Если честно, мне эта идея казалась сомнительной. Не могу вводить себя в заблуждение, даже по собственному желанию. Для этого я слишком серьёзен, ведь знаю, что всё не так и будет хуже, и это напрягает.
- Ты хочешь видеть меня счастливым?
Карси кивнула. На что я заметил:
- Тогда тебе придётся воскреснуть.
- Семён…
Пришлось ей подыграть. Я воскликнул, делая вид, что предыдущая моя реплика была шуткой:
- Ну, если в качестве исключения, то, давай растянем этот короткий миг так, чтоб он показался вечностью!
Я прекрасно понимал, что всё хорошее когда-нибудь заканчивается, а вот плохое тянется, словно резина, и обвивает несчастного, как удав.
Сейчас мне не хватало маленькой капли наивности. Но если бы я ей поддался, если бы намеренно забыл о том, что Карси мертва, то, боюсь, после того, как она исчезнет, у меня снова начнётся депрессия. Хотя, не уверен, что здравый смысл поможет, но попытаться стоит.
- Так, – Решила Карси, разглядывая меня, – Для начала тебе нужно придать более праздничный вид.
- Как скажешь. – Покорно согласился я.
- Тогда, сделаем так…
На мгновение, она задумалась, затем, что-то решив, взмахнула рукой, и мой облик преобразился. Вместо мрачного костюма, на мне красовался белоснежный пиджак с позолоченными пуговицами и белые брюки с ботинками, чьи белоснежные шнурки были завязаны аккуратными бантиками.
- Мило. – Хмыкнул я.
- Не совсем то, что я хотела. Ну и ладно! – Улыбнулась Карси, заметив промашку с пуговицами. – Зато ты теперь не мрачный!
Я хотел возразить, но сдержался, заметив, только:
- Отвык от белого цвета. В глазах рябит…
Карсилина засмеялась, взяла меня за руку, и повела на середину зала.
- Только учти. – Предупреждал я. – Я не умею танцевать вальс, и остальное, что они тут отплясывают…
- Это не важно. Я помогу!
Мы остановились напротив друг друга. Карси положила свою руку мне на плечо.
- А теперь, обхвати меня за талию. – Попросила она. – Не бойся, я не кусаюсь.
- Я знаю. – Улыбнулся ей в ответ.
- И медленно, под музыку, на раз два три…
- А ты не обидишься, если случайно наступлю тебе на ногу?
- Доверья мне…
Она давала мне указания, я пытался им следовать, то и дело, поглядывая вниз, опасаясь отдавить Карсилине ногу и, притормаживая. Ощущал я себя неловко: жирафом на льду. Но, это была приятная неловкость.
Я забыл о том, что этот вечер, не долговечен, а, кроме меня, на празднике живых нет. Отбросил все негативные мысли, всю ту серьёзность, под которую прятался, словно в ракушку, радовался тому факту, что Карси рядом. Мы осторожно следовали по залу, пытаясь не сталкиваться с другими танцующими. Я ей даже на ногу ни разу не наступил. По крайней мере, можно не считать себя слоном в посудной лавке.
Под конец вечера у меня начало получаться.
- Молодец! – похвалила Карси.
Даже голова закружилась от этого танца. И я чувствовал себя счастливым, словно она и не умирала никогда…
***
Но, рано или поздно, всему хорошему приходит конец. Мы так увлеклись обществом друг друга, что просто не заметили, как пролетел этот вечер, и настала пора прощаться.
Люди вокруг стали исчезать. Стихла музыка. А мы стояли, прижавшись, друг к другу. Я не мог её отпустить, а она не хотела уходить.
- Прости, пожалуйста. – Прошептала Карси, нарушив молчание. – Я пошла на поводу у гордости, не осознавала, что могу умереть и не хотела показывать, что боюсь этого,… Ты не заслужил такого! Ты же любил…
- Я и сейчас тебя люблю, Карси, но, к сожалению, жизнь не компьютерная игра, в которой можно перезагрузить неудачный момент и пройти его заново.
- Если задумываться и жить осторожно, разве это не стратегия пугливых?
- Это не стратегия, Карси. Это привычка.
Мы снова замолчали, глядя друг другу в глаза.
Люди, которые были на этом балу, почти все исчезли.
- Мне надо идти. – Наконец, сказала Карсилина.
- Подожди, побудь со мной, хотя бы ещё несколько минут!
- Я не могу.
Она взяла меня за руку, говоря:
- Пожалуйста, не отчаивайся, и не отступай от намеченных целей!
- Постараюсь… – Выдохнул я, но от этого обещания легче не становилось.
- И, главное, ты должен жить…
Карси становилась всё прозрачнее и прозрачнее. Я больше никогда её не увижу! Осознавать это тяжело, меня всего трясло. Реальность схватила тисками за голову, вытаскивая из мира грёз обратно. В мир, в котором Карсилина Фротгерт мертва.
- Карси… – Я хотел её остановить.
- Прощай... – Это было её последнее слово. Карсилина исчезла.
Я застыл на месте, глядя в пустоту. «Прощай», я не могу этого сказать. Это слово звучит очень горько и ставит точки. Оно всегда что-то прерывает! Одно из самых безжалостных слов в нашем языке. Гораздо гуманнее и безобиднее звучит: «Пока, До встречи, До свидания», они дарят надежду на продолжение. А «Прощай» эту надежду отбирает, и оставляет тяжёлый осадок.
Я заметил, что снова весь в чёрном, и медленно побрел прочь из зала. Когда пересёк черту, отделяющую его от кладбища, за спиной тут же возникла большая холодная стена с грифонами. Я развернулся, словно хотел заглянуть сквозь неё, заставить испариться. Но стена упорно оставалась на месте. Я дотронулся до неё рукой и произнёс, сдерживая слёзы.
- И что остаётся? Жить воспоминаниями, как мой отец?!
Тут, тяжелая металлическая дверь кладбища отворилась, и вошел Прохор Мылченко. Лёгок на помине! Вид у него был очень сердитый.
- Мне стоило раньше догадаться, где ты пропадаешь! – Сказал он, обойдя ряд надгробий и приблизившись ко мне. – Тебе не надо было сюда приходить…
- Прекрати указывать! – разозлился я, так хотелось, чтобы он ушёл.
- Я твой отец, и должен о тебе заботиться. Ты ещё не выздоровел, вся обстановка, и воспоминания могут навредить. Не хочу, чтобы тебя снова положили в больницу. Пойдем домой, в особняк…
- Мой дом здесь. И ты не запретишь думать о Карси, ясно!
- Семён, я не это имел в виду… – Смутился отец.
- Иди, доставай кого-нибудь ещё! Мои мысли и чувства тебя не касаются!
С этими словами я телепортировал в свою комнату, больше не собирался находиться в одном помещении с этим «раздражающим фактором».
В комнате я подошел к кровати и упал, лицом в подушку. Злость и обида на отца смешались с грустью и отчаянием по поводу Карсилины. Не знаю, сколько я так пролежал, и сколько потребовалось времени, чтоб прийти в, так называемую, «норму».
В дверь постучали. Я не ответил. Обойдутся! Хочу побыть один. Может в отшельники податься, чтоб не доставали?
Стук повторился, теперь уже настойчивее, явно ожидая приглашения.
Я присел, устремив недовольный взгляд на дверь.
- Семён! Ну открой! Я знаю, что ты там! – послышался голос Димки.
Морквинов всегда отличался бестактностью. Вот от таких, как он и приходится запирать дверь на ключ.
- Мылченко! – Димка редко называл меня по фамилии. Видимо, он злился, что не впускаю.
Пришлось сдаться, а то он начнёт ругаться на весь коридор, и у горничных тут же пополнится запас грубых словечек. Я мысленно заставил ключ повернуться в замке, и дверь открылась.
Димка вошёл, не сдержался, и всё-таки выругался.
- Полегчало? – спросил я. – Зачем так ломился?
Он чуть не забыл, зачем пришёл, осуждающе глядя на меня:
- А ты, оказывается, эгоист….
- Я знаю. Ближе к делу. Зачем беспокоишь? – поинтересовался я.
Он собрался с духом и сказал:
- Мартина пропала, по дороге из лицея. Весь «ДС» на уши подняли, найти не могут…
- Близнецам же выделили охрану! – удивился я. – Как так вышло…
- Мартина не предупредила их, что уроки раньше кончаются.
- Где Альфред?!
- В штабе ДС у Серебринки. Отправили его туда, как только узнали про Мартину. Боятся, что и он пропадёт.
- Тоже мне! – возмутился я. – Хорошо подготовленный отряд боевых магов, и проворонили принцессу! Если в этом деле замешен «ОбГаТр», то времени очень мало!..