Жил-был маленький-маленький Мук. Он был такой маленький, что никто не мог его разглядеть. Меньше микроба, даже меньше реснички микроба.

Жил-был большой-большой Мук. Он был такой большой, что его тоже никто не мог разглядеть.

Больше слона, больше космоса, больше чем гора из разных космосов.

И стали они жить вдвоём, и жили долго и счастливо.

А раз их никто не видит – может, ещё сто лет проживут.

Сказке конец!

Когда-то на Лысой Горе, для всяких отцов-основателей нашего Академгородка (академиков и прочих профессоров) планировали строить коттеджи. Я был маленький и, помню, радовался (у меня папа был как раз подходящий); само название казалось мне симпатичным: коттедж – это чтобы котов разводить. Я собирался завести штук сорок. Но тогда, при совке, не сбылось…

А вот теперь, при демократии, сбывается, правда совсем не для академиков. Вчера я там полдня дикую редьку собирал и всё думал, глядя на растущие, как навозники после дождя, шале, уже почти пожравшие остатки деревни Пущино: «Как же назвать этот архитектурный стиль?»

Тут вдруг из замшелого, чуть не последнего двора осевшего набок деревянного дома, как заквохчут майские сумасшедшие куры…

Тогда сразу понял – Новорусское Рококо!

Москаленко Андрей Витальевич, родился в 1968 г. в южно-украинском Херсоне. После окончания Российского гос. мед. ун-та работает в Пущино. Биофизик, мед. кибернетик. Печатался в Пущинской газете «Биосфера».

…Наука уже давным-давно установила совершенно точно, что из головы бегут только тОрМоЗнЫе импульсы. Это еще дедушка Сеченов в позапрошлом веке обнаружил. Он так и назвал это: «центральное торможение». А рассказали дедушке Сеченову об этом лягушки…

Дело было примерно так… Дедушка Сеченов, был очень любознательный мальчик, когда был мальчик. И очень любил он у лягушек разные вещи узнавать. Бывало, поймает он какую-нибудь лягушку и давай у нее выспрашивать, что да почему… Вот, к примеру, спросил он однажды у лягушки: «Лягушка-лягушка, а что ты будешь делать, если тебе на лапку, например, кислотой соляной накапать?» А лягушка ему и говорит: «Не знаю я, что мне и делать…» «А давай, – говорит ей дедушка Сеченов, – мы тебе попробуем на лапку соляную кислоту накапать и посмотрим потом, что ты на это нам ответишь… Это мы с тобой такой очень важный эксперимент проведем…» Лягушка подумала-подумала и говорит: «А давай накапаем… Мне уже и самой чертовски интересно стало, чего я такого на сей раз учудю…» Сказано-сделано. Накапал дедушка Сеченов лягушке на лапку соляной кислоты… А лягушка-то что, как ты думаешь, дружок, делает? А лягушка ведь лапку-то свою убирает, сгибает она лапку свою в коленке и плотно-плотно к животу своему прижимает, чтобы спрятать ее… «Во, как интересно-то!» – говорит дедушка Сеченов. «Ага… – отвечает ему лягушка. – Ну, просто офигеть, как интересно…» И лапку свою еще крепче к животу своему прижимает.

«Слушай, лягушка, – говорит ей дедушка Сеченов. – А вот показалось мне, что ты как-то не очень поспешно-то лапку свою прячешь… Тебе что, не очень больно было-то?» А лягушка и отвечает ему: «Больно-то мне было больно… Просто офигеть как больно мне было… Я чуть из кожи своей не выпрыгнула, так больно мне было… Но ты ж, дедушка, говоришь мне, что это мы тут с тобой эксперимент такой очень важный проводим – вот я и думаю, что потерпеть нужно, ради эксперименту-то…»

Дедушка Сеченов посмотрел на нее, посмотрел, и вдруг говорит ей: «О!» «Что случилось?» – лягушка у него спрашивает. А он ей и отвечает: «Лягушка-лягушка, а вот скажи мне, ты ведь, наверное, тоже головой своей думаешь, как и мы, люди? А вот как ты думаешь, что ты будешь делать, если мы тебе сначала голову твою отрежем, а уж затем тебе на лапку соляной кислотой накапаем?» А лягушка ему и отвечает: «Да… и вправду очень интересно, и что я такое учудю, если я и вовсе думать перестану… Слушай, дедушка Сеченов, а давай мы с тобой это прямо сейчас и проверим?» Ну, сказано-сделано. Отрезал дедушка Сеченов лягушке ее голову и снова ей на лапку соляной кислоты капает… А лягушка-то что? Лягушка-то снова ведь лапку свою убирает, сгибает она лапку свою в коленке и плотно-плотно к животу своему прижимает, чтобы спрятать ее. Только теперь-то, без головы когда, лягушка-то лапку свою очень-очень быстро убирать стала!.. Просто шустренько так шустренько – и к животику своему ее прижимает!

«Оооо… – подумал тогда дедушка Сеченов. – Так, значит, вот оно что получается-то… Чем больше думаешь, тем больше и тормозишь, вот что получается-то! А чтобы шустренько всё делать быстрее всех, так надо бы голову-то и отрезать как раз-то… А вот что, если я теперь на себе самом такой эксперимент проделаю? Я ведь тогда, наверное, стану быстрее и проворнее всех людей на всем земном шаре!..»

И стал дедушка Сеченов думать, как бы это ему такой эксперимент с собой сделать, но так, чтобы затем самому же и увидеть результаты эксперимента-то… И вот думал он, думал… И пока он себе все это думал, то умер, потому что провел он в этих своих раздумиях много-много лет. Вот такой он тормоз был, тот дедушка Сеченов.

Но люди его запомнили и в его честь разные умные мысли, которые в голове возникают, стали называть «центральным торможением»… А тех лягушек, которые лишились головы, стали люди с тех пор называть «декапитированными». Потому что по латыни «капита» – значит «голова»…

В жизни, кстати, порою бывают ситуации, когда бывает полезно действовать подобно безголовой лягушке – очень быстро и без разных там раздумий!

Но чаще все же, дружок, в жизни оказывается полезным вовремя затормозить и хорошенько подумать о том, что делать, а что не делать…

Нариманов Ариф Алиевич живет в Пущино с 1964 года. Работал с.н.с. в ИТЭБ РАН, к.б.н. Ныне пенсионер. Публиковался в газетах «Неделя» и «МК». Есть книжка рассказов, афоризмов, миниатюр и карикатур – «Сатира и юмор» (2009, Пущино). К стихотворному жанру автор обращается впервые.

Чтобы быть в ладу с женой, относитесь к ней так, будто она не ваша жена, а чужая.

Какой пенсионер не мечтает о пенсионном пособии на уровне нищенского заработка московского попрошайки?

Пока он собирался отплатить обидчику той же монетой, таковая уже вышла из обращения.