— Каска! — внезапно вскричал Пашка. — В смысле — пожарный шлем. Шин, хочешь быть пожарником? Будешь людей из огня спасать, а под шлемом не видно, что ты эльф.

— Тоже мысль, — одобрил Сайлас. — На самый край можно кузнецом стать. Хорошее оружие у коллекционеров всегда ценится.

— Я тебя понял, С-сайлас, — поклонился Лорешинад. — Я подумаю над твоими советами. Спас-сибо.

Магистр усмехнулся.

— С невестой помирись сначала, потом будешь думать. Но тут уж я тебе не помощник, извини. От самого девки бегают… Они ж такие… Заманят, потом начинают переделывать под себя. Но и без них тяжко. Вон даже Грима «посчитали»! Ладно, если больше вопросов нет, все свободны. Но мысль с серенадой возьмите на заметку.

Этой ночью Тель снова пробралась в сон Навана. На этот раз намеренно: попытаться уговорить его послушать разум. Странный получился разговор…

…Портал в мир эльфов уже начал открываться: сквозь вуаль облаков над ними пробивался светлый лучик. Влад и Странница стояли на тротуаре возле кладбищенской стены. Она пришла сказать ему, что любит. Но уйдёт.

Потому что у неё нет сил тянуть его из лап Смерти. Он и желает, но он уже так привык служить Ей и стать обычным человеком не сможет. Ему не достаёт сил подняться к Свету, потому что несчастная Даймоника, сама того не желая, уносит его обратно во Тьму.

Зачем они вообще встретились? Зачем Влад пришёл в сон Странницы первый раз? По своему ли желанию или как игрушка в чьих-то руках? Даймоники, Смерти?

Наконец, девушка заговорила тихо, вкрадчиво. Влад побледнел, он догадался, о чём будет этот разговор.

— Ты ведь не сам пришёл в наш первый сон? Тебя послал кто-то?

— Да, — еле выдохнул он. — Моя Госпожа.

— Что она хочет от нас? От тебя?

— Я не знаю. Она велела спасти тебя от всадников. Но я… я просто увидел тебя… — он стоял бледный, худой, тенью покачиваясь на фоне кирпичей разваливающейся стены.

У Странницы дрожали руки. Она признавалась себе в бессилии — нет больше воли держать на Свету обоих, кончилось всё до капли. Девушка опустилась на колени:

— Отпусти меня, я прошу… Я хочу уйти и отдать тебя Даше.

Парень потянулся поднять её:

— Встань, не надо… Но я слишком люблю тебя…

Проходивший мужичонка обернулся было на странную пару, но чувство горечи и отчаяния, исходившее от них, прогнало его прочь. Для Странницы и Влада не существовало ничего вокруг — боль была для них обоих.

— Я чувствую себя предательницей, так покидая тебя, оставляя наедине с твоей Госпожой. Но отпусти, я умоляю.

— Ты… любила меня, эльфёнка?

— Да. Недолго. Любила. И мне больно покидать тебя.

Лучик спускался всё ниже, осыпая позолотой её волосы.

— Ты много сделала для меня. Ты подарила мне совсем другую жизнь. Светлую. Потому что Даша тянет меня к Госпоже. — Проговорил он с нежностью. Помолчал. Тон стал жёстче, в карих глазах блеснула сталь: — Но теперь я снова свободен и могу вернуться к своей старой… работе. Буду безмолвным рабом Гекаты, буду её слушаться, приносить ей дары в виде упокоенных.

Он кивнул на стену.

— Не надо, прошу тебя! — голубая слезинка сбежала из небесных глаз, — не надо! Разве… не осталось ничего… светлого?

— Хм, — Влад прищурился, — осталось. Я не трону ни тебя, эльфён, ни того… кто будет с тобой рядом там.

Она заплакала. Она понимала, что бравада — только маска, что он сам старается не заплакать, не впасть в отчаяние.

Рывком он поставил её на ноги:

— Скажи мне только, я сделал что-то для тебя?

— Да.

— Что же?

— Ты… Ты был хорошим… ты сделал… многое…

Он промолчал. Ответ был не таким, какой он хотел слышать.

«Надо сказать ему, надо подобрать слова, надо решиться сказать это в глаза, чтобы он узнал…» Свет неумолимо окутывал её, но он держал её за руки.

— Отпусти меня, молю, ХОРОШИЙ…

Руки разлучились, она отвела глаза. Пальцы скользнули под волосы и распутали узелок шнурка.

— Возьми, я хочу вернуть тебе, — она протянула защитный кулон.

Это был разрыв последней скрепляющей их нити. Влад мог сейчас язвить, ругаться, просить оставить артефакт. Но он молча принял его.

— Я всегда буду ждать тебя, эльфён. И в следующей жизни, там, мы будем вместе. Эльфы ведь тоже смертны, просто потерпеть надо подольше, — Влад улыбнулся.

Эта улыбка всегда завораживала её: по коже пробежала дрожь от сковывающего страха и в то же время волны его обаяния. Эту улыбку позже и в другом сне она снова увидит, вглядываясь в смутные очертания лица на его надгробье…

А сейчас Странница уходила с ощущением своего предательства, будто оставляет ребёнка в лесу. Она так и не смогла сказать, что он дал ей. Может, её признание изменило бы его жизнь, помогло ему. Он был первый, кто увидел в ней женщину. Не пленительную мистическую серую, которую каждый второй норовит затащить в кусты; не ведьму-профессионала; не «принцессу» Шестую, послушную марионетку. А просто любимую женщину. И от осознания этого словно вырастали крылья…

Но сейчас она молчала, растворяясь в луче неяркого света, проклиная себя за нерешительность. И будет ночами мучить себя после его смерти…

Свет вознёсся к облакам. Портал закрылся.

Сон продолжался, она вернулась в эльфийский мир. Но Влад преследовал её даже там. Чёрной тенью стоял у кровати, появлялся из-за деревьев, терзал совесть.

Она приснилась Рине и попросила передать ему мольбу о прощении и возможность уйти. И только тогда он отпустил её, отозвал свой морок, перестал надеяться, но не перестал ждать. Опять был сон во сне.

Кладбища. Первое свидание, расставание и последняя встреча — на его могиле через века. В их отношения всегда входила Смерть…

Она проснулась в слезах, а песня, та песня с первого свидания, всё продолжала звучать… Из комнаты Навана.

Сайласу уже надоели такие сны. А этот был необычным.

Опять пустыня. Пустыня вокруг развалин жилого дома, как взрывом разворотили. Как на востоке… В руке меч де Моле, на плечах — «пиксельный» зимний плащ с красным крестом, пришитым детской рукой. Комната, на полу в кусках арматуры и горках пыли лежит чёрный светящийся кубик. В нём Оберег земли. Маленькая важная крупиночка. В проёмы окон, вернее, дыры в стенах, видно несколько быстро приближающихся смерчей.

Сайлас зло ухмыльнулся.

Поиграем! Мы здесь уже были. В пустыне, в развалинах жилых домов…

С ножами на танки… Вернее, мы-то были на танках… Впрочем, и те, другие, не жаловались.

Подойдя ближе, смерчи начали приобретать формы. Только не солдат, а арабов, укутанных в лоскутья. А под этими лоскутьями могло спрятаться любое оружие вплоть до «калаша».

Сайлас крепче перехватил меч и встал спиной к чёрному кубику.

Поиграем.

Мало, что ли, мужиков играло в эти последние двадцать пять лет в интернациональных воинах. Всё никак не закончат.

Пустынные воины расстелились по песку и начали подползать к остовам стен… Первый дротик пролетел в сантиметре от виска. Пристреливаются. Хоть бы подманить кого в рукопашку, тогда стрелять перестанут. С трёх сторон, гады, сидят. Сайлас медленно опустился на корточки, подобрал, почти не глядя, кусок арматуры. Начал подниматься и поднырнул под перекрёстный полёт двух дротиков. Отбил мечом кинжал, тот некрасиво отлетел в сторону. Сайлас решил не отвлекать внимание на зрение и обратился в слух. С малейшим шевелением слева метнул туда железяку. Острый конец вошёл в горло стрелка, и тот исчез из виду.