Усадив мать и тетю Раю, она рассказала им о визитах к врачам и их приговоре. Мать ахнула, зарыдала и умоляюще посмотрела на сестру. Но та, вздохнув, сказала, что действительно, если диагноз правильный, помочь ей нечем, а два врача вряд ли могли ошибиться.

– Что же нам делать? – в ужасе мать забегала по комнате, окончательно потеряв голову. – Ведь когда они узнают, боже мой, что же будет?

– Да, – замогильным голосом сказала Аля, – когда они узнают, это будет конец всему. Они помешаны на своей фамилии и на продолжении их благородного рода. Они даже о девочке не хотят слышать, им нужен только внук. Но это, конечно, ерунда, и внучку полюбили бы, но ведь и ее не будет.

– Боже мой, Рая, что же нам делать? – мать в отчаянии всплеснула руками и снова умоляюще посмотрела на сестру, как будто бы та была волшебницей.

– Погоди, – махнула на нее рукой тетя Рая, внимательно посмотрев на Альбину.

– Как я понимаю, Аля, у тебя есть какая-то идея?

– Какая может быть идея? Нужно найти хорошего врача, профессора. Рая, неужели ты никого не знаешь? – не унималась мать.

– От этого лечения нет. По крайней мере, медицине оно не известно, – отрезала та.

– А пока я буду бегать по профессорам, они все узнают, и Саша меня бросит, – холодно добавила Аля.

– Но что же тогда делать? – в отчаянии выкрикнула мать.

– Есть единственный выход.

Решив, наконец, что мать и тетка достаточно созрели для их с Ленкой сумасшедшего плана, Альбина сказала:

– Ребенка родит Ленка.

– Кто? – хором воскликнули обе сестры.

– Моя подруга Ленка, – холодно отчеканила Аля.

– Но как же? А Саша согласится на это?

– Саша никогда ничего не узнает. Он будет считать, что ребенка родила я. И вообще, все так будут считать. Только мы вчетвером будем знать правду, и, если ты, мама, никому не проболтаешься, никто никогда ничего не узнает, – веско прибавила Альбина.

Мать только опять всплеснула руками. Она, по-видимому, лишилась дара речи. Но тетя Рая деловито придвинула свой стул, и решительно сказала:

– Давай, рассказывай.

И Аля начала рассказывать.

– Через три недели Саша уезжает на год в Йемен. Я пересижу здесь неделю, пока у меня закончатся месячные, а ему скажу, что у меня задержка. Потом начну высказывать опасения, что я беременна. В общем, он уедет с мыслью, что, скорее всего, оставляет беременную жену.

– Подожди, Аля, я ничего не понимаю. Ведь Лена родит от Саши?

– Ну, конечно, нет, – фыркнула Альбина. – Я же тебе говорю, Саша будет думать, что я беременна и рожу ему ребенка. Я, а не Ленка.

– Ну, хорошо, это я понимаю, но, чтобы родить ребенка, кто-то из вас должен быть по-настоящему беременным. По крайней мере, Лена.

– Уже.

– Что уже?

– Она уже и вправду подзалетела. Иначе, как бы нам все это пришло в голову?

– Боже мой, но ведь это же ребенок неизвестно от кого, и ты собираешься ввести его в семью, и в нашу, и в их, – простонала мама.

– Почему же это неизвестно от кого, – еле сдерживая ярость, сказала Альбина. – Лену ты хорошо знаешь? Она из семьи генерала, мать – доцент, преподаватель английского языка в институте, как и ты, но, между прочим, она еще и кандидат наук.

– А отец ребенка?

– А отец вообще из профессорской семьи. Оба его родители врачи, профессора. Он единственный сын, учится в медицинском.

– Но как же Лена могла? Она ведь такая порядочная девочка.

– В жизни все бывает. У них была настоящая любовь, они думали пожениться. Ленка считала, что, если она будет ждать ребенка, их внука, его родители согласятся, но они и слушать не захотели.

– Но почему? Лена ведь такая милая…

– Потому что он младше ее, ему только восемнадцать лет, и его родители уже давно присмотрели ему невесту, внучку академика. На меньшее они не согласны. Он хороший мальчик, Лену любит, но он целиком зависит от родителей. И они ему внушили, что главное в жизни это диссертации, ученые степени и все такое. Лена, конечно же, боится делать первый аборт, она так переживает.

