– Имя! — Выкрикнула Осси, и голос ее прогрохотал в этой тесной пустой комнатушке подобно громовому раскату разгневанного бога.
Мертвец дернулся, зарычал и завращал головой, при этом совсем недобро зыркая глазами по сторонам.
– Я сказала: имя! — С зависших над покойником субурганов, плеснули иглы серых разрядов, ударившие прямо в голову, и, судя по всему, удовольствия большого мертвецу не доставившие. Во всяком случае по сторонам зыркать он перестал, и зашлепал губами пытаясь что-то сказать. Без особого, впрочем, успеха.
– Имя! — Повторила Осси, и отзываясь ее призыву субурганы ударили еще раз, отчего тело покойника аж подбросило над полом. Поднятый мертвец хрипел и сверлил леди Кай взглядом полным искренней и ничем незамутненной ненависти, а из уголка его перекошенного от боли рта тянулась струйка густой слюны.
– Ну как знаешь, — ухмыльнулась леди Кай. — Я целый день могу этим заниматься, — и субурганы ударили мертвеца пять раз кряду, заставив посеревшую кожу покойника задымиться.
– Имя! — Рявкнула Осси.
– Не надо, — скрипнул из угла хилависта. — Хватит. Пожалуйста! — Но Осси его, похоже, не слышала. Она снова занесла растопыренную пятерню для удара, но в этот момент губы мертвеца шевельнулись, рождая к жизни осмысленный набор звуков.
– Что? Не слышу!
– Гред, — просипел покойник. — Гред Шероу.
Просипеть-то он просипел, а, вот, покорности у него в глазах что-то не прибавилось. Да и ненависть, расплескавшаяся где-то глубоко внутри разупокоенного никуда не делась. Так и рвалась она наружу.
– Гред значит… — улыбнулась Осси.
Что не говори, а она имела полное право собой гордиться. Вот так, вот — с первого раза и почти без подготовки ей удалось то, что многие некромансеры могли сотворить только после долгих и муторных тренировок. Ей, конечно, книжки здорово помогли, да и перстень не просто так на пальце сверкал, но все же…
– Значит, Гред, — повторила Осси и, разом стерев с лица улыбку, продолжила: — Гред Шероу, отделенный от жизни и возвращенный из тлена, отвечай мне, покуда я держу в руках твою смерть.
Пафосно и как-то не очень уместно это все прозвучало. Не соответствовала торжественность заявления крайней убогости амбиента. Но ритуал — есть ритуал и ни слова в нем не поменять и не выкинуть. А те, кто пробовал это проделать, наверняка, потом сильно об этом жалели.
– Отвечать? — Ухмыльнулся покойник. — Ну, что ж… отвечу… — с каждым новым произнесенным словом голос его крепчал, обретал уверенность и даже какие-то нагловатые нотки в нем появились. — А что ты мне дашь?
Вот это была засада. Про выкуп Осси как-то забыла. А ведь положено было — за разговор с покойником жертвой платить, и она это знала. Испокон веков так заведено было, а раз так, то и не ей нарушать… Да и чревато оно… Вот только забыла Осси про жертву пока впопыхах обряд готовила, и теперь как-то надо было выкручиваться, не то…
– Что дам?.. — Осси закрутила головой по сторонам. Как назло ничего такого, что могло бы заинтересовать мертвяка на глаза ей не попадалось. Да и вообще ничего в этой совершенно пустой комнате не попадалось. — А что ты хочешь?
– Это! — Мертвяк недолго думая ткнул пальцем в хилависту. И хоть и вяло и неловко он это сделал, но идиотизм его предложения от этого нисколько не уменьшился. — Это хочу! — Повторил он.
– Ага, сейчас! — Взвизгнул хилависта. — Хочет он… У тебя, я смотрю, мозги уже совсем протухли!.. Чего ему надо? — Повернулся он к Осси.
– Воспоминания. Ему нужно что-то, что поможет ему здесь удержаться. Что-то такое, что заставит его забыть, что он мертвый. Все равно что, но чем ярче и интересней будут воспоминания, тем лучше.
