Митин Павел родился в Ленинграде в 1959 г. В Пущино с 1967 г. Публиковался в газетах «Пущ. Среда», «Миг», «Литературное Подмосковье» и др., а также в сб. «Пущинцы шутят». В 2009 году вышла книга стихов «Лимерики».

Мчимся на санках с самого верха к реке, звоном полозьев и воздушным свистом взрывая Белое Безмолвие. В очень крутом месте, самом тряском эпицентре колдобистости, дочка, привстав и изогнувшись с риском для жизни, кричит мне в ухо:

– Не раздави муравьишек!

– ?!..

– Муравьишек не раздави!

– Так ведь они же под снегом!

– Вот и не раздави!

Рассматривая развалины, бредём по дорожке, протоптанной в джунглях крапивы и дудника, с заезжей француженкой корсиканского происхождения. Она молодая, с виду – обычная тётенька, разве жестикулирует чуть непривычно, но говорит вполне по-человечьи, почти совсем без акцента.

А вот лягушки из заросшего ряской, тянущего анакондами старинного пруда картаво шансонируют вовсю (ну, просто полный эдитпиаф!):

– Paries vous francais, paries vous francais?

Заслуженный эмдепешник со справкой (а мы с ним за наступление настоящего лета и первый кукушкин крик решили под Двумя Березами на горнолыжке выпить портвешка, как раньше), выслушал некоторые мои культурологические изыскания и говорит:

– Ну, ты псих!

– Хочешь сказать, – обиделся я, – такой же стебанутый, как и ты?

– Уже всё сказал. Психе по-гречески – Душа…

Как-то в апреле шел я по вот-вот предполагающей взорваться почками кленовой аллее и размышлял. Вообще-то такие нимбы-ауры, акварельно светящиеся вкруг покуда прозрачных крон, настраивают на размышления возвышенные, но думалось мне почему-то о пуделях.

«Пуделей, даже и сучек, – через пень-колоду думал я, – стригут целенаправленным образом, а именно подо львов. Удивительно при этом, что если нестриженный пудель ещё как-то на зверя похож, то стриженный совсем никак, не говоря уже о львах. Наоборот, в этом случае он и приобретает пудельность (пуделистость?), как таковую…»

Тут я прекратил думать на полуслове, потому что увидел льва! Маленького, жирненького, одышливого, однако настоящего льва, львиной песочной масти, с роскошной гривой чуть более тёмного цвета, и такой же кисточкой на хвосте. Он шёл на шлейке, ведомый хозяйкой, полузнакомой мне по литературным тусовкам молоденькой поэткой, Софьей Андреевной, исповедующей непростоту. То ли готкой, то ли врожденной идиоткой. А зверь этот, стало быть, был её знаменитый сибирско-персидский кот, которому она каждый месяц меняла имя: котёнком он был Левушкой, подростком – Львом Николаевичем, в честь понятно кого (и действительно, лицом чем-то похож); после холощения некоторое время был Фаринелли, дальше Аполлинером, потом я уже запутался. А теперь, значит, еще и обкорнала беднягу.

– Ты что ж это, мать, над животным сотворила? – спросил я, когда мы поравнялись с нелепой парочкой (как была прикинута и причёсана сама Софья, описать не возьмусь).

– Да вот, захотелось новой машинкой сделать из него пуделя. А что? Не похоже?

– Не похоже. На карликового льва похоже.

Она задумалась.

Я присел почесать бывшему Леве, сразу включившему громкую мурлыкалку, за ухом.

«Да, хорошо быть старым, – поделился я с ним мысленно наболевшим, – а то подцепит такая – страшно подумать, что она с мужиком может сделать, если с невинными котами такое творит!»

«И не говорите, – промыслил он в ответ, – дурында преестественная. Мало того, что изуродовала, всякой личной жизни лишила, так ещё и изгаляется, чучело! Конечно, бастарда без родословной всякий может обидеть! Кормит, впрочем, хорошо, можно сказать, с огоньком…»

Тут Софья Андреевна говорит:

– А ведь действительно, лев, и очень даже себе лев. Как это я сразу не догадалась! Слышь, Артаксерксушка, с этого момента ты у нас будешь Асланом. И, пожалуйста, не спорь, Асланушка.

– Да по барабану мне, – хрипло-внятно пропыхтел толстяк, только слегка изменив регистр мурлыканья.

– Нам, бывшим Артаксерксам, после того, что с нами сделали, вообще фиолетово… Впрочем, новое имя надо бы отметить. Слышь, хозяюшка, что ты там давеча намекала насчет хрустящих подушечек «Вискас» с пуляркой и овощами?

– А ведь действительно – время пить чай! – залопотала фантасмагорическая барышня. – Послушайте, хотите с нами? У меня и коньяк хороший есть. А какую я вчера суфийскую музыку скачала…

Но я стал раскланиваться, сославшись на дела.