Вроде бы понимает, но не подпускает. Молчит, вовсе не собираясь решать мои проблемы. Ревность? Или сторожевой инстинкт? Лежачий человек – беспомощное существо, больное или спящее. Она и опекает его от любых посягательств. Причём, пост охраны занимает с тапочкой в пасти.

Её солидность, достоинство и ум наводит на мысль, что из неё получился бы честный депутат думы. Какую партию могла бы представлять Джу?.. Лучше всех она представляла бы партию здорового образа жизни. Но такой нет. А из существующих… КПРФ – Коммунальный Путь Русскоязычных Фантазёров – не для обывательской философии Джу. Часть их идеалов в частной жизни Джу реализована. Всё бесплатно: еда, квартира, лечение, даже прислуга. А если иметь в виду свободу слова, то никем не ограниченному гавканью этой прелестной собачки может позавидовать любая жена и даже теща.

ЛДПР – Лингвинистически-Демагогическое Преобразование России – непредсказуемо. Их лидера только в кошмарном сне можно представить в роли хозяина. Чтобы возглавить такую партию, нужен сценический опыт.

В «Единой России» все милицейские, чиновничьи вакансии уже заняты. Там даже собаки – профессионалы: спецы по динамиту, наркотикам, караулу. Джу – необученная.

В «Родину» не примут из-за происхождения. Джу явно иностранных кровей – испано-английских: спаниель + сеттер – (минус) хвост. А родом – из Туркмении.

В «Союз Правых Сил» она не пройдёт по незнанию, где правое, а где левое. А «Яблоко» – для вегетарианцев. В партию пенсионеров не примут по возрасту.

Собаки сами могли бы организовать Партию Шерстистых и Когтистых – ПШИК. Но в неё же и кошки запросятся. Раскол неминуем. А потом набегут суслики, крысы, мыши, ханурики. У них и окажется большинство. Пшик получится.

Придётся Джу остаться беспартийной беженкой до конца своих дней. Пусть люди собачатся без неё. Она полностью удовлетворена частной, домашней жизнью. Она доброжелательна и жизнерадостна, не злопамятна и не привередлива: немного еды и регулярная прогулка. Одежда не нужна. Не пьёт даже пиво; курить бросила, не успев начать. В быту неприхотлива, в общении проста. В гости ходит бескорыстно.

Чем лучше узнаёшь людей, тем больше тянет к животным…

Жилинскене (Строганова) Людмила Ивановна

Жилинскене (Строганова) Людмила Ивановна, юрист. Председатель клуба «Пущинская Лира». Член Московского Союза писателей-переводчиков. лауреат конкурса «Всенародная поэзия России» и премии им. А. П. Чехова. Имеет три книги стихов. Печаталась в антологии «Душа России» и многих периодических изданиях.

Паникёр

Украшением нашего дома был знаменитый своим ораторским искусством белоснежный попугай по прозвищу Киса. В его словарном запасе имелось ни много ни мало слов пятьдесят. Фразы составлял Киса только по известным ему одному правилам. Так, например, ко всеми любимой в семье бабушке он обращался не иначе как: «Котик, накрывай!». Как только бабушка появлялась в комнате, Киса истошно кричал: «Котик, накрывай!». В его понятии это означало, что Киса не против подкрепиться; бабушка же в шутку накрывала клетку попугая покрывалом, выглядывая из-под которого тот вопил: «Судью на мыло!».

Киса был любимцем всей семьи. Гости иногда были шокированы его высказываниями, но всерьез никто на попугая не обижался, все-таки это же была просто птица. Киса больше всех любил себя. Он часами прихорашивался перед маленьким зеркалом, вставленным между прутьями его клетки: чистил перышки, игриво подмигивал своему отражению и был очень доволен своей прекрасной формой. Слушался он только бабушку, особенно, когда она его за непослушание обещала отдать на съедение страшному соседскому коту. С детства, то есть с того времени, как он появился в нашей семье, все пугали его кошкой, которую он никогда в жизни не видел, но уже от одного только упоминания о ней у него падал набок знаменитый белоснежный хохолок. Киса закатывал глаза, свисал с жердочки вниз головой и, как бы притворяясь мертвым, хрипло произносил: «Абзац!». Поэтому, когда он надоедал присутствующим своими бессмысленными тирадами, его пугали кошкой, и после своего знаменитого изречения Киса надолго умолкал.

