— Ваше сиятельство, не мечтал еще вас встретить!

— Ты ведь в деревню собирался?

Извозчик горестно вздохнул:

— Уеду, теперь точно! В городе, Аполлинарий Николаевич, бабье беспутство да одно разнообразие. Ну пусть этот, мазаный, садится. Коли не вы, ни за что бы не повез Только примут ли такого?

Соколов мудро заметил:

— В тюрьму, как в Думу, — всяких, даже самых завалящих, принимают!

Двое полицейских вскочили на запятки, и извозчик было тронул лошадей. Но притормозил, обернулся:

— Аполлинарий Николаевич, ваше сиятельство, на базаре книгу про вас купил, называется “Граф Соколов — гений сыска”! Страсть как интересная! Всем хвалюсь, что с вами знакомый, да никто не верит.

Соколов приветно помахал рукой.

Говорящий покойник

Следующий день выдался хлопотливым. С утра пораньше Ирошников отправился в Гимназический переулок. Остановился возле вывески

Похоронное бюро А.Д. НИКИФОРОВА со всевозможными услугами

На витрине красовались розовый гроб и пыльные венки с жестяными листьями.

Возле дверей появился знакомый мужичок со вздернутым носом:

— Милости просим и рады видеть!

Ирошников сказал:

— Сегодня в половине первого железной дорогой мы отправляем нашего убитого товарища. Нужен гроб из дубовой колоды.

Мужичок замахал руками:

— Статочное ли дело? Нет, за краткостью времени сие никак не возможно.

Ирошников достал крупную ассигнацию, полученную от Соколова, и бросил ее на стол.

Мужичок взял бумажку, поднес недоверчиво к глазам, помусолил и убрал поглубже в боковой карман:

— Оно, конечно, нет возможности, но раз надо — похоронное бюро никого еще не подводило!

...И действительно, заказ был исполнен вовремя. Ровно в назначенный час на товарной платформе, на дальних путях, в ледниковый вагон бережно поставили гроб с телом Николая Жеребцова. Сыщики, вдруг забыв о своих железных характерах, стояли с глазами, раскисшими от слез.

...Что касается погрузки другого гроба, то об этом происшествии с восторгом лет двадцать вспоминал весь Саратов. В два часа пополудни на первом дебаркадере, возле скорого поезда номер сто восемьдесят четыре, играл духовой оркестр пожарников. Но минорные мелодии в его исполнении звучали как-то гривуазно, легкомысленно. Даже траурный марш Шопена незаметно перешел в польку-бабочку.

В этот момент оркестром дирижировал сам полицмейстер Дьяков, принявший солидную дозу хереса.

Под эту необычную музыку полицейские тащили больших размеров гроб. Командовал ими человек в клетчатом пиджаке — Жираф. Гроб никак не лез в дверь. Тогда его перевернули боком и с большим трудом протиснули в окно купе.

Полицейские сняли фуражки и облегченно перекрестились, вытирая пот и поругивая работенку.

Громадная толпа любопытных сопровождала эту процессию. Те, кто был поближе к гробу, утверждали, что в нем есть окошко и покойник будто таращит глаза и даже неприлично выражается.

“Саратовский вестник” под рубрикой “Сенсация!” поместил заметку “Говорящий покойник”. Сей поразительный случай был объяснен как новейшее достижение медицины, которая изобрела лекарство, на краткое время оживляющее покойников.

Эпилог

Начальник Бутырской тюрьмы капитан Парфенов моментально протрезвел, когда в вверенное ему учреждение привезли гроб с говорящим покойником.

Зато террористу Роману Козельцу тюремная камера после трех дней безвылазного даже для крайней нужды гробового заточения, показалась райским уголком.

Но еще прежде в экспрессе Москва — Саратов, лежа в домовине, он, пытаясь заслужить смягчение своей участи, назвал адрес подпольной химической лаборатории, находившейся на Константиновской улице Саратова, и человека в Москве, которому переправлялась взрывчатка. Был произведен ряд арестов. Было доказано, что на Государя и его Августейшую семью готовится покушение во время их посещения Филей и Поклонной горы.

Что касается Раненбурга, то он оказался перевалочной базой да местом, куда террористы планировали укрыться в случае провала. Торговлю немецким пивом Козелец завел по заданию партии: здесь можно было нелегально встречаться, не вызывая подозрений. Самому Козельцу это задание пришлось по вкусу: он был падок на “Хольстен ”.

Но первые шаги на преступном пути будущий террорист сделал, находясь на излечении в Харьковской психиатрической лечебнице. Именно здесь он познакомился с другой пациенткой, страдавшей шизофренией, — восемнадцатилетней Калерией Придворской, приятельницей видной эсерки Марии Школьник.

В революционных партиях всегда высоко ценят сумасшедших. Нашу парочку поставили на рискованный участок — транспортировку взрывчатки. Когда за покушение на черниговского генерал-губернатора Хвостова Школьник арестовали, ее вид на жительство оказался у Придворской.

В это время она проживала с Козельцом в Киеве, где участвовала в организации покушения на генерал-губернатора Клейгелъса, к счастью, не удавшегося. Парочка общалась с такими известными террористами, как Абраша Гоц, Аарон Шпайзман и Нина Глоба, возглавлявшими центральную организацию. По их совету Придворская перешла на нелегальное положение, ибо успела попасть на заметку охранного отделения.

Недолго думая, вид на жительство Марии Школьник был чуть подправлен: к фамилии добавили новое окончание — и Придворская стала теперь Школьниковой. Благо, их внешние приметы совпадали.

Интимному приятелю Калерии — Козельцу и вовсе оформили новый документ. Он тоже стал Школьниковым — якобы братом Калерии-Марии. Они оба поспешили убраться подальше от места, где успели напакостить — из Киева. Новым местом жительства избрали города на Волге.

Как человеку нужен воздух, так злодеям необходима преступная деятельность. В Царицыне Калерия-Мария устроилась в местную газету. Она служила в отделе объявлений.

Еще до публикаций она приносила домой гранки тех объявлений, в которых речь шла о продаже драгоценностей или старинного антиквариата.

Козелец-Школьников отбирал те, которые, на его взгляд, были наиболее интересными, выписывал адреса и сообщал их "группе экспроприации”, которая устраивала кражи. Так в его руках оказался паспорт некоего Эрнста Шнабеля, который ему в свой час пригодился.

В Царицыне у новоявленных “брата и сестренки” горела под ногами земля, когда туда с концертами приехал скрипач Казарин. С его помощью они перебрались в Саратов. И здесь Калерия-Мария устроилась в "Саратовские ведомости”, вновь ее интересовали еще не опубликованные объявления, вновь начались грабежи. И разумеется, вовсю развернули деятельность по транспортировке взрывчатки.

Суд приговорил Романа Козельца-Школьникова к повешению.

Зато Мария Школьник благополучно обосновалась в Америке. Она вступила в компартию и “горячо приветствовала светлую зарю человечества — Великий Октябрь ”. В Москве двумя изданиями вышла ее книжулька — “Жизнь бывшей террористки”, воспевавшая кровавые преступления и революционную шпану.

Читатель помнит, наша история началась с рассказа о потрясающей судьбе скрипки работы великого мастера Ивана Батова. Увы, все, к кому она попадала, погибали.

В апреле 1912 года из Саутхемптона в Нью-Йорк отошел двухсотшестидесятиметровый океанский пароход “Титаник”. Среди обширной концертной программы значились выступления русского виртуоза Вениамина Казарина. “Титаник”, столкнувшись с айсбергом, пошел ко дну. Большинство из двух тысяч двухсот двадцати пассажиров погибли.

Среди них был и Казарин. Погибла и скрипка Батова. Нынче мы не знаем ни одного инструмента этого великого мастера.

Эпилог(окончание)

Николай Жеребцов при громадном стечении народа был похоронен на Пятницком кладбище. Москвичи знали его, восхищались его подвигами, о нем как о ближайшем друге Соколова ходили легенды.

Еще в шестидесятые годы двадцатого столетия могила сыщика сохранялась, чьи-то заботливые руки приносили на нее цветы.