Громыхнул выстрел. Парень жалко вскрикнул, выбросил руки вперед, словно желая избежать столкновения с землей. Пуля отбросила его на несколько шагов, прямо к ногам Платова.
Секунд через пять рядом уже стоял такой же разгоряченный, часто дышащий преследователь - рослый, плечистый, стриженный ежиком. В руке он сжимал «парабеллум». Только вот одет был этот человек странно - в двубортный костюм заграничного покроя. Он перевернул убитого на спину, сплюнул, тяжело дыша, и, пряча оружие, успокоительно кивнул сжавшемуся Платову:
- Все путем, браток, не боись…
Топот остальных бегунов был уже близко. Тишину разорвал пронзительный милицейский свисток. Убийца, спохватившись, бросился дальше. Встреча с милицией в планы Платова тоже не входила. Поэтому он перемахнул через забор.
Замок в квартире, где еще недавно жил покойный Фима Полужид, тихо щелкнул. Убедившись, что все в порядке, Довжик осторожно спрятал тихо звякнувшую связку отмычек в карман и в следующий момент заметил испуганно выпученный глаз Петюни, выглядывающий в щелку своей приоткрытой двери.
- Ч-ш-ш, - прошипел Довжик, прижав палец к губам. - Нора?…
Глаз продолжал обалдело изучать ночного визитера. Довжик молча развернул удостоверение, поднес к щели.
- Давид Маркович?… - Довжик вопросительно ткнул пальцем в дверь Норы.
Петюня горячо закивал.
Спрятав удостоверение, майор чуть слышно постучал в запертую дверь Норы. Тихий женский голос спросил:
- Кто?
- Извините… Передайте, пожалуйста, Давиду Марковичу, что его ждет Довжик.
Двор тонул в непроницаемой тьме. Довжик и Гоцман двигались почти на ощупь. Внезапно майор остановился:
- Все. Дальше мне ходу нет.
Очень медленно Гоцман пошел в глубь двора. И замер, услышав позади себя хриплый вежливый голос:
- Давид Гоцман?… Пистолетик, будьте добры.
Помедлив, Давид протянул во тьму свое оружие. Почувствовал сквозь ткань пиджака, что в спину ему уткнулся ствол пистолета. Ловкие пальцы извлекли у него из кармана складной нож.
- Прошу, - наконец произнес хриплый голос. - Угловой подъезд, третий этаж, квартира 22… Осторожно, не споткнитесь. Там лестница скользкая.
Дверь квартиры номер 22 была предупредительно раскрыта. Высокий плотный парень, подозрительно ощупав Гоцмана взглядом, жестом пригласил пройти в комнату.
Пожалуй, ни в каком другом доме Гоцману не доводилось видеть столько книг. Книги стояли на полках уходивших под потолок книжных шкафов, лежали высокими стопками на полу и на подоконнике. Тусклая лампочка под потолком выхватывала из полумрака золотые буквы на корешках. На круглом столе посреди комнаты - длинные вязальные спицы, четки и бумаги. Чуть слышно пахло пылью, которую заглушал тонкий, приятный аромат - что это такое, Давид вряд ли смог бы определить, ладан, что ли?…
Гоцман протянул руку к бумагам на столе, но сзади зашуршала портьера. Высокий, хотя и чуть сгорбленный годами седой старик, надменно вскинув породистую голову, смотрел на Давида невероятно яркими льдисто-синими глазами. На миг Гоцману даже показалось, что он сталкивался с таким странным, завораживающим взглядом. «У Марка, когда он был болен», - вспомнил он.
- Вы кто? - высоким скрипучим голосом произнес старик. На нем был длинный, почти до пола, ветхий голубой халат и домашние шлепанцы.
- Гоцман, начальник отдела по борьбе с бандитизмом… А вы?
- Я?… Игорь Семенович. Можно ваше удостоверение?
Гоцман раскрыл свою красную книжечку. Хозяин квартиры, ступая неторопливо, приблизился и неуверенно взял удостоверение, ощупывая его чуткими кончиками пальцев. Ярко-синие глаза продолжали смотреть на Гоцмана.
- Извините, - неожиданно произнес он, протягивая руку вперед и водя пальцами у лица гостя. - Тепло… тепло… Странно.
Игорь Семенович обошел стол, уселся в ветхое вольтеровское кресло. Неточным движением взял со стола четки. Гоцман, внимательно следя за его манипуляциями, усмехнулся:
- На слепого вы не тянете.