Альбина вдохновенно врала, понимая необходимость обелить подругу и приукрасить ее возлюбленного. Все-таки мать не должна сомневаться в генах ребенка. Как-никак он будет ее внуком, и она должна будет полюбить его, не опасаясь никаких неприятных сюрпризов.

– В общем, ребенок из самой, что ни на есть, академической среды. Родители молодые, здоровые. Я их прекрасно знаю. Если я так и не смогу родить, где я потом возьму такого?

– Да и захотят ли вообще Сашины родители усыновленного ребенка, – задумчиво прибавила тетя Рая.

– Об этом не может быть и речи, – отрезала Альбина. = Они помешаны на своей голубой крови и дворянском происхождении. А так они ничего не будут знать и будут счастливы. Тем более что мы с Ленкой похожи, и, если ребенок будет похож на нее, все будут считать, что он похож на меня. А мальчик ее брюнет, как и Саша, так что, если у него будут черные волосы, он будет похож на Сашу. Видишь, Бог дает мне хороший шанс, и я намерена его использовать.

– Ну, хорошо, а как же папа? Он согласится на это? – вдруг вспомнила о муже мама.

– Ты что с ума сошла? – вместе закричали на нее Аля и тетя Рая. – Кто ему скажет? Он тоже не должен знать ничего.

– Но ведь он же будет видеть тебя. Он же будет видеть, что ты не… не в положении.

Бедная мама в ее годы все еще не решалась произнести слово «беременная». Для нее это было не то, чтобы неприличное слово, но на грани неприличия.

– Это легче всего устроить, – тут же вступила тетя Рая. – Альбиночка побудет у вас, скажем, месяцев до четырех с половиной, может, до пяти. До этого срока у многих еще ничего не видно. А потом, в крайнем случае, она может обматываться полотенцем. Ой, да твой Володя вечно такой закрученный своим заводом, что все равно ничего не заметит. А потом я заберу ее и положу на сохранение, то есть не ее, конечно, а Лену. Кстати, когда она должна приехать?

– Она поучится до пяти месяцев, а потом ее двоюродная сестра, она работает в больнице, пришлет справку, что ее мать больна и нуждается в уходе, и она тоже возьмет академотпуск.

– Она приедет прямо ко мне, и я сразу же положу ее на койку. Из моих сотрудников никто тебя не знает, так что проблем не будет. А ты будешь жить у меня.

– Но ведь Володя захочет навещать ее, – робко вставила мама.

– Он и будет навещать ее по субботам или воскресеньям, причем не каждую неделю, об этом ты уже позаботишься. А на эти дни она будет как будто бы приходить из больницы домой.

– А живот?

– Приладим подушку, все сделаем как надо.

– Боже мой, какой ужас, – не выдержала мама.

– Да, ужас, – со слезами на глазах сказала Альбина. – Ужас, но только, что же мне делать? Думаешь, я хочу всего этого? Я всего лишь хочу, как и все женщины иметь мужа и детей и быть счастливой, а не вернуться сюда отвергнутой женой, на радость моих бывших подруг, и не доживать свой век в одиночестве.

И, не выдержав, она разрыдалась. Увидев слезы и горе дочери, мать тоже заплакала, и они кинулись друг дружке в объятия.

– Доченька моя, родная, да за что же это бог нас так наказал, – всхлипывая, запричитала мать.

– Ну, вы порыдайте, – деловито сказала тетя Рая, – а я еще раз обдумаю все детали.

– Так, – продолжила она, когда те, наконец, успокоились. – Есть еще одна проблема. Аля не может жить у меня, так как соседи увидят. Даже если она не будет выходить на улицу, они все равно могут увидеть. Знаете, зайдет кто-нибудь на минутку за солью или чем-нибудь еще.

– Где же она будет жить? И, потом, она ведь не может четыре месяца подряд сидеть в доме. Ей же нужно дышать воздухом.

– Будет, будет она дышать воздухом, – успокоила ее сестра. – У Аллочки, моей невестки, умерла бабушка и оставила ей кооперативную квартиру.

Всего одна комната, но в отдаленном районе. Там Алю никто не знает.

Квартира стоит закрытая. Дети побоялись даже ее сдать. Тоже из-за соседей.

Знаете, члены кооператива имеют право решать, кому отдать квартиру, и каждый хочет своим детям. Слава богу, Славик военный, офицер, так что им эту комнату оставили. Аля сможет пожить в ней, Я предупрежу, что это Аллина родственница приехала лечиться. Ты там, Аля, особо в разговоры не вступай. Здравствуйте, до свидания и все.