– Норов у нее был крутой, но девица она была не по годам умная и решительная, так что несмотря на все ее закидоны и перегибы страна неуклонно двигалась к процветанию. Народ ее любил, враги боялись, и по одному в нужный момент помирали. Кого находили с удавкой на шее, кого — с раскроенным черепом или с перерезанным горлом. Бокал с ядом, несчастный случай на охоте, — да мало, как странно и неудачно для некоторых иногда складываются обстоятельства… В общем все шло хорошо, и было так довольно долго. До тех самых пор, пока юная королевишна не втрескалась по уши в одного своего подданного по имени Клес Итан. И даже после этого еще некоторое время все шло по накатанной — казна пополнялась, войска регулярно побеждали в мелких пограничных стычках с полудикими соседями-кочевниками, а народ процветал и богател. Но, обратив однажды на бедного парня свой монарший взор, Хая со свойственной ей бесцеремонной решительностью взяла его в оборот и быстренько к себе приблизила. Ну, ты меня понимаешь… — хилависта пристально посмотрел на Осси.

Та кивнула, и он, удовлетворенно и немного, как показалось леди Кай, ехидненько хмыкнул.

– В общем, очень близко приблизила. И так ей это, знаешь ли, понравилось, что сближение это часто потом повторялось, — он снова хмыкнул. По всему, эта часть истории ему больше всего нравилась. — После этого некоторое время все было опять таки хорошо и нормально, да только Клес этот вдруг возьми да в одночасье помри. От чего и почему — не помню, но это и не суть. А суть, что будь на месте королевны, любая другая девушка попроще, так ничего бы и не случилось: погоревала бы, погрустила, да и нашла бы ему замену. А там, глядишь и замуж бы вышла, наследники, то да се… В общем, не до дури бы стало. Но… Как говорится, не в нашем случае. Не такая простая штучка была эта самая Хая, чтобы ненаглядного своего полюбовника взять и другой отдать. И то, что другая эта, не кто-нибудь, а сама смерть, властительницу Навиры, как ты понимаешь, нисколечко не останавливало. В общем, решила она его смерть отыскать и красавца своего любой ценой возвернуть. Ну, а раз в голову ей это втемяшилось, то, понятное дело, — своего она добилась. Как и что — не знаю, но смерть того парня она все-таки нашла, и мало того — смогла с ней договориться.

– Как? — Не выдержала Осси.

Хилависта глянул на нее строго, но удовлетворенно — знал ведь гаденыш, что не выдержит она. Ничего, однако, не сказал, только хмыкнул еще раз, умудрившись столько всякого в этот звук вложить, что Осси просто до пяток покраснела.

– Как — точно не знаю, но похоже, что выкупила. Чужими жизнями. Сразу как-то вдруг ввязалась Навира жуткую войну. Да не одну, а, чтобы интересней было, сразу в три. Со всеми своими соседями. И народ просто пачками мереть стал. Что с одной стороны, что с другой. И длилось так почти тридцать лет, покуда Хая жива была. А как померла, так войны все и закончились. И причем не в пользу Навиры. Ее просто на куски разорвали-растащили, и с тех самых пор страны такой больше нет.

– А парень?

– Так о том и речь! Клес вернулся. Как война началась да покатилась, так вскорости и он появился. Правда, видели его лишь раз или два, — вроде как, прятала его королева, — но все ж таки видели. Живого и невредимого. Типа, смерть его отпустила. И, говорят, что вернулся он из-за Вуали, правда тогда ее еще по-другому называли…

– Пределы…

– Да-да. Пределы смерти или что-то такое, но не важно… Так вот, вернулся он оттуда с помощью психопомпы.

– С помощью чего?

– С помощью психопомпы, которую ему смерть отдала. И выглядела она, — хилависта понизил голос до еле слышного шепота: — Точь-в-точь, — и он указал глазами на Слезу. Так, что тут ни сомнений нет, ни двух мнений быть не может. Это она!

– А что это психо…

– Психопомпа? Это — вроде как насос. Только она не воду качает, а смерть. Оттуда — сюда, а отсюда, значит, — туда… Вот она нашего мертвяка и качнула, — хилависта вздохнул. — Ну, зато хоть ясно стало, почему у него сомборы нет.

– Почему?

– Да, какая тут сомбора… — Ташур поморщился. — Когда его такая штуковина прожевала… Тут не то, что от сомборы — от души ничего не останется.

– А… — Осси кивнула. — А потом, что с ним стало?

– С кем? С мертвецом?

– Да, нет. С Клесом этим.

– С Клесом? Ну, точно не знаю… Говорят, что пережил он и королеву свою, и страну, и до сих пор где-то бродит по миру живым и неприкаянным. Бродит, а обратно в Пределы эти дороги ему нет, потому как смерть его от него отступилась, а первое, что Хая сделала, когда он оттуда вернулся, так это штуковину эту у него отобрала, чтобы не ровен день… и велела куда-то запрятать… — Ташур помолчал, пошлепал губами и вздохнул: — Она, вот, спрятала, а ты, выходит, — нашла. Правильно все-таки говорят: подобное ищет подобное и всегда к нему тянется. А вы с ней ужасно похожи. Вот и замкнулся круг…

Хилависта умолк и замер, задумавшись, видимо, о сложных и непредсказуемых превратностях бытия. О неожиданных последствиях и невероятных совпадениях. О жизни и смерти, и тонкой эфемерной грани, что отделяет порой одно от другого. А, может, и еще о чем…

Молчала и Осси.

Опустилась на пол, и теперь сидела, привалившись к холодной мокрой стене, уставившись в одну точку, и молчала.

В свете новообретенного знания слишком многое надо было ей переварить и осознать. Слишком много надо было переоценить и переосмыслить. А это, господа мои добрые, требовало времени. Много времени…

Глава одиннадцатая

– Ну, вот что, — Осси поднялась. — Все, что ты мне рассказал, я поняла и приняла к сведению. Даже выводы кое-какие сделала… Так, что, в любом случае, спасибо тебе…

– Что значит «в любом случае»? — Вскинулся хилависта. — Я не понял… Ты что надумала?.. Ты же не оставишь себе это… эту?.. Ведь не оставишь? — Крик его сорвался на визг, а потом, так и вообще, в тихий и перепуганный шепот выродился. — Ты ведь не об этом говоришь? Не об этом, а?..

Казалось, еще немного и заплачет он, до того его такой поворот дел расстроил. Видно, и вправду пугала его эта психопомпа, и, видно искренне верил он и очень надеялся, что прислушается к его словам леди Кай. Прислушается и бросит здесь эту дрянь, а потом поспешит отсюда, унося ноги от греха и подальше… Очень ему этого, знаете ли, хотелось. Так сильно, что исхода другого он и не ждал уже, а потому…

– Не смей! — Он заорал так, что эхо, немного было задремавшее, вновь всколыхнулось и бросилось от стены до стены, выбивая мелкое крошево из старой и отсыревшей кладки. — Не позволю! Не дам!..

Заорал и осекся, наткнувшись на взгляд интессы. Обжигающе холодный и не оставляющий ни тени надежды. И столько в нем было силы и властной решимости, что застряли прямо в гортани у Ташура рвущиеся наружу слова и возражения, и так и застыл он, как громом сраженный, а потом, медленно, как подраненный пес, отполз в сторону и замер там, забившись в угол, тихо-тихо бормоча себе под нос что-то невнятное и неразборчивое.

– Мне надо. Извини… — тихо прошептала леди Кай и повернулась к сияющему в воздухе кокону. — Я должна знать. Мне очень надо…

Она медленно и осторожно — шаг за шагом — обошла вокруг Слезы. Примерно так же, как делала это в гробнице. И также как и тогда не почувствовала при этом ничего необычного.

Вот только перстень на пальце становился все холоднее и холоднее, будто впитывал он в себя с каждым шагом иностороннюю стужу, а тихое ровное свечение его, возникшее в тот момент когда Ташур по глупости своей вскрыл сосуд со Слезой, разгоралось все сильнее, наполняя крошечное, ограниченное мокрыми стенами пространство, невесомым призрачным светом. И, словно отзываясь ему, вспыхнула изнутри Слеза, смешивая свое мертвое сияние с таким же точно свечением перстня. Но не было в этом свете ни жизни, ни тепла, а блеклые тени, что рождались в его запутанных складках казались странными и незваными гостями в этом мире.

Обойдя Слезу, или если по-правильному — психопомпу — дважды, Осси замерла в шаге от нее, а потом, повинуясь какому-то неясному порыву, закрыла глаза и протянула вперед руку.