер был настроен очень решительно.

— Быть может, мы действуем вслепую, — начал он. — Разыскиваем женщину с инициалами К.А., которая только что родила или скоро родит здесь, в Сконе. Сначала мы думали, что в Лунде. Но ошибались. Возможно, она родила в Истаде. Если не ошибаюсь, здесь используют какие-то особые методы, благодаря которым истадский родильный дом известен даже за границей. И вот однажды ночью в этом роддоме происходит что-то странное. И потом опять. Повторяю, возможно, мы действуем вслепую. Но я должен знать, что произошло.

Сведберг нашел бумагу со своими записями. Он вернулся в комнату, где его с нетерпением ждал Валландер.

— Ильва Бринк, — сказал Сведберг. — Это моя двоюродная сестра. Вернее, как говорят, троюродная. Она работает в роддоме акушеркой. Как-то она пришла ко мне и рассказала, что однажды ночью у них появилась незнакомая женщина. Это ее обеспокоило.

— Почему?

— Потому что по ночам в роддоме не должно быть посторонних.

— Так, давай разберемся, — сказал Валландер. — Когда это случилось в первый раз?

— В ночь на 1 октября.

— С тех пор прошло уже почти три недели. Так, значит, ее это обеспокоило?

— На следующий день, в субботу, она пришла сюда. Мы с ней поговорили. Именно тогда я и сделал эти записи.

— Незнакомая женщина приходила еще раз?

— Да, в ночь на 13 октября. Так совпало, что Ильва опять дежурила. И тогда-то ее ударили. Меня вызвали туда утром.

— Что произошло?

— Женщина снова была там. Когда Ильва попыталась остановить ее, та ее ударила. Ильва сказала, что ощущение было такое, словно ее лягнула лошадь.

— И эту женщину она никогда раньше не видела?

— Нет.

— На ней был халат?

— Да. Но Ильва уверена, что она у них не работает.

— Как она может быть уверена? Она же не знает всех, кто работает в больнице.

— Она была абсолютно уверена. Я, к сожалению, не спросил, почему.

Валландер задумался.

— Эта женщина интересуется роддомом между 30 сентября и 13 октября, — произнес он. — Она совершает два ночных визита и, не задумываясь, сбивает с ног акушерку. Зачем она все-таки приходила?

— Ильва тоже об этом думала.

— И она не нашла никакого объяснения?

— Они проверили отделение оба раза. Но все было как обычно.

Валландер посмотрел на часы. Почти без пятнадцати одиннадцать.

— Позвони ей, — сказал он. — Я знаю, что поздно, но ничего не поделаешь.

Сведберг кивнул. Валландер указал на телефон. Он знал, что Сведберг, несмотря на забывчивость, отлично запоминал телефонные номера. Он набрал номер. Прозвучало много гудков. Никто не отвечал.

— Значит, она на работе, — сказал он, повесив трубку.

Валландер поспешно встал.

— Что ж, еще лучше, — сказал он. — Я не был в роддоме с тех пор, как родилась Линда.

— Старое отделение снесли, — сказал Сведберг. — Теперь там все новое.

На машине Сведберга они за каких-то пять минут доехали от полиции до приемного отделения больницы. Валландер вспомнил, как несколько лет назад ночью он проснулся с ужасными болями в груди и решил, что у него инфаркт. Приемное отделение находилось тогда в другом месте. В больнице все, похоже, было перестроено. Они позвонили в дверь. Тут же подошел охранник и открыл им. Валландер показал свое удостоверение. Они поднялись по лестнице в родильное отделение. Охранник доложил об их приходе. У дверей отделения их ждала женщина.

— Ильва Бринк, — сказал Сведберг. — Моя кузина.

Валландер поздоровался. В конце коридора прошла медсестра. Ильва провела их в маленький кабинет.

— Сейчас довольно спокойно, — сказала она. — Надолго или нет, неизвестно.

— Я сразу перейду к делу, — ответил Валландер. — Я знаю, что все сведения о пациентах должны держаться в секрете. И в мои намерения не входит нарушать это правило. Единственное, что мне пока надо знать, это не лежала ли здесь между 30 сентября и 13 октября беременная женщина с инициалами К.А. «К» как, например, Карин, и «А», как Андерсон.

На лице Ильвы Бринк промелькнула тень беспокойства.

— Что-нибудь случилось?

— Нет, — сказал Валландер. — Мне только нужно кое-кого найти. Вот и все.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, — сказала Ильва Бринк. — Это совершенно конфиденциальная информация. Только если роженица специально не заявляла, что сведения о ее пребывании в больнице держать в тайне не обязательно. Думаю, инициалов это тоже касается.

— Рано или поздно кому-то все равно придется мне ответить, — сказал Валландер. — Проблема только в том, что ответ мне нужен сейчас.

— И все же я никак не могу помочь вам.

Сведберг сидел молча. Валландер заметил, что на лбу у него появилась морщина.

— Здесь есть туалет? — спросил он.

— Да, за углом.

Сведберг кивнул Валландеру.

— Ты вроде хотел в туалет. Может, сходишь пока что?

Валландер понял намек. Он встал и вышел из комнаты.

Подождав пять минут в туалете, вернулся. Сведберг был один. Он стоял у стола, склонившись над какими-то бумагами.

— Что ты ей сказал? — спросил Валландер.

— Сказал, чтоб не позорила семью, — ответил Сведберг. — К тому же, я объяснил ей, что она может получить год тюрьмы.

— За что? — удивился Валландер.

— За препятствование выполнению служебного долга.

— Разве есть такая статья?

— Она этого не знает. Здесь все имена. Думаю, нам лучше поторопиться.

Они просмотрели список. Инициалов К.А. не было. Валландер понял, что случилось как раз то, чего он боялся. Они промахнулись.

— Может, это никакие не инициалы? — задумчиво произнес Сведберг. — Может, К.А. значит что-то другое?