– Я не знал про санкции. И что это значит?

– Это значит, что Навигаторы обидчивы, словно детсадовцы, – Полина с видимым удовольствием процитировала фразу из статьи Валькирии – считала её очень удачной. – Вместо того, чтобы оставить Цитрее все очевидные права и полномочия, которые должны быть у любого автономного политического образования, Навигаторы, словно вымещая обиды, "перекрывают кислород" целой планете. И это невзирая на то, что никаких особенных поводов для недовольства не было.

– А война?

– Это была не война! – Отмахнулась Полина. – Я изучила все возможные материалы ещё в звездолёте, продолжила здесь – всё равно по утрам заниматься нечем. Сначала мне тоже показалось, что здесь происходило что-то серьёзное. Потом я подумала, прикинула, поговорила с местными – и разуверилась. Джентльменский минимум для того, чтобы какая-нибудь стычка стала называться войной – это наличие многочисленных жертв и с одной, и с другой стороны. В противном случае на заварушку навешивается ярлык дипломатического конфликта и дело отправляется в пыльный архив. Что и случилось. Навигаторы отделались лёгким испугом, у цитреанцев на два с половиной миллиарда населения планеты – двести убитых и полторы тысячи раненых. Если говорить о глобальной политике, то такие цифры – не серьёзны.

Мишелю цифра в полторы тысячи раненых показалась очень большой, но он решил промолчать.

– Резюме, – Полина наклонилась и подняла с земли прут и дальше пошла, уже размахивая им, – у Навигаторов не было поводов применять к Цитрее какие-то бы то ни было санкции – Земле вы не сделали ничего плохого, тем не менее, эмбарго было наложено и, несмотря на то, что правительство сменилось уже два раза, до сих пор экономические запреты не сняты. Валькирия однажды писала про это.

– Ей тоже не нравились Навигаторы?

– Ей всё не нравилось. – Решив, что фраза прозвучала слишком резко, Полина уточнила. – Настоящие диссиденты сидят при любой власти. Валькирия всегда находила, что можно покритиковать.

– Вредная, наверное, была тётка.

– Точно, – согласилась Полина. – Но умная.

Когда ребята возвратились домой, солнце уже висело над головой.

– Почти полдень, – сказал Мишель.

– До сих пор не могу привыкнуть к здешнему счислению времени, – без умолку щебетала Полина. – Если бы мы на Земле столько времени болтались, неизвестно где, домой бы возвратились как раз к ужину… Ой! – Она остановилась с видом человека, на которого внезапно снизошло озарение.

– Ты чего?

– Я только сейчас подумала! Ты вчера вечером говорил, что тебе десять лет. Но если здесь в сутках сорок часов, то сколько же тебе лет в переводе на наши, земные, мерки? – В её глазах мелькнул самый настоящий ужас.

– Тоже десять, – запинаясь, ответил Мишутка. – А почему нет?

– Этого не может быть! Ты что, в самом деле ничего не понимаешь?! За один ваш день у нас на Земле без восьми часов проходит два дня! – Тебе, значит, сейчас…, – Она на секунду запнулась, подсчитывая и растерянно закончила, – шесть лет… Фигня какая-то получается! На шесть лет ты по любому не выглядишь. Скорее на двенадцать.

– Это потому что у нас в году восемь месяцев.

Полина со всех сил пнула подвернувшуюся под ногу ветку:

– Всё, хватит об этом! Голову сломать можно! Она мне ещё нужна! Будем считать, что тебе столько же, сколько и мне – и на этом закончим!

Около дома царило непонятное оживление. Все, с кем Полина успела и пока ещё не успела познакомится, одетые в жутко грязные вещи, таскали доски, фанерки, мешки, грязные пакеты.

– Я всё понял! Это они порядок в комнате наводят, где вчера шкаф свалился!

– И что? – Осторожно спросила Полина, уже предполагая, чем всё закончится.

– Сейчас припашут! – Вздохнул мальчик. – Вряд ли мы сможем отвертеться.

Он оказался прав. Дядя Альфред в позе адмирала Нельсона на палубе боевого корабля, -- скрестив руки на груди и гордо глядя вперёд – стоял на крыльце и, судя по всему, руководил процессом. В рабочем комбинезоне он выглядел нелепо, словно боксёр в балетной пачке.

Увидев появившихся ребят, он ласково поманил их рукой.

– Дети, вы где были? – И, не слушая ответа, принялся объяснять. – Доски слишком тяжёлые для вас, поэтому вы будете наводить порядок внутри помещения, где работают девочки.

– Я не девочка! – Запротестовал Мишутка.

– Да-да, конечно, – успокоила его Полина и увлекла за собой.

– Будто не понимаешь! – Зашептала она. – Мальчик, девочка – какая тебе разница, как тебя называют. Хоть горшок! Хочешь доски таскать, что-ли? Ты прямо как младенец – совсем никакого лукавства!

Мишутка так и не понял, обругала его новая подруга или похвалила, но на всякий случай объяснил:

– Обидно, когда девочкой называют.

– Меня уже десять лет девочкой называют-я же терплю. И Гуська, вон, терпит, да?

Один из близнецов, жутко грязный, словно его только что уронили в лужу, как раз вытащил на крыльцо два мешка с оторванными от стены обоями, и остановился, оглядывая окрестности и размышляя, куда бы всё это определить.

– Детишки, давайте быстрее! – Поторопил ребят дядя Альфред.

– Я не Гуська! – Запоздало возмутился близнец. – Я-Фердинанд!

– Федька, значит, – засмеялась Полина.

– Ладно, можно Федька, – обречённо согласился мальчик. – По любому лучше, чем Гуська.

Они зашли в дом.

Самая грязная работа досталась вчерашним девчонкам-подросткам, которые мыли полы-точнее, тряпками равномерно размазывали по полу грязь. Они были так заняты, что не обратили на нас никакого внимания.

Тут же крутились Фердинанд и Августа. Столкнувшись с ними обоими в дальнем углу комнаты, Полина застыла, во все глаза разглядывая близнецов. Фердинанд сам по себе особенного впечатления на неё не произвёл, вместе же с сестрой он составлял незабываемую пару. Никогда в жизни дочери Сенатора не доводилось встречать таких грязных детей!

– Ну, ребята, вы и даёте! – Вырвалось у неё. – Я бы на вашем месте не рисковала!

– Почему? – Хором спросили они.

– Родители, если вас увидят, могут решить, что проще родить новых детей, чем отмыть старых.

Близнецы захихикали.

– Мы сразу отмоемся! – Сказал первый.

– Нас не нужно отмывать, мы самостоятельные! – Подтвердил второй.

При встрече с этой парочкой у Полины каждый раз возникало непреодолимой желание разобраться, кто из них мальчик, кто – девочка.

– Вы шуток вообще не понимаете! – Сказала она. – Никогда не видела таких скучных детей!

Выдвинув эти обвинения, Полина привалила к стене доски и с интересом принялась ожидать дальнейших событий.

Ребята отреагировали мгновенно.

– Это мы-то скучные?! – Завопил первый близнец.

– Понимаем-не понимаем – какая разница, – флегматично отозвался второй.

– Ты Августа! – Тут же определила Полина.

– Как ты узнала? – Расширила глаза та.

– Слишком ты умная. Федька бы такого не сказал.

– Меня Фердинандом зовут! – Обиделся мальчик.

– Ого! – Удивилась девочка. – Может тебя ещё по имени-отчеству величать? А ещё пару минут назад был на просто Федьку согласен. С какой радости тебя так штормит?

– Пару минут назад ты с нами с двоими дружила, – объяснил Фердинанд. – А сейчас – с Гуськой.

– С чего ты взял? – Искренне удивилась Полина.

Фердинанд задумался.

– Ты сказала, что она умная, а вчера ты этого не говорила. Значит с ней ты сегодня дружишь больше, чем со мной.

Полина подняла брови. Так она делала всегда, когда ситуация ставила её в тупик.

– Ты уверен?

– Ага! – Важно кивнул мальчик.

– Я не Гуська! – Снова опоздала вставить его сестра.

– Вообще-то я очень обидчивая, – нашлась Полина. – Но, если ты будешь говорить, что с Гуськой я дружу больше, чем с тобой, я с ней в самом деле буду дружить больше. Или вообще только с ней буду дружить. Ты согласен? – С иезуитской ласковостью уточнила она.

Фердинанд тут же дал полный назад.

– Не, ты с нами с обоими одинаково дружишь! Я просто пошутил!