- А я и не слепой. - Старик взглянул прямо в глаза Гоцману. - То есть глаза мои не видят, но есть другие чувства… Возьмите стул.
Давид отвернулся, шагнул в угол за стулом, снял с сиденья и переложил на пол несколько толстых книг. И вздрогнул, услышав за спиной старческий голос:
- Нора - это из Ибсена.
Он быстро обернулся. Старик будто прислушивался к чему-то внутри себя, разочарованно и раздраженно двигал губами.
- Никогда не думал, что так боюсь смерти… Да садитесь, садитесь.
Гоцман сел так, чтобы видеть дверь:
- Мне сказали, шо вы шо-то знаете за Академика…
- Я не знаю никакого Академика, - вздернул подбородок Игорь Семенович. - Но, возможно, я могу помочь вам…
- Это чем же?
- Неделю назад мой сын увидел человека, которого тестировал в сорок третьем. Этот человек тоже увидел его и, видимо, узнал… А на следующий день моего сына убили… - Старик пожевал губами и ткнул в направлении Гоцмана указательным пальцем. - И выходил этот человек из здания вашего уголовного розыска.
- Стоп, стоп… - не сдержал раздражения Гоцман. - Давайте по порядку.
- Да, по порядку… В сорок третьем году я и мой сын по просьбе германского командования занимались тестированием курсантов разведшколы…
- Вы сотрудничали с немцами? - перебил Давид. Старик еще сильнее вздернул подбородок.
- Вы знаете, что такое эзотерика?… Психоанализ?… - резко, надменно осведомился он. - Кто такой Карл Мария Вилигут?…
- Нет, - пожал плечами Гоцман.
- И никто здесь не знает, - кивнул Игорь Семенович. - А немцы знали и относились ко мне с уважением. Даже намекали, что меня могут перевести в «Аненербе»… И печатали мои статьи в «Молве» и «Одесской газете». Я, между прочим, был учеником самого Фрейда… Тоже не знакомы?
- Нет.
- Конечно, нет!… - саркастически фыркнул старик. - Так вот, это был такой материал для исследований, что я согласился. Мой сын проводил собеседования и докладывал мне… А я составлял психологический портрет и по возможности прогноз на будущее…
- Зачем?
Старик зло вскинул седые брови:
- А вас не интересует будущее?… Конечно, ведь у вас его нет, Гоцман, или как вас там на самом деле?!
- С вами все нормально? - спокойно осведомился Давид.
Пальцы старика заплясали по четкам, постепенно успокаиваясь. Ледяные глаза затянуло мутной поволокой, потом они вновь прояснились.
- Не волнуйтесь, у меня тоже нет будущего, - наконец с усилием выговорил он. - Они убили моего сына… Значит, убьют и меня.
- А кто его убил?
- Не знаю.
- Где это случилось?
- Я не знаю, - повторил Игорь Семенович. - Тела не нашли. Но я знаю, что его убили…
Гоцман с раздраженным вздохом заерзал на стуле.
- Вы думаете, я сумасшедший?… - внезапно чуть ли не с жалобой произнес хозяин квартиры. - Нет… Я умею видеть, хоть и слепой. Странно, почему я вас боюсь? В вас нет угрозы, но я вас боюсь…
- Вы за разведшколу…
- Да… Однажды привели курсанта. Видимо, особо важный… У него случился нервный срыв. И командование попросило его проверить…
- И шо?
- Этого человека сын видел неделю назад.
- Как он выглядит?
- Не знаю… Я же сказал, с ним беседовал мой сын… Но психологический портрет я помню хорошо. Это человек большой силы и абсолютно без лица.
- То есть? - пожал плечами Гоцман.
- Он может быть любым… Если надо. Он может менять лица, как перчатки.
Гоцман весь подобрался, подался вперед:
- Имя? Кличка? Какие-то приметы? Старик задумчиво покачал головой:
- Не знаю… Но Академик подошло бы. Такой размениваться на мелочи не будет. Лучше ударит один раз, но очень сильно. И людей не пожалеет…
- Негусто… А шо все-таки значит - без лица?
Игорь Семенович наклонился к Давиду, вплотную придвинулся к нему. От пристального взгляда незрячих синих глаз у Гоцмана мороз пошел по коже.