В одно воскресное утро, солнечное и чистое, настроение у всех домочадцев было приподнятое. Молодежь собиралась провести выходные дни на даче, несмотря на то, что дачный сезон уже был закрыт. Старики решили прогуляться на рынок, запастись продуктами, да и к воскресному обеду надо было кое-что прикупить. Киса оставался дома один. Он не любил одиночества, не с кем было пообщаться, побалагурить. Перед уходом бабушка решила подлить Кисе свеженькой водички, а клетку, второпях, плотно не закрыла. Как только захлопнулась за бабушкой дверь, попугай лапкой надавил на дверцу клетки, которая без особого труда открылась, и, воровато оглядываясь, вышел из неё.

Осмотревшись по сторонам, Киса осмелел и, перелетая с места на место, упивался неожиданно полученной свободой. Из всех предметов в комнате ему больше всего нравилось зеркало. Большое, в старинной бронзовой оправе, оно внушало доверие, и Киса по привычке, но с нескрываемым любопытством, разглядывал в нем свое отражение. Он то распускал свой белоснежный хохолок, то прижимал его к спинке, при этом прикрывал глаза и, как бы украдкой, разглядывал в нем себя, любимого. Затем довольно хлопал себя по бокам крыльями, смешно подпрыгивал и, сделав круг над люстрой, снова садился к зеркалу. Вдруг зазвонил телефон. Киса со страху чуть не лишился сознания, но быстро пришел в себя и вспомнил, как хозяева разговаривают с этой странной трубкой. Он прыгнул на краешек телефонной полки, подхватил своей цепкой лапкой телефонную трубку и попугайским хриплым голосом затараторил: «Алё, это я, Котик, накрывай! Судью на мыло, Киса – хороший. Всем спасибо. До свидания. Пжалста. Ура, гол!» и в конце своей тирады выдал знаменитое: «Абзац!». Трубка засмеялась, и знакомый голос вдруг сказал: «Киса, положи трубку и возвращайся в клетку, а то сейчас придет кот и съест тебя». На этот раз Киса не притворился мертвым, но трубку на всякий случай выпустил из лапки, и она, повиснув на длинном черном шнуре, запищала короткими сигналами. Киса разволновался: он то бегал кругами вокруг висящей телефонной трубки, то взлетал на полочку и пытался лапой зажать аппарат, он попытался даже клевать его скользкую неприятную поверхность, но трубка не переставала пищать жалобно и нудно.

За своим усердным занятием попугай не заметил, как в открытой форточке появился соседский кот Васька. Васька тоже с любопытством разглядывал танцующего попугая и никак не мог взять в толк, что это за птица, которая говорит человеческим голосом, но в то же время усердно размахивает крыльями. Кот принял его за заводную игрушку. Перепрыгнув с форточки на телефонную полку, Васька разглядывал красивую игрушку и ждал, когда она перестанет двигаться и у нее закончится завод. Попугай на какое-то время остановился и уставился на кота. Кот замер, приготовившись к прыжку. Но вдруг дверь открылась, и на пороге с сеткой в руках появилась бабушка.

Когда она вошла в комнату, то увидела необыкновенную картину: ее любимый попугай продолжал уговаривать телефонную трубку, суетясь вокруг нее, словно та была живым существом. А рядом на пуфике, перебравшись с телефонной полки поближе, сидел здоровенный котяра. Попугай, не придавший значения новому гостю и не видевший никогда в жизни котов, не мог даже предположить, что рядом с ним находится его смертельный враг.

Бабушка замерла, увидев эту картину, и только смогла вымолвить: «Киса, кошка!» и присела на рядом стоящую табуретку.

Киса, увидев бабушку, обрадовался и по привычке скомандовал: «Котик, накрывай!»! Васька, услышав громкий возглас бабушки, опрометью бросился к форточке, попугай инстинктивно взлетел и направился вслед удирающему коту. Он успел-таки клюнуть в самое основание хвоста застрявшего в форточке толстого соседа; тот с громким криком вывалился на балкон. Киса же с полным клювом клока Васькиной шерсти гордо прошествовал в свою клетку и, картавя, изрек: «Будьте здоровы! Закусывать надо!».