«Надо бы этим троим дать возможность работать вместе — хорошо дополняют друг друга», — подумал Генрих и поклонился им всем.

Всё складывалось удачно, и утренняя паника уже казалась продолжением дурного сна. Да, светлые не в один момент смогут наладить поставки оружия. Тем более, надо обернуть ситуацию для них так, чтобы они сами захотели помогать.

Ещё надо узнать про новую королеву Наземных. Подбить к ней клинья. Она, конечно, наверняка стерва — другие во власть не идут, — но кто её знает, о чём она сейчас думает.

И, самое главное, необходимо было пристроить куда-то Алтын-кёс. Слишком прозорливой казалась девушка. Как бы дочурка не начала свою игру на религиях за спиной неудавшегося папочки. С ней было сложнее всего: она — сформировавшийся человек, с устоявшимися взглядами. И если бабка привила ей ненависть к своему отцу — с этим трудно будет бороться, подарками и привилегиями здесь не отделаешься. Да и что он может предложить ей? Место Самой-главной-жрицы? При том, что сам не хочет придумывать культы и обряды для своей богини? Смешно.

Давать ей больше еды, что перепадёт от эльфов — она заподозрит его ещё сильнее, упрекнёт в контрабанде и в связях не пойми с кем: ведь не самозваная же богиня присылает ему еду, в конце концов!

Женская логика! Генрих никогда не понимал женщин до конца. То ли дело было раньше, во время патриархата — не приходилось мучиться и иметь дело с властительницами и авантюристками.

Глава 96. Подозрительная

Пашка не отзывался и никого не впускал. Иногда из его комнаты доносились гитарные переборы и тихий неразборчивый голос.

Рина с Наваном пытались выманить его сначала просто, потом на остатки конфет. Менестрель отмалчивался и даже не ругался.

Рыжая махнула рукой и пошла охотиться, не разбирая бардак из своих вещей в комнате Грима и не дожидаясь возвращения его с едой. Наван побрёл к себе и обнаружил отсутствие белки. Снова пошёл выковыривать Тель из её комнаты. Как выманить её — он знал.

— Эльфёнок, слушай, тут Пашка не выходит. — За дверью послышалось шевеление, и маг приободрился. — Мы с волчёнкой пробовали с ним поговорить, а он молчит.

Дверь скрипнула, на пороге появилась Тель. Честно пыталась сделать взгляд равнодушным. Но жалость к Навану скрыть не смогла. Девушка молча прошла мимо мага.

Менестрель сперва не отозвался и на её голос. Но, к его несчастью, он был последним, кого целовала Тель, и полуэльфийка всё ещё помнила след его ауры. Павел почувствовал магию, направленную на его успокоение, и взбесился.

— Отвалите от меня все! Что надо? Я меч защитил, что ещё? Может, хотите, чтоб я эльфов рубил направо-налево? Или стрелял из кустов? Спасибо! Хватит! Настрелялся по самые гланды, б…, - он всё-таки вспомнил матерное слово под конец.

Тель мягко улыбнулась и жестом попросила Навана уйти. Тот сперва корчил недовольные рожицы, потом сдался.

Эльфийка мягко, но настойчиво давила свою успокаивающую магию. Пашка медленно переходил от ярости к истерике.

— Пострелял! Больше не хочу! И в живот, и в голову! И всё выворачивается, кровь, наружу всё!.. Не могу больше! — всхлипы слышались откуда-то с пола, парень сел или вовсе лёг.

— Расскажи мне. Расскажи мне про те случаи. Раньше, — мягко попросила Тель. И за дверью что-то гулко упало. Пашка не заметил.

— Не хочу. Там были… люди. Это были люди, не эльфы. Не хочу говорить… Но я не хотел, мне просто дали пистолет… На всякий случай. Раньше по банкам пустым стрелял — учился. А на этой сходке — пришлось стрелять. Меня как самого мелкого оставили за помойкой. Чтоб смотрел. Учился. А те, другие, наших порвали. То есть всех… И от них только двое остались и главарь. Мне чуйка орёт бежать, а я двинуться боюсь — вдруг увидят…

Пашка замолчал, переводил дух. Заново переживал те события. Тель не всё понимала, но не переспрашивала, давая просто высказаться.

— Эти двое ко мне идут, прямо к баку, где я сижу. Пистолет в руках — холодный, тяжёлый. Я даже не помню, какой, тогда ещё не разбирался в них. Мне чуйка показывает, где они, я высовываюсь и пытаюсь на курок нажать. А он не жмётся. Эти остановились, офигели. Потом заржали. А я сижу, понять не могу. А братки тоже на нервах, один возьми и ляпни: «предохранитель». Не ожидали от меня, что выстрелю. А я ствол дёрнул. И пальнул. По головам. Сразу… Они… Лиц у них не было уже.

Чуйка голосит на главаря идти. А он — тоже за пистолет. Я свой вскидываю — осечка. И у него осечка.

Я ему: «Щас менты приедут. Прям щас, не купленные».

А он стоит и щурится на меня, типа, прикидывает, не взять ли себе. А мне лет десять, не помню.

Короче, я разворачиваюсь — и дёру. А сзади сирены… В общем, я следил потом, повязали главаря этого. А сейчас под амнистию попал или выкупили — но он выйти должен был. Вот я к вам и прибился…

Я после этого есть неделю не мог, всё руки в лужах мыл. Потом уже бабушке с её огородом помогал. Она меня, считай, на ноги поставила. Учила, как больше гопарям не попадаться.

Пашка замолчал. Уже не всхлипывал. Тель подождала чуть-чуть, потом спросила:

— А зачем же ты просил Шина учить тебя владеть мечом, если не хочешь убивать?

— Ну как… — запнулся парень. — Романтика. И потом, надо же было восторженного рохлю играть. Взяли бы они меня, если б я им тут расписал своё прошлое?

— Взяли бы… — улыбнулась Тель, услышав гордость в словах Пашки.

— Не. Им не нужны конкуренты. Им нужно пушечное мясо. Вот я и стал тем, кто им нужен…

Дверь открылась. На пороге стоял Павел. Лицо его было спокойное и до жути взрослое. Такие бывают только у детей улиц. Только сейчас Тель заметила хрипотцу ломающегося голоса, небольшой кадык на горле. Но где-то в глубине глаз ещё светился огонёк пыла юности и интереса ко всему необычному, что происходит вокруг.

«Нет, — подумала Тель, успокаиваясь, — это он сейчас играет браваду передо мной. А на самом деле — всё ещё восторженный мальчик, которому пришлось пережить наитруднейшую ситуацию. Воспоминания о ней он запихнул в дальний угол памяти. И они его не трогали до сего момента».

Тель очень старалась не показать Пашке жалость.

— Пойдём, пошатаемся по лесу, — тихо предложила она… — Ты мне почитаешь свои стихи.

— А ты меня ещё раз поцелуешь? — с нахальной улыбкой спросил Пашка. В глазах плясали бесенята.

— Не наглей, Nyelle Morn^[109] — с улыбкой ответила Тель. — Лучше девушку найди себе.

Пашка вскинулся было повозмущаться её равнодушием к его исповеди и душевному состоянию. А потом решил, что правда не хочет говорить обо всех этих убийствах и целоваться так.

— Только ты меня так при Гриме не зови. А то он начнёт изгаляться…

— Не буду.

Грим всю дорогу молча курил. Сайлас вёл машину, искоса поглядывая на колдуна, и вспоминал пословицу дроу про тихую жрицу.

— Что? Расстроился, что снова прижёгся об оружие эльфа?

— Иди ты, — угрюмо отозвался колдун. — Я тут с Соколом пообщался. На тему индийской культуры и современности… Мне не понравилось.

— А…?

— Не спрашивай. Сам разберусь — расскажу. Потом. Если захочу.

В замке их встретил только Наван. Он сидел на качающихся перилах на лестнице и рисковал доломать их окончательно. Было странно видеть его в таком детском и одновременно потерянном настроении. Но, увидев пакеты с провизией, маг встрепенулся и помчался помогать выгружать их. Также Сайлас купил тёплую одежду для некоторых тамплиеров. Магистр теперь с удвоенным интересом и вниманием поглядывал на притихших чародеев. И если с магом ещё было более-менее понятно — ушла Тель, — то мысли Грима прочитать было невозможно. Когда парни всё выгрузили, запихнули в холодильник, а то, что не влезло, съели на месте, пришла довольная Рина. Грим сверкнул на неё странным взглядом, потом зазывно улыбнулся и направился наверх. Девушка пошла следом. Наван ехидно закашлялся и подмигнул Сайласу. Тот не понял, вскинул брови. Маг пожал плечами и сделал жест, приглашающий слушать голоса сверху.