«А ведь я хорошо выспался сегодня».
Отражение улыбнулось в ответ и провело рукой по волосам, приглаживая их. В который уже раз подумалось, что, может, и нет никакого клоуна, а мне пора лечиться.
«А может, давно поздно?»
Я тряхнул головой, отгоняя наваждение. Сильная усталость не давала нормально размышлять, а глаза сильно слипались. Хотелось упасть на диван и вырубиться, так и проспать несколько дней.
«А может, и вообще не просыпаться?»
– Руслан, – Света вышла из ванной. Она умылась и привела себя в порядок. На правильном, притягивая внимание, лбу блестели капельки воды. – С тобой всё нормально?– Да, я думаю, да… Нет, всё отлично! – я заставил себя рассмеяться. Подошёл в Светлане и обнял её, прижав к себе. – Пойдём, поужинаем и сбросим, наконец, напряжение. Сейчас я подогрею…
Через некоторое время мы сидели друг напротив друга, держа в руках бокалы с красным вином. Светлана ела и рассказывала мне о театре – пыталась окончательно прогнать мысли о дорожном происшествии. А я даже не притронулся еде, зато быстро осушил первую бутылку вина. Вкус не чувствовался совсем, я пил алкоголь, как воду. Распечатал вторую, всё же надеясь на опьянение, могущее избавить от круговерти мыслей. Много лет прошло с тех пор, как я видел лицо в зеркале в последний раз.
«А может, это было недавно?»
Часы над головой пробили два ночи, а мы по-прежнему не поднимались из-за стола, поглощённые каждый своими мыслями. О чём думала Света, я не знаю. У меня перед глазами стояло лицо в отражении зеркала заднего вида. Куда бы ни повернулся, везде видел только усмешку-оскал. Она преследовала взгляд, притягивала, увлекала и не хотела отпускать, когда я с трудом поворачивал голову, словно преодолевая невидимое препятствие. Однако стоило мне посмотреть пристальнее, приглядеться, как оно пропадало. Словно и не было его никогда.
– Руслан, ну почему ты постоянно молчишь? Я тут распинаюсь, рассказываю тебе всё, а ты… – девушка взяла мою руку и поднесла к губам. Я видел, как слегка затуманился её взгляд, как еле заметно задрожали пальцы. Губы приоткрылись, и Света поцеловала меня в тыльную сторону ладони. – Всё же хорошо, мы не разбились, милый.
Нежность захлестнула волной, прогнав дурное виденье. Я встал из-за стола и подошёл к Свете, нежно обняв за плечи. Девушка повернула голову и встретилась со мной взглядом. В следующее мгновение мы целовались. Сначала осторожно, но с каждым мгновением всё более жадно впиваясь в губы, пытаясь показать всю ту страсть, что скопилась в нас. Выразить все волнения и нервы, отбросить их и наслаждаться только близостью друг друга. Светлана встала, я обнял её и прижал к стене. Девушка издала тихий стон и закусила губу, когда я коснулся её живота. Осторожно провёл пальцами по нему, едва касаясь тела – Светлана задрожала и прижалась ко мне. Сознание заполнила нежность, и я полностью отвлёкся от мира, сосредоточив внимание на столь желанном мне человеке.
– Иди ко мне, любимая, – с этими словами я взял девушку на руки, и, не переставая целовать, понёс в спальню.
За окном пошёл тихий, но постепенно набирающий силу дождь. Капли стучали по парапету, выбивая незамысловатый ритм, под стать которому двигались и мы. Жаркие объятия, долгие поцелуи, слова любви – всё сплелось в танце страсти и нежности. На секунду я оторвался от чуть-чуть распухших губ Светы, сжал пальцами её ладони и посмотрел на девушку. Стройное, молодое, слегка смуглое тело притягивало взгляд, как магнит железо. Дивные чёрные волосы разметались по простыне, словно плащ, до этого облегавший тело любимой. Маленькая капелька пота блестела на шее, отражая лунный свет и играя его бликами. Тяжёлое дыханье заставляло пухлые губы жадно ловить воздух. Грудь приподымалась, и тонкие пальцы Светланы ласкали её, нежно касаясь кожи.
– Ты прекрасна!.. – чувства переполняли меня, уносили далеко из спальни, в какие-то неведомые дали и бескрайние пространства. Страсть и нежность играли со мной, как играет тихая музыка заката, когда летним вечером можно видеть на небе багровый рисунок садящегося солнца. – Господи, как ты же ты красива, любимая!
Я наклонился над девушкой, запустив руки ей в волосы, осторожно прикоснулся губами к животу, вызвав у неё стон. Сначала неуверенно, а потом всё более напористо и властно, я стал покрывать любимую поцелуями. Внутренне улыбнулся дрожи, пробежавшей по телу Светланы, и прижал её к себе.– Родной… – слова слились с ещё одним стоном, и страсть всё же прорвала так тщательно возводимую мной плотину.
– Тшш, тихо-тихо…
Слова сейчас не имели значения. Кровь капала на пол, отмеряя последние минуты жизни. Огромные настенные часы скромно молчали, казалось, они не хотели давать волю времени и ускорять пришествие смерти.
Тонкие пальцы шевельнулись, с них сорвалась ещё одна алая капля. Искусанные, некогда красивые губы, сейчас больше похожие на тряпку, слегка приоткрылись и сами собой сложились в гримасу боли, что придала жуткое выражение симпатичному лицу девушки. Мужчина у её изголовья встрепенулся и порывисто наклонился над ней. Окровавленные руки сжимали девушке щёки, а слёзы капали на лоб, смешиваясь с бордовыми пятнами запёкшейся крови.
– Ты жива?! Милая, ответь, скажи хоть слово. Дай мне возможность услышать тебя. Врач сказал, чтобы я пытался… Проклятая скорая, где же она?!
Мужчина с отчаяньем посмотрел на часы, стрелки которых уже полчаса назад перешагнули рубеж, отделяющий ночь от утра, из его горла вырвался тяжёлый стон – ещё одна потеря, ещё одна боль. А сколько их было?
Шум шагов на лестничной площадке, звук ударов о закрытую железную дверь… Круговерть криков медленно вползала в сознание мужчины, продолжавшего мерно раскачиваться из стороны в сторону. Нужно было открыть дверь врачам, полиции, ещё кому-то, кто ответил на его звонки и просьбы о помощи. Но сил не было. Хотелось прижаться лицом к виску умершей красавицы и долго-долго так лежать, не обращая внимания на кровь и холодную кожу.С громким треском вылетела входная дверь, бессильно повиснув на одной петле. В квартиру ворвались люди в пятнистой светло-голубой форме. Сильные руки мгновенно скрутили мужчину и оттащили его от трупа девушки, прижав к полу так, что затрещали кости. Но тот не чувствовал боли, продолжая неотрывно смотреть на окровавленную красоту, что лежала раскинув руки на холодном полу. Двое людей в белых халатах подбежали к телу девушки, но даже не стали раскрывать чемоданы – один из них лишь несколько секунд подержал палец у неё на горле и отрицательно помотал головой. Остального мужчина не видел – мощный удар в основание черепа отправил его в бессознательное состояние.
– Это прирождённый маньяк, я тебе говорю! – произнёсший эти слова пожилой мужчина схватил со стола стакан и одним залпом осушил его, даже не поморщившись. – Тут не нужно строить предположений и каких-то непонятных доводов. Всё ясно, как божий день. Ну, нет в деле подводных камней, нет!
Его собеседник был не так импульсивен и задумчиво крутил в ладонях недопитый стакан.
– Кто знает, Саша, кто знает… Не всегда всё так, как мы хотим видеть…
– А, к чёрту всё! Этот урод прятал на даче в погребе трупы, а ты говоришь мне про какой-то не такой хренов взгляд, с которым надо смотреть на ситуацию. Ты это родственникам жертв скажи, пусть почешут голову, может, это и не этот дебил сделал, а какой-то другой. Как ты думаешь, что они тебе скажут?
Александр налил ещё водки из стоявшего по центру стола графина, и, откинувшись на стуле, опрокинул полный стакан, мотнул головой и с шумом выпустил воздух. Майор полиции со стажем не мог понять мотивов арестованного с утра мужчины: убийца десяти девушек, маньяк и извращенец, пугало для всего города на протяжении пяти лет. Сверхосторожный, неуловимый преступник сдал себя сам. Что надоумило его позвонить в «Скорую», набрать «02», назвать адрес, по которому он и был, держа в объятьях последнюю жертву? Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. Александр не любил их. Он всегда считал, что маньяков нужно расстреливать, ну или хотя бы сажать на пожизненный срок. Но система изменила сама себе в угоду гласу народа и установила какие-то медицинские проверки, чтобы узнать о вменяемости преступника. Это злило и заставляло опрокидывать стакан за стаканом, не обращая внимания на медленно застилавшую глаза пелену, которая осторожно, но неотвратимо овладевала разумом.