«Мастер похвалил бы меня за этот удар», — равнодушно подумал он, и ощутил, как возвращается время, как вернулся ветер и земля под ногами. «Я вошел в «состояние Рэн»! — подумал Маррод, но радости не было, была неимоверная усталость. Как же он мечтал, как хотел когда–то постичь это, но сейчас ему все равно. Лишь краешком разума он понимал, что достиг небывалого, совершил то, о чем мечтали лучшие из его народа, чего не могли даже Обладающие, но не было ни гордости, ни радости, ни счастья.

Напряжение схватки было слишком велико, и Маррод тяжело опустился наземь, наблюдая, как подергивается разрубленное надвое тело колдуна. «Я смог, я сумел, — думал он, равнодушно глядя на лезвие меча. Отравленная кровь гулхов стекала с него тяжелыми липкими каплями, и Маррод понял. Ничто на свете не стоит усилий, если делаешь только для себя, подумал он. Все смертны, и любое знание, любое чудо уйдет в землю, откуда все мы вышли.

Здесь ему уже ничто не угрожало, но эта земля была мертва, и эльд не хотел тут оставаться. Маррод выбрался из лощины и шел по звездам на юг, пока ноги не стали подгибаться от усталости. Тогда эльд устроился под одиноким деревом, положил клинок рядом и заснул крепким спокойным сном. Он не боялся ночных хищников и морронов. Он больше ничего не боялся.

Ему приснился Орвинн.

— Вы живы, мастер? — изумился Маррод.

— Конечно, мой ученик.

— Но ведь… вы умерли! Я сам видел!

Орвинн усмехнулся:

— Умереть навсегда не так просто. И убить навсегда нелегко. После нас остаются наши потомки, наши мысли, наши дела.

— Чего вы хотите, мастер?

— Чтобы ты нашел свой путь. Свой, Маррод, — Орвинн стал медленно растворяться в воздухе.

— Постойте, мастер! Я научился «состоянию Рэн», я постиг это!

Старый эльд усмехнулся и растаял, а Маррод проснулся. В глаза миллиардами звезд падала ночь, и в этой тьме Маррод как никогда ощутил свое одиночество. Кто я, зачем я, спрашивал он, не находя ответа. Все прежние замыслы о мести рассыпались, как песчаные барханы под ногами. Все это мелко и ничтожно. Убить десяток врагов, убить сто — и умереть в схватке… Что это изменит? Нет, не так. Что это изменит для меня? — спросил Маррод у неба. Небо ответило скатившейся звездой. Одной меньше, подумал эльд, — а все равно, кажется, что их так же много. Словно ничего не случилось…

Он не спал до утра, думая о том, что пережил, переосмысляя свои поступки. Многое уже нельзя изменить, но он должен сделать то, что сделал бы на его месте любой эльд. Маррод застонал. Нет, все не так! Священный зверь явился неспроста, это знак! Знак чего? Думай же, Маррод, думай!

Эльд развернул свиток отца. Улнар. Его брат. Вольный воин. И Маррод вспомнил: на предплечье Улнара был вытатуирован вставший на дыбы громир…

Глава 22. Схватка

Рваные кромки холмов раздались вширь, открывая глазам широкую долину.

— Открытое место, — оглядываясь, недовольно сказал Хаггар. — Я бы не стал спускаться туда.

— Весь Кхинор таков, — ответил Эвран. — Равнины и пустыни.

— Нам лучше идти на юг, — сказал Шенн, — там болота, морроны обходят их стороной. Там мы выйдем к реке.

— Но как мы переправимся? — возразил Улнар. — Здесь нет лесов, чтобы построить лодку или плот, а вплавь мы не переберемся. Мы можем идти лишь на север. Надеюсь, что гротхов там нет, а чернолицые пропустят нас.

— Там, где болота, есть лес, — сказал фагир.

— Мастер, я, кажется, помню это место, — сказал Хаггар. — Там, вон за той рощей, есть укрытие: древний эмонгир. От него мало что осталось, но укрыться там можно, а если появятся гротхи — легче держать оборону.

— Тогда идем.

Отряд спустился с холма. Ноги воинов тонули в густой траве. Пышная растительность указывала на близость воды и точно: среди нагретых солнцем камней обнаружился петляющий змейкой источник. Люди напились и наполнили фляги.

Уже отсюда виднелись останки некогда грозного сооружения. Крепостные стены торчали из травы белесыми обветренными костяками. Отряд направился к ним.

— Привал, — объявил Хаггар, останавливаясь у останков сложенной из огромных глыб квадратной башни. — Здесь хорошее место. Эвран, Карон — в дозор. Ты туда, а ты — сюда, — распоряжался десятник. — И смотрите в оба.

— А это что за дыра? — спросил эшнарец, вглядываясь в темный провал меж камней.

— Там ничего нет, Эрбин, — усмехнулся десятник. — Когда я тут был в последний раз, один жадный эшнарец вроде тебя, уже выгреб оттуда все, что мог.

— А я все–таки посмотрю, может, еще что–нибудь осталось…

Хаггар усмехнулся, глядя, как воин лезет в провал:

— Смотри, на змею не наступи.

Остальные путники расселись на траве, многие снимали сапоги, размять и остудить натруженные ступни.

— Думаю, здесь можно переждать до сумерек, — сказал Улнар. — А потом двинемся к реке.

— Так и сделаем, — согласился Хаггар.

Солнце коснулось холмов, и в ложбинах пролегли длинные черные тени — хорошее укрытие для непрошенных гостей.

— Пора, — сказал Улнар.

Подгонять никого не пришлось. Оружие было надежно пригнано, ремни на доспехах затянуты, сделано все, чтобы лязг железа не выдал их врагам. Все молчали. Карон и Кронир шли в авангарде, по правую и левую сторону.

Отряд отошел не более чем на меру, как Улнар поднял руку:

— Я что–то слышу!

Шум раздавался справа, там, где шел Карон. Улнар вгляделся во тьму, но наемника не было видно. Ведь он должен слышать шум — почему не предупредил, как условились?

На холм взлетели наездники — Улнар видел их черные силуэты, их было много.

— Бегите!! — крикнул Карон, и воины услышали вопль смертельно раненого гротха. Заревели ящеры, и кустарник затрещал под напором их мощных тел.

— Отступаем к руинам! — скомандовал Хаггар. — Быстрей!

— А как же Карон? — крикнула Далмира.

— Тише, девчонка! — десятник схватил ее за руку и потащил. — Карону уже не поможешь!

С холма доносились крики и звуки ударов, и тела гротхов с шумом скатывались вниз. Воины мчались назад, понимая, что за каждый их шаг Карон платит своей кровью…

Их услышали. Наездники разворачивали зверей, и темная лавина потекла с холма.

— Быстрее! — уже не скрываясь, кричал Хаггар, но каждый и так бежал изо всех сил. Воинам было ясно: всадники растопчут их, не сумей они добежать до укрытия.

— Сюда! — воины один за другим ныряли в узкий проход между обвалившимися стенами, Хаггар прикрывал. Хищная морда зверя сунулась из–за кладки, и десятник от души рубанул секирой. Сталь на ладонь вошла в череп животного, и оно пало. Гротх повалился на камни. Хаггар не стал его добивать — остальные были близко — и бросился за своими.

— Куда нам идти, Хаггар? — дождавшись десятника, спросил Улнар.

— Туда! — мгновенно указал тот. — Здесь есть башня, мы сможем удержать проем!

Пользуясь темнотой и знанием руин, Хаггар привел арнов к башне. Впрочем, башней это было когда–то, сейчас глазам воинов предстал ее разрушенный остов, впрочем, достаточной высоты, чтобы наездники не смогли перескочить внутрь.

— Скоро они будут здесь, — Хаггар огляделся. — Слушать меня! Проход смогут удержать двое, первым встану я и Улнар. Остальным стоять сзади и не мешать. Когда я скажу, нас сменят Эрбин и Кронир.

— А я? — одновременно спросили Далмира и Эвран.

— Далмира, ты останешься сзади! — приказал Хаггар. — Это приказ! Ты, Эвран, встанешь, если кого–то ранят!

— Понял, — отвечал гурданец. Его скуластое лицо заиграло желваками. — Эх, сейчас поиграем! — процедил он.

— Ты забыл обо мне, десятник! — Шенн шагнул к наемнику.

— Не забыл. Сейчас командую я. Если меня убьют, будешь ты, а пока — иди туда, — рука Хаггара в перчатке указала в один из углов, — и молись Игниру о победе!

— Они уже здесь! — сказал Улнар. Воин быстро оценил позицию и признал, что Хаггар сделал все правильно. Это место создано для обороны, высокие стены обступали их с трех сторон, с четвертой зиял пролом — и двое опытных воинов вполне могли защищать его. Знать бы, сколько воинов у врага…