— Ты думаешь, трудней всего судить? — Инсторн ухмыльнулся. — Нет, труднее всего быть вездесущим, всезнающим и непобедимым.

— И как вам удается?

— Мы просто знаем и любим свою землю, а люди сами помогают нам и считают это за честь. Купцы в благодарность за то, что эти земли безопасны, с радостью делятся тем, что слышат и видят.

— А ваша непобедимость?

— Я когда‑то был воином, — сказал Аргерд. — Инсторн просто способный ученик. Ну, а среди прочих Судей бывают настоящие мастера.

— Значит, есть и другие Судьи?

— А ты как думаешь? Мы не колдуны и не можем летать, как птицы. Приграничье простирается на десятки дней пути, и повсюду живут мергины. Всем нужен честный суд… Но Судьи не приходят по пустякам, и все это знают. Нас зовут, когда староста не может или не хочет решать. Когда случается что‑то необычное или страшное.

Они помолчали. Отсюда этот южный край казался прекрасным и невероятно огромным. Где там великий Ринересс? Что такое сам одан, что его власть по сравнению с этими просторами без дорог и постоялых дворов, без стражей и фагиров…

— Непобедимость не в силе, Далмира. Нам нечасто приходится применять силу, — сказал Аргерд. — Люди знают, что мы — Закон и верят нам.

— Погодите, а… — в голове Далмиры сложился неожиданный вопрос, — Судьи–женщины есть?

— Я не видел. Но рассказывали, что были.

— А вы… Давно вы стали Судьями?

— Об этом не принято говорить, — сказал Инсторн. — Мы, Судьи, были и будем всегда.

Далмира кивнула. Она понимала их.

— Мы же будем встречаться с людьми из общины? — спросила девушка. — Что, если меня узнают? Маска не закроет мои волосы.

— Значит, придется их обрезать, — проронил Инсторн. Далмира неприязненно взглянула на него. Но на маске не читались ни язвительность, ни злорадство.

— Можно немного подстричь их, — сказал Аргерд, — и убрать под маску. Одежду мы тебе дадим. Что, жаль своих волос?

— Не жаль, — проговорила Далмира. — Я не думаю, что они — лучшее, что у меня есть.

Аргерд кивнул. Похоже, ответ ему понравился.

— А мое копье? — спросила она. — Его тотчас узнают.

Судьи усмехнулись.

— Об этом не стоит беспокоиться. Идем вниз.

— А зачем мы поднимались сюда? — спросила Далмира.

— Ты ничего не увидела? — вопросом ответил Инсторн.

— Нет.

— С этого места видны все окрестности, — сказал Аргерд. — Если Судьи нужны, нам подают сигнал дымом.

Они вернулись в пещеру, и Аргерд отодвинул неприметный камень в глубине:

— Выбирай, что нравится.

Далмира восхищенно ахнула. Здесь был целый арсенал, причем большую часть оружия составляли действительно великолепные клинки — а не дешевое наточенное железо, продающееся в каждой лавке.

— Откуда это у вас?

— Трофеи. Что‑то осталось от прежних Судей. Вот только копье здесь одно, выбрать не из чего…

— Это копье великолепно! — прошептала Далмира, взяв в руки оружие. Копье было на тонком прочном древке из дорогого железного дерева, изогнутое лезвие по форме напоминало широкий лист и было способно как колоть, так и рубить.

— Оно твое, — сказал Аргерд. — Если еще что‑то нужно, бери.

— Нет. Мне хватит этого.

Аргерд закрыл тайник. А ведь она была совсем рядом — и не заметила схрон!

— Я видел, как ты обращаешься с копьем, — сказал он. — Думаю, учить тебя нечему.

— Но я не смогла тебя победить, — сказала Далмира, — значит, мне есть чему учиться.

— Хорошо. Мы вернемся к этому разговору. Но сейчас у нас нет времени, — сказал Аргерд. — Надо встретиться с одним человеком. Мы уходим.

Они разом поднялись.

— Вы уходите — а мне что делать? — спросила девушка. — Возьмите меня с собой.

— Не все сразу. Возможно, завтра, — сказал Аргерд. — Жди нас, мы придем вечером.

Далмира ждала их у разведенного костра и не вздрогнула, когда Судьи стремительно вошли в укрытие.

— Поесть не мешало бы, — сказал Инсторн, снимая маску и усаживаясь у огня. Его руки споро засовывали в рот все, что приготовила Далмира. Аргерд ел молча. Склонившись над костром, как хищная птица, он быстрым движением хватал кусок мяса или хлеба и быстро жевал. Наевшись, мужчины прилегли у огня. Далмира видела, что гости не в духе.

— Что‑то случилось? — спросила она.

— Пришли плохие времена, — сказал Аргерд. — Одан недоволен нашей свободой. Ходят слухи, в Ольден прибыл важный человек из столицы. Говорят, он обещал расправиться со всеми, кто не выполняет волю одана. Хочет заставить мергинов жить по воле одана…

Инсторн презрительно усмехнулся:

— Легче заставить рыб летать!

— Он обещал расправиться с Судьями! — проговорил Аргерд, глядя в глаза девушке.

— Это он прислал в селение голову старосты? — спросила Далмира.

Аргерд кивнул:

— Думаю, он. Старый эмон не позволял такого. Это вызов всем нам. Теперь мергины соберутся на совет. Не хотелось бы войны…

— Мы всегда были вне закона, — сказал Инсторн. — Закона одана. Местный эмон закрывал глаза на наши обычаи, зная, что все мергины пограничья немедленно выступят в нашу защиту. Он не хотел, чтобы одан считал его беспомощным… и не хотел крови. Теперь одан решил уничтожить последние вольности мергинов. Он стал бояться нас.

Далмира не понимала. Как одан может бояться живущих далеко от него немногочисленных мергинов?

— Управлять легче теми, кто боится, — сказал Аргерд. — Одан знает: мергины не боятся его, и сделает все, чтобы боялись.

— А мы? Что мы будем делать? — спросила Далмира.

— Свое дело. Судить на нашей земле и по нашим законам, пока здесь живет хоть один мергин. Это наш путь.

Глава 10. Погоня.

Громкий звук рога заставил хешимов выбежать из домов. Они знали этот сигнал: так трубят посланники эмона, когда приезжают за пошлинами. Но сейчас не время пошлин: урожая нет — как эмону не знать об этом?

Удивленные хешимы увидели вооруженных людей, заполнивших площадь у колодца. Воины с копьями и в легких панцирях, стрелки с луками в человеческий рост — целый боевой отряд. Что случилось? Быть может, идут морроны?!

Из рядов копейщиков вышел высокий мужчина. Судя по презрительному взгляду и осанке — благородный эмон, но своего эмона хешимы знали, а этого видели впервые.

— Кто‑нибудь видел этой ночью мужчину и женщину? — спросил Маррод, оглядывая поселян. Под его взглядом люди пятились и опускали глаза. — Мужчина — воин, женщина — госпожа, одета в красное платье. Говорите, я награжу тех, кто скажет правду. И накажу тех, кто солжет!

— Нам незачем лгать, светлый эмон, — вперед вышел один из поселян. — Нынешней ночью ко мне стучались двое. Мужчина и женщина.

— Как они выглядели?

— Я не знаю. Я не пустил их в дом.

— Почему?

Поселянин замялся.

— Это могли быть мергины. От ночных гостей не жди добра.

Маррод усмехнулся и кивнул:

— Правильно думаешь. Что было дальше?

— Они ушли…

— Они пришли ко мне, — вышел другой хешим. — Я пустил их ночевать в сарай.

— Они заплатили тебе? — спросил Маррод.

— Нет, эмон…

Рука в боевой рукавице схватила хешима за ворот и приподняла.

— Я говорил: не лгать! — произнес Маррод.

— Два асира! — пролепетал побледневший хешим, понимая, что сейчас его пронзят не взглядом, а мечом.

— Как они выглядели?

— Мужчина — воин. Вооружен мечом и в доспехах. А женщина… Она в простом платье, но…

— Что «но»? — Маррод чуть отпустил крестьянина. — Что ты заметил?

— Странная женщина. Обозвала меня грязным хешимом… хе–хе, а сама‑то в простом платье!

— Это она, Дорран, — сказал Мерриг. — Она переоделась в хешимку. Очень умно.

— Это им не поможет. Дальше! — потребовал Маррод.

— Она испугалась кунимора! — угодливо добавил хешим.

— Испугалась кунимора? — Маррод перевел взгляд с хешима на своих людей. Бритоголовый Мерриг кивнул.

— Да, испугалась, воин так сказал. Кричала так, что весь дом переполошился! И зеркало просила.