А ведь на какой-то миг я действительно поверил, что это была Карси…. На какой-то крошечный, ничтожный миг!
Я заставил себя подняться, вышел из комнаты и, пошатываясь, побрёл по коридору. Медленно, не осознавая зачем, спустился на второй этаж, направляясь к комнате Карсилины. Стоял возле ёё двери, не решаясь зайти.
Неужели отец прав? «Знаешь, может это наше родовое проклятие?.. Терять тех, кого мы любим…» – Всплыли в памяти его слова.
Неужели я проклят?!
- Не правда! – Со злостью, ударил по двери кулаком.
Дверь обиженно скрипнула. Глупая деревяшка!
Я взялся за холодную железную ручку и вошёл, стараясь не шуметь.
В комнате было темно. На кровати лежал фиолетовый мобильник, ещё живой, и мигал, уловив сеть. Какая жестокая ирония! Его хозяйки уже нет в живых, а он, как ни в чем не бывало, покорно ждёт, когда кончится батарея, а заряжать его никто не станет, и тогда он погаснет насовсем.
А ведь ещё сегодня утром Карси была жива…
Я присел на краешек кровати, тяжело вздохнул, пытаясь держать себя в руках, и взял её мобильник. Он подмигнул мне своим маячком, как будто пытался подбодрить.
- Ты не умрёшь. – Прошептал я мобильнику, словно разговаривал с уменьшенной копией Карсилины. – Я о тебе позабочусь.
Казалось, что в нём осталась какая-то частичка её души, или хотелось, чтобы так было.
Глупые успокаивающие мысли, когда уже ничего нельзя изменить, исправить.…
Какая теперь у меня жизнь после всего этого? Так, жалкое существование. Дни превращаются в сплошное серое пятно, в которое я начал погружаться всё глубже и глубже, не пытаясь остаться на плаву.
Раньше я не мог представить себя в такой ситуации, и, наверное, посмеялся бы над тем, как жалко себя веду. Но тогда у меня было, ради чего жить, смеяться, делать хоть что-то!
В слабом свете уличного фонаря я разглядел на тумбочке амулет династии Фротгерт. Эта железка должна была спасти Карси, но даже она не справилась со своим предназначением. Дурацкая побрякушка!
Я положил мобильник в карман, со злостью взял эту штучку и собирался запустить в стену, замахнулся для броска, но кинуть не смог.
Этот амулет принадлежал Карсилине Фротгерт, и был ей очень дорог. Кроме того, однажды он её действительно спас.
Я вздрогнул.
- Прости меня. Прости!
Тут я заметил какую-то скомканную бумажку, лежащую на полу, глубоко вздохнув, я подошел ближе и поднял её.
Это была записка от Гадритты. «…Если не явишься ко мне в убежище, я буду думать, что ты струсила!..» Я дочитал записку и убрал её в карман.
Если бы Карсилина проигнорировала это послание, если бы у нее была хоть капля здравого смысла, то всё бы не кончилось так печально!
- Ты не должна была туда идти!..
Нервно прошептал эти слова и выбежал из комнаты, сжимая в кулаке амулет. Дверь при этом чуть не слетела с петель.
Как же Карси там, на этом кладбище! Без всякой защиты, в таких потёмках! Она же там совсем одна!..
Я бежал по коридору, до тайного прохода за портретом, а в голове вертелись эти мысли.
Подождав, пока портрет Гмара исчезнет, я пролез в темноту, и резко двинулся вперёд, чуть не навернувшись, при этом, с лестницы. Но вовремя ухватился за перила.
***
Не помню, как я добрался до дверей фамильного кладбища, украшенных позолоченными фигурками всяких существ. На кладбище было ещё холоднее, чем в потайном подземном коридоре. Я медленно шёл вдоль длинного ряда плит и надгробий, и мне казалось, что бронзовые грифоны со стен и потолка наблюдали за мной. Как будто размышляли, можно ли мне доверять.
Вот и Карсилина, вся бледная, лежит в белом гробу, который поставили на мраморную плиту, окружив зажжёнными свечками. Её уже успели облачить в чёрное бархатное платье, и одели ей на голову корону с рубинами.
Я остановился, не в силах приблизиться. Как же она прекрасна! Даже сейчас. Словно царевна из сказки…
Сделал шаг, потом ещё шаг и всё-таки к ней подошёл.
Опустился на колени возле гроба принцессы и долго-долго смотрел на неё.
Она ведь спит.… Всего-лишь спит….
