Последняя попытка жить самостоятельно грозилась стать крупнейшим провалом в его жизни. Поездка в соседнее владение, перспективы получить собственный взвод в частной армии одного из аристократов, завершилась сухим отказом по приезду и обещанием «как‑нибудь» «возможно» найти его, когда «будет работа по его профилю».
Очередное обещание вернуться и продолжить жизнь, как прежде, на этот раз не сработало. Границу перекрыли из‑за внешнего нападения и грозились блокировать еще неделю, билетов назад просто не было. Несложный подсчет показал, что еще неделя съема не самой дорогой квартирки и питание, и денег на эти самые билеты попросту не будет. Обращаться же к отцу Алан не торопился — тот наверняка придет в ярость, узнав о добровольной отставке сына. Вот если бы Алан мог похвастаться новой должностью… А так — вместо денег можно было легко получить письмо об отречении.
Достойной работы в городе не было. Это означало огромное число вакансий вышибал, грузчиков, рабочего люда, до которых Алан опускаться не собирался, все еще надеясь на некое чудо. Надо сказать, чудо все‑таки произошло — в виде стареющей светской львицы, которая «сняла» его в фешенебельном баре, где Алан разменивал последний золотой. Со стороны Алана это выглядело, разумеется, иначе, но совместного пробуждение не изменило. Продолжение знакомства вышло на редкость необычным — вместо жалоб на опостылевшего супруга, короткий рассказ о горе семьи и просьба проучить мерзавца — разумеется, не бесплатно. Когда выяснилось, насколько это самое «не бесплатно» велико, Алан проглотил фразы искреннего возмущения и согласился помочь очаровательной госпоже. В довесок к гонорару шел прозрачный намек на дальнейшее сотрудничество — не только в постели, но и на профессиональной основе. Осталось только пройти небольшое испытание — наказать наглеца. Алан не стал уточнять, как именно — за изящными словестными оборотами нанимательницы виделся смертельный приговор. С его же точки зрения, хорошей трепки и пары сломанных ребер будет вполне достаточно — что не помешало ему сделать вид, будто бы понял поставленную задачу. И ведь был шанс сделать все быстро и практически идеально — безлюдный парк смотрелся лучшим местом для этого, но увы — не сложилось. Вместо того, чтобы праздновать легкую победу, он уже кучу времени теряет деньги. Хорошо хоть изредка везет и часть монет возвращается обратно — иначе потери были бы еще страшнее.
— Ну наконец‑то! — Вместе с парой проклятий, пробормотал Алан, заметив возвращение парня. Теперь осталось дождаться его выхода и выбить из него всю дурь, не затягивая — пускай даже возле самого выхода, на глазах у всех. Такому два–три удара будет вполне достаточно, слишком велика разница в весе.
— Да куда же ты, — рыкнул Алан, заметив, что его цель движется к барной стойке. Впрочем, никуда он не денется — решил Алан и скормил бандиту еще одну монету. На этот раз успешно — в лотке забренчал десяток фишек, изрядно повышая настроение.
За спиной Алана, тем временем, к барной стойке прошел служка второго этажа в сопровождении трех элегантных джентльменов и еще одного господина, джентльменом совершенно не выглядевшим не смотря на дорогой костюм. Затем еще пара мужчин из обслуги — с тем же мордоворотом.
А еще через пять минут его отвлекли, предложив на секундочку зайти к начальнику охраны уважаемого заведения, указав на ту самую дверку за барной стойкой. Алан решил принять предложение — за спиной вежливого служки стояли два господина квадратной внешности, во взгляде которых прослеживалось аналогичное предложение, но уже безо всякой вежливости.
Те же лица провожали его до самой двери, они же вежливо убрали ткань перед дверью в сторону, подержали створку, пока Алан заходил внутрь, и защелкнули замок за спиной, когда отставной сержант, пытался разглядеть что‑либо в полумраке. Постепенно глаза привыкли к переходу от яркого дня, а мутные силуэты в дальней части комнаты превратились в тела людей, прислоненных к стене. Трое — в обычной одежде, еще пятеро в форме обслуги. Все — с закрытыми глазами, неуклюжие, мертвые. Рядом с ними — какой‑то здоровяк методично выворачивал карманы, выкладывая ценные вещи на стол, на котором уже красовалась изрядная куча побрякушек, карманных часов. Но самое главное — там был пистолет!
Алан дернулся вперед, буквально прыгнул грудью на поверхность стола, в попытке ухватиться за рукоять. Получилось! Привычная тяжесть в руке добавила уверенности, а ствол уже повернут в сторону мародера. Громила тоже был не из медлительных и уже дернулся рукой за пазуху. Поздно! Алан уже нажимал на спуск, раз за разом ожидая услышать гром порохового выстрела или хотя бы почувствовать отдачу от магического выстрела. А его соперник — улыбался.
— Значит, ты убил их, затем попытался прикончить меня. — Поведал ему громила. — Только по счастливой случайности патроны кончились. Есть свидетель. Малыш, будешь свидетелем?
— Легко, дядя Вилли. — Отозвались из дальнего угла.
Алан дернулся и навел ствол, ориентируясь по голосу. И дважды нажал на спуск. И еще раз, пытаясь убить виновника всех своих злоключений, совершенно беспечно развалившегося на стуле с каким‑то свертком в руках.
Глава 15
За другим концом стола, в окружении кип развернутых и уложенных друг на друга гроссбухов, с видом безмерной скуки и некого отвращения к цифири, аккуратно выписанной на разлинованных листах бухгалтерских книг, восседал Вилли. На слова охранника он отреагировал легким кивком, не отрываясь от перекидывания бусинок на деревянных счетов из разряда в разряд, что‑то шепча себе под нос — не иначе, мы застали его в разгар особенно сложных подсчетов. А вот на мой голос Вилли поднял голову сразу, уставившись с немым удивлением. Легкий ступор прошел почти сразу, дав место злорадству и хищной маске. Гроссбухи оказались отодвинуты на край стола, туда же, брякнув, откатились счеты.
— Какой я тебе Вилли?! — Рычит мужчина напротив, поднимается с места и не спеша подходит ко мне.
За спиной слышен звук шага в сторону. Мой конвоир не сомневается — сейчас кого‑то будут бить. Не ошибается — кулак Вилли уже идет на широкий замах. Я настолько шокирован происходящим, что не пытаюсь воспрепятствовать или уклониться. Только удивление — почему не открытой ладонью? Не к месту вспомнилась похвальба, что от кулачищи Вилли на спор падали быки.
Вилли поворачивается всем корпусом, вкладывая в движение всю массу, и обрушивает жуткий — даже по звуку — удар в голову охранника казино. Глухой звук падения чего‑то тяжелого на пол. Не бык — но тоже громко.
— Я — дядя Вилли. — Потирает запястье старый знакомец, подмигивая.
Впору умилиться трогательной сцене, если бы она не была списана с десятков бульварных постановок, по которым Вилли и такие как он представляли себе жизнь в высшей лиге «людей с кулаками». Их идеал — дорогой костюм с золотыми запонками, лакированные штиблеты, длинная сигара откуда‑то из южных владений, хромированная «пушка» и красивая фраза, которую бандит вворачивает в самый удачный момент. Иные становятся крылатыми.
Если кратко — я для Вилли чуть больше, чем никто. Те беседы в доме Марты, которым он был свидетелем, вообще ничего не изменили — как видел меня в категории «любимые питомцы хозяйки», так и остался. На людях — полное равнодушие, наедине — смесь терпения и раздражения человека, которого заставили выгуливать чужого пса. Ну а если никто не видит — можно и хвост отдавить.
Разумеется, Вилли будет меня защищать, но не настолько, чтобы отправлять в нокаут одного из своих подчиненных из‑за ложного обвинения. Тут что‑то другое.
Вместо слов благодарности или попыток что‑либо объяснить, я постарался стать как можно незаметней и пересел к стене. Вилли, тем временем, выудил из внутреннего кармана поверженного противника пистолет и досадливо хмыкнул своим мыслям, разглядывая руны на его стволе.
После обыска, все немалое тело охранника было спрятано под стол и задвинуто стульями. Пользуясь перестановками и шумом, я постарался забиться еще дальше в угол и «не отсвечивать».