– Воспоминания? — Заорал хилависта. — Он у меня воспоминания украсть хочет? — Ташур брызгал слюной во все стороны, морда его стала багрово-красной, а глаза налились кровью, — того гляди, лопнут. Переполненный праведным гневом он даже в размерах раздулся раза в полтора. По всему, мысль что его Ташуровоми воспоминаниями будет вот так, вот, запросто, пользоваться какой-то мертвяк взбесила его до последней крайности. — Да куда тебе они, дохлятина бездыханная! Да, что ты с ними делать будешь, трупак рассохшийся? С ними… с моими… Для тебя я их что ли собирал и хранил, тварь бездушная? Да ты… Ты…
– Что? — Улыбнулась Осси. — Словарный запас кончился? Так ничего… не бойся повториться, раз такое дело.
И он повторился. Да так, что леди Кай аж рот открыла. Да, что леди Кай — мертвяк и тот глазами захлопал, но это его, правда, похоже, еще больше распалило.
– Это хочу, — повторил он, когда хилависта наконец замолчал, выговорившись, и, выплеснув все, что в нем накопилось. — Сейчас!
– Ладно! — Деваться Осси было некуда и она решилась. — Хочешь — получишь, — и она повернулась к Ташуру:
– Расслабься! Не убудет от тебя! — И она коротко взмахнула рукой в сторону хилависты, прошептав заклинание краткого оцепенения.
– Убудет, еще как… — начал было тот, но вдруг осекся на полуслове и замер словно столбняком сраженный. Только глаза его дико вращались, так и норовя выскочить из орбит.
– Господи, дай мне сил, — вздохнула леди Кай. — Сожрет ведь потом…
А мертвец уже тянул из хилависты картины былого. Тянул, заполняя сосущую пустоту внутри себя чужими образами, словами и мыслями. И выглядело это, будто связала его с Ташуром серая дымная тропка, протянутая прямо по воздуху словно выцветшая радуга.
Возле хилависты она переливалась яркими сочными тенями, отбрасывавшими во все стороны игривые блики, но чем дальше — тем больше они мутнели, становились размытыми и невнятными, а ближе к покойному Греду исчезали совсем, растворяясь в воздухе.
А сам Гред будто спал. Будто грезил наяву. Будто плыл по волнам чужих воспоминаний сквозь сотканные из трепетного света вуали.
Он слышал чужие голоса и видел иные эпохи, незнакомые города, давно стертые с лица земли, и ставшие пылью много столетий назад. Он видел отчаяние и безысходность, и его охватывало оцепенение, а мертвое сердце его превращалось в лед. Чужая боль и страдания, терзали его заново обретенную душу. Чужая радость переполняла ее…
Его сущность постепенно растворялась в этом нахлынувшем потоке краденых эмоций, а мертвое тело его теперь воспринималось как обременительный груз, препятствующий окончательному слиянию с роящимся сонмом чарующих теней…
– Ну, хватит, — Осси взмахнула мечом, рассекая эту порочную и противоестественную связь. — А то ишь — присосался… Еще не известно: стоит ли оно того.
Мертвец одарил леди Кай долгим тяжелым взглядом, но промолчал, а хилависта, выпавший из наведенного транса, что-то недовольно забубнил, полностью сосредоточившись на самом себе в поисках невосполнимых потерь. При этом он крутился как волчок, изо всех сил стараясь рассмотреть себя со всех сторон, очевидно полагая, что потеря части воспоминаний неизбежно должна отразиться на его облике.
Словом — на этот раз леди Кай повезло — вопреки ее ожиданиям скандал с криками и мордобоем не разразился, а там, глядишь: время пройдет, и хилависта малость поуспокоится. А когда успокоится, то сообразит, что страшного ничего с ним не случилось, и ничего у него не украли — не похитили. А то, что немножечко в его воспоминаниях порылись да подглядели чуток, так то — беда не сильно большая.
В общем, пронесло, можно сказать, и Осси повернулась к мертвецу.
– Спрашивай, — он облизнул свои начинающие уже синеть губы и не мигая уставился на интессу.
– Ты знаешь, что с тобой произошло?
Мертвец кивнул.
– Не слышу! — Это тихое ее замечание было тут же подкреплено одновременным ударом всех семи субурганов. Не то, чтобы Осси питала к разупокоенному какую-то личную неприязнь, но и спуску за столь явное выраженное неповиновение давать ему нельзя было. Правда, хвала Страннику, выводы из своих ошибок он делал правильные и тонкую науку общения с призвавшей его госпожой постигал довольно быстро.
– Знаю. Меня убили.
Осси кивнула.