- Знаешь, мама мне сказки в детстве рассказывала, там принцессы оживали, от одного поцелуя. – Я дотронулся ладонью до её щеки.
Она такая холодная!
- Почему мы не в сказке? Там не бывает грустных… финалов.
Мой голос дрогнул. Я смотрел на неё. Ну почему, почему она не просыпается!
Я достал мобильник Карсилины и вложил ей в руку.
- Это на случай, если решу позвонить. Только ты ответь мне, хорошо?..
- Семён, а я тебя искала. – Раздался тихий голос Серебринки за спиной.
Она, наверное, какое-то время стояла сзади, не решаясь о себе заявлять.
Я вздрогнул и обернулся. Обязательно ей было так подкрадываться?
- Что ещё? – грубо отозвался я.
Мне казалось, что я их всех ненавижу, за то, что они живы, а Карси нет.
- Мы решили не начинать без тебя. – Сказала Сильв.
Сегодня она была в серебряной мантии с капюшоном, прямо как волшебница из детской книжки.
- А какое мне дело до того, что вы там решили? – Не понял я, таким убитым голосом, что Серебринка невольно поёжилась.
Плевать! Всё кончено. Как вообще жизнь может продолжаться!
- Ты должен присутствовать там…
- Зачем? – я взглянул на Карсилину. Так не хотелось оставлять её одну, в этом большом и жутком помещении.
Сильв кашлянула и ответила:
- Там люди собрались, они пришли почтить память принцессы…
Услышав это, я разозлился:
- А от меня они чего хотят? Автографов уцелевшего «виновника торжества»?!!
Даже обидно.
- Ты не правильно меня понял. – Смутилась Серебринка.
Я промолчал, сдерживая эмоции.
- Семён, пожалуйста. Ты должен пойти туда. – Она положила руку мне на плечо, стараясь успокоить. – Ты не виноват, что Кари…
Сильв не смогла сказать это слово.
- Она просто спит. Спит! – я резко поднялся.
Серебринка в замешательстве отпрянула, но не растерялась. Она взяла меня за руку (за ту, в которой не был зажат амулет Карсилины) и повела к выходу, приговаривая.
- Конечно, она проснётся, просто очень устала. Пойдём, пойдём…
И тон у неё был, как у воспитательницы в детском саду.
Я не понял, почему, собственно, согласился уйти отсюда…
***
Сильв отвела меня в комнату и заставила переодеться. А то я был весь потрепанный (за весь этот жестокий день), и моё появление на публике в таком виде могло вызвать много лишних вопросов. По крайней мере, так утверждала Серебринка. Лично мне было всё равно.
Я надел чёрную рубашку, черные брюки, ботинки. Положил в карман амулет Карсилины. И неохотно вышел к Серебринке, караулившей за дверью, даже не взглянул на себя в зеркало.
Серебринка хотела что-то сказать, но, поймав мой мрачный взгляд, передумала, и, молча, повела в холл.
В холле собрались несколько служащих «ДС» в тёмных плащах, среди них проглядывала ярко-золотая шевелюра Зольтера. Тут же был и Димка в чёрном вязаном свитере (даже кудряшки свои пригладил), в руке он держал поводок с Ленди. Собаке на шею повязали большой чёрный бант, и она чувствовала себя в нём неуютно. Прохор Мылченко возле дверей нервно переступал с ноги на ногу, а когда увидел меня, хотел окликнуть, но Сильв (надо отдать ей должное) жестом попросила его молчать. Альфред с Мартиной стояли рядом с Димкой, Мартина плакала, и Морквинов попытался её приободрить. Альфред старался держать себя в руках. Серебринка коснулась пальцем рукава своей мантии и что-то прошептала, одеяние тут же стало чёрным.
- Все здесь? – тихо поинтересовался мой отец.
- Можем начинать. – Кивнул Зольтер, берясь за позолоченную ручку входной двери, и они вместе с моим отцом переступили порог.
Я хотел развернуться и уйти, но Серебринка мягко подтолкнула к дверям, не давая отступить.
И вся наша мрачная процессия вышла на крыльцо дворца.
Я вдохнул в лёгкие прохладный ночной воздух, желая поскорее куда-нибудь уйти, испариться.
На лужайке дворца столпились люди. Они безмолвно стояли и смотрели на нас, словно ждали сигнала. Эта толпа растянулась до ограды, да и за ней был народ. Я никогда раньше не видел так много людей в одном месте. А вот и несколько репортёров…