И вот Фридрих Ганф – шеф-оператор второго по величине, населенности и выработке валового продукта региона. Перед этим два года упорной борьбы и ощущения постоянного присутствия Якова Флиора. А потом долгожданное восхождение на Олимп, совпавшее по времени с двумя важнейшими событиями в истории планеты – разморозкой землян и началом введения Новой Системы.

И тут же странное безразличие к нему со стороны дяди Якова. У тебя все, как всегда, в порядке, Фрид. Работаем по плану, Фрид. Сегодня и всю последующую неделю я занят, Фрид. Прости, Фрид. Флиор будто перепоручил племянника своему наместнику Энтеррону.

Дядя Яков изменился. Прежде он бывал излишне суров, иногда нервозен, а порой настолько требователен, что любой, кто оказывался поблизости, чувствовал себя низшим чином в действующей армии и тут же принимался исполнять волю Флиора. Но после введения Новой Системы дядя расслабился, стал умиротворен и недоступен, как египетский фараон.

И все же дядин голос по-прежнему вызывал у Фридриха трепет.

– Приветствую, мой дорогой племянник.

Безупречная улыбка небожителя: черные брови неподвижны, в глубине темных глаз вспышка пламени, а губы – как водная гладь, по которой пробежала одиночная волна.

– Приветствую вас, дядя Яков. – Его нельзя обмануть, но Фридрих вкладывает в слова все свое мастерство, придавая голосу одновременно волевые, бодрые и по-деловому озабоченные интонации.

– Айвен Смит покинул вверенный тебе регион, племянник, – спокойно произносит Флиор, разом выбивая почву из-под ног Фридриха.

В кабинете на минуту становится тихо.

– Ты не уберег Террион от этого опаснейшего преступника, – продолжает президент. Взгляд его пронизывает насквозь. – Очень жаль, дорогой.

– Да, дядя Яков… господин президент. Увы… Ужасные обстоятельства… Я говорил вам, что Энтеррон…

– Не стоит, дорогой. Энтеррон дан тебе в помощь, только и всего. Хозяином по-прежнему остаешься ты. Впрочем, иногда ситуация может выходить из-под контроля. Твоя ответственность возрастает. Увеличивается опасность принять неверное решение. Последствия ошибки приобретают все большее значение. Ты ведь понимаешь, о чем я, не так ли?

– Да, господин президент. Этот неприятный случай… Даже не знаю, можно ли было его избежать, – (Соберись, Фрид!). – Но, мне кажется, в целом у меня порядок, вы ведь знаете. Энтеррон меня во всем поддерживал, у нас были прекрасные отношения. До того, как это произошло. Но… – Ганф нахмурился, соображая, что сказать. – Случилось то, что случилось. Этот инцидент…

– Вот именно, дорогой. Случилось то, что случилось. – В голосе Флиора прозвучала неприятная ирония. – И теперь ваши прекрасные отношения с Энтерроном модель-один не вернуть. Жаль. Вы звали его Башковитым, не так ли?

– Э-э… Да. Но… Прошу прощения… Как вас понимать, господин президент?.. – (Да соберись же ты!) – Еще можно что-то изменить, мне кажется. Когда Смит будет пойман, – а теперь его, безусловно, остановят в ближайшее время, – наши отношения с Энтерроном возобновятся, да они, впрочем, и не…

– Увы, Фрид, к старому возврата нет, – перебил его президент. – Что касается твоего беглеца, то никому не известно, когда его остановят.

– Но, дядя Яков, этот человек представляет потенциальную опасность для всей Новой Системы, как ни дико это звучит. Сам Энтеррон высказал мне версию о том, что Смит собирается его уничтожить. Землянину удалось перехитрить полицию Никты. Боюсь, что он уже где-нибудь на подходе к Терриону.

– Хватит уже, Фрид. Ты его упустил. Никто не знает, где он. Сейчас на улицах столицы миллионы людей. Возможно он среди них. Спутники его не видят. Почему ты не уничтожил его, Фрид? Чего ждал? Ты должен был его остановить! Вместо этого ты жевал сопли и ждал, что твои проблемы решит кто-то другой.

Фридриху показалось, что в кабинете задрожали стены.

– Это стечение обстоятельств, господин президент, – быстро заговорил он. – Закон оказался не на моей стороне. Верховный суд…

– Да, верно, закон, – перебил Флиор. – Ты не должен его нарушать. Будь бдительным и никогда не нарушай закон. Не вступай в сделки, и сохранишь покой. Так говорил Платон. Но ты пренебрег древней мудростью, племянник. Ты вступил в сделку с моделью-один, не так ли?

Фридрих ощутил, как чья-то ледяная рука сдавливает ему желудок.

– Третий пункт седьмой статьи закона Терры… – потерянно пробормотал он. – Дилемма… Проклятые обстоятельства… – Он механически вскинул голову, отправляя прядь волос назад (какой пошлый жест! все, чему учился на тренингах по харизме, враз забылось). – Дядя Яков, я в трудном положении… Проблема за пределами моей компетенции. Я не должен был этим заниматься! Вопрос в юрисдикции ВРО, я в этом убежден.

Флиор усмехнулся, но глаза его продолжали светиться недобрым огнем.

– ВРО занимается этим вопросом вплотную, Фрид. ВРО знает, что произошло, чем это грозит, и как остановить сукина сына. Однако у землянина опыт прошлых времен, к тому же он психопат. Наши люди не привыкли иметь дело с такими. Тем не менее, главный сервер надежно защищен. В него проникнуть нельзя. По всему периметру Площади Вечного Дня расставлено полторы тысячи агентов. У каждого идентификатор Смита и приказ немедленно убить его в случае появления. Отряд из пятидесяти человек дежурит в Башне. Так что серверу ничто не угрожает. Что касается нашего общего друга Энтеррона, то происшедшее было не столь неожиданным, как тебе кажется, Фрид. Кибернетики предполагали, что он начнет допускать ошибки. Девяносто пять программных сбоев – недопустимо много для системы такого класса.

Флиор сделал длинную паузу, взгляд его застыл. На секунду Ганфу даже показалось, что сломался головид. Наконец президент заговорил снова:

– Теперь я скажу тебе то, что относится к категории государственной тайны. Мы не станем исправлять модель-один. Вся память с базой данных будет вскоре передана его новорожденному брату, уже прошедшему испытания, модели-два. Брат поглотит брата и шагнет дальше по пути совершенствования Системы. Фрид, ты не хочешь ничего сказать своему дяде Якову?

Глаза президента сузились. Флиор ждал покаяния.

Окончательное унижение, требование просить помилования и признавать свою полную некомпетентность было стандартной, заключительной ступенью аудиенции между президентом и шеф-оператором, дядей и племянником, хозяином и слугой. Переход к ней награждал Фридриха ощущением собственного ничтожества, но вместе с тем дарил предчувствие скорого освобождения.

И он начал каяться.

Два кубика на объемной карте оказались двумя гигантскими ангарами, в которые, наверное, можно было запихнуть оборудование всех строительных организаций, работающих в Террионе.

Около часа Айвен провозился с электронным блоком в узле управления, что-то в нем изменяя. Наконец он сказал:

– Теперь, если они захотят нас вычислить по этому чудовищу на колесах, спутник покажет, что машина находится в другом месте.

Айвен выпрыгнул из кабины, потянулся – от долгого сидения у него затекли спина и ноги. Он обошел машину и помог Миле выбраться наружу. Они оставили синтеноловоз на наезженной грунтовой дороге, ведущей к площадке между ангарами. Айвен указал на три одинаковых шпиля, что виднелись в отдалении.

– Прогуляемся до Готической площади. Оттуда мы сможем увидеть процессию.

– Я хочу есть, – сказала Мила.

– Сейчас найдем автомат. Подкрепиться и мне не помешает.

Они выбрались с территории стройки и сразу попали на автотранспортную линию, заполненную авиетками и машинами туристов. Кругом толпились люди, некоторые прибыли уже в карнавальных нарядах, другие переодевались прямо на улице. Мила слышала предсказание: количество туристов, которые прибудут в Террион, раз в двадцать превысит то, которое смогут вместить столичные отели.

Пройдя мимо ряда машин, Айвен и Мила свернули на улицу, ведущую к Карнавальному Проспекту, и тут же затерялись в толпе. Их голубые комбинезоны влились в разноцветный карнавальный поток, от которого пестрило в глазах.