— Товарищ капитан, только же начали работать ребята! Ещё даже и одного оборота «мельница» не сделала! А если посмотреть на результаты ночного боя, то всё идёт великолепно. Наши потери – один убитый и двое тяжелораненых. Финны не ожидали нашего нападения, у них там началась паника, и их потери раз в десять больше чем у нас. В принципе, можно было бы занимать первую линию окопов. Финны её просто бросили, отойдя под защиту опорных пунктов. Но я посчитал, что нам это не надо, пускай возвращаются в неё обратно. В предстоящем дневном бою нам легче подбираться именно к этой линии обороны. Все подходы разведаны, местонахождение пулемётных окопов и лёжек снайперов известны, проволочные заграждения прорежены. Даже больше того, следами своего отступления финны обозначили безопасные проходы. Теперь мы знаем, где мин нет, и можно спокойно зайти им в тыл. Уже первый час сегодняшней атаки показал правильность наших расчётов. Финны опять не ожидали, что мы безо всякой артподготовки, днём рискнём напасть на их позиции. Наши «Бофорсы» начали стрелять, когда уже боевые группы подползли к позициям противника. И при этом стрелять начали прицельно, по уже разведанным координатам. Когда я в последний раз осматривал поле боя, штурмовые группы лейтенанта Климова уже углубились в боевые порядки финнов. Мне кажется, что через пару полных оборотов нашей «мельницы» мы выйдем к основным укреплениям «линии Маннергейма»

— Да, старлей, твоими бы устами, да мёд пить! Красиво говоришь! Ладно, поверим тебе на слово. Но знай, Черкасов, что не позже, чем через неделю нужно выйти к основному укрепрайону. И это нужно сделать, хоть кровь из носу! Пителину в штабе полка сообщили, что уже назначена дата начала штурма «линии Маннергейма». К нам начинают выдвигаться штурмовые полки, тяжёлые танки и артиллерия особо крупных калибров. Так что, нужно готовить площадки для их размещения. В штабе полка приказали – хоть всем здесь лечь, но обеспечить проход подходящим войскам к основной линии – Хотиненскому укрепрайону. Поэтому с этого дня я ввожу в бой и третью роту. Можешь её силы тоже включать в свою «мельницу». Ты прав, обычными, линейными ударами в лоб финнам, у нас не получится очистить предполье на всю глубину. Будем, как говориться, маневрировать всеми доступными силами. Кстати, там тебя ожидают два отделения сапёров. Видишь, я своё обещание перевыполнил в два раза. Так что и ты давай, выполняй, что говорил. Всё, старший лейтенант, свободен! Встретимся у стен укрепрайона! Счастливо тебе, Черкасов!

Поняв, что разговор окончен, я отдал честь, повернулся и вышел из вагончика. На улице меня уже ждал командир третьей роты – лейтенант Семёнов. Мы с ним обговорили порядок наших совместных действий. При этом решили, что его рота вступит в бой после взвода Кузнецова. Штурмовые группы у него будут состоять целиком из отделений, а общее руководство операцией буду осуществлять я. После этого разговора, сопровождаемый прибывшими сапёрами, я вернулся в свою роту. Там, собрав взвод Кузнецова, распределил в каждую штурмовую группу по одному сапёру. Оставшиеся должны были войти в группы лейтенанта Климова. Потом отправился на свой НП. Там я собирался ждать подхода роты Семёнова.

На НП всё оставалось, как и прежде, только функцию наблюдателя в моё отсутствие выполнял Шерхан. Он фиксировал малейшие вспышки активности у финнов. То есть, был, можно сказать не наблюдателем, а акустиком. Визуально в этой стене леса разобрать что-либо было невозможно. Оставалось полагаться только на слух, чем и занимался мой вестовой, красноармеец Асаенов. Когда я появился, он протянул мне журнал наблюдений и заявил:

— Товарищ старший лейтенант, финны, похоже, выдыхаются. Уже не так истерично начали стрелять. Да и их миномёты перестали нас донимать. Либо эвакуировали батарею, либо наши её раздолбили. Одна из групп Климова человек десять пленных привела. Больше никаких происшествий не наблюдал.

Информация о пленных меня заинтересовала. Я решил дойти до расположения наших основных сил и пообщаться с этими пленными. Тем более что сидеть на НП смысла не было, роту Семёнова можно было подождать и в своей теплушке, отдыхая с удобствами. Поэтому я, повернувшись к Шерхану, произнёс:

— Ладно, Наиль, ты, давай, ещё немного здесь подежурь, через час пришлю тебе смену. Сразу двигай в нашу теплушку, наступает время обеда, к тому же, там может понадобиться твоя помощь. Надеюсь, ты ещё не забыл, как нужно запугивать финнов?

— Ха, такое разве забудешь, — ухмыльнулся Шерхан. Затем, уже более серьёзным тоном, сказал:

— Да только уж больно зачуханные эти финны. Вряд ли они знают что-нибудь полезное. Тут корчь перед ними рожи, не корчь – толку не будет. Они от испуга, наверное, даже забыли, как зовут их собственную маму.

— Разберёмся, мужик, разберёмся, — ответил я и выбрался из окопа.

Около того места, где стояли наши палатки и вигвамы предыдущего батальона, было людно. Уже никто не боялся миномётного обстрела и не отсиживался в щелях. Совсем недавно вышли из боя группы лейтенанта Климова. Эти красноармейцы, так же как и бойцы Рябы, так сказать, поймали кураж боя. Настроение у людей было приподнятое, и усталости в их голосах не чувствовалось. Тем более той обречённости и подавленности, которые я слышал в разговорах красноармейцев батальона, который мы сменили.

Во время моего разговора с бойцами к нам подошёл Климов. Мы с ним перекинулись парой слов, а затем прошли в мою теплушку. Где Сергей несколько импульсивно доложил о налёте на позиции финнов:

— Знаете, товарищ старший лейтенант, когда я шёл на задание, то даже и не думал, что получится что-нибудь путное. Почему-то я решил, что финны раскусили нашу тактику и приготовили для нас какие-нибудь каверзы. Они же – мастера засад! Но всё оказалось гораздо проще, а финны повели себя, как стадо баранов. Как только мы появились у них на позициях, то эти олухи попытались атаковать и заблокировать мои группы, ну и, естественно, попали под раздачу. На нас они попытались наброситься крупными силами, и всё это было в зоне поражения нашего тяжёлого оружия. Хлопцы Шапиро не сплоховали – огнём «Бофорсов» и станковых пулемётов буквально выкосили финские ряды. Ну а потом пошло уже просто избиение младенцев. Мы, можно сказать, совершенно безнаказанно бродили по финским позициям и забрасывали гранатами пытающихся отстреливаться чухонцев. Только несколько финских снайперов помешали окончательно их задавить. Огнём этих снайперов у меня убило трёх ребят, а ещё раньше, во время атаки финнов погиб сержант Григорьев и тяжело ранило ещё двух человек. Так что, потери довольно большие. А со снайперами нужно что-то делать. А то эти суки выбьют всю нашу роту. Раньше я считал, что страшней егерей, у финнов ничего нет, а теперь думаю, что снайпера, пожалуй, поопасней будут.

— Лейтенант, а что пленные, которых вы захватили, неужели это егеря?

— Да нет, это обычные пехотинцы. Они забились, как пингвины в блиндаж и там сидели всё это время, тряся своими жирными жопами. Почти, как у Горького – глупый пингвин робко прячет тело жирное в утёсах. Ха-ха-ха!

Отсмеявшись, Климов продолжил:

— У финнов на нашем участке появился какой-то снайпер-ас. Двое из подстреленных снайперами ребят убиты пулями из трёхлинейки. Одного из стрелявших мы прищучили, а второй, гад, ушёл. Маленький и шустрый оказался, зараза. Ивакин его даже успел разглядеть. Говорит – ростом он с нашего Якута, морда прикрыта какой-то белой маской, а винтовка у него – укороченная трёхлинейка, безо всякого оптического прицела.

— Ладно, Серёга, учтём. Остальных взводных я предупрежу, что нужно усилить бдительность и меньше мелькать на открытых местах. Ты сейчас, в связи с потерями, переформируй тройки – включай туда свой резерв, уже пора. У тебя во взводе вроде незадействованными оставалось пять человек? Ещё хочу тебя обрадовать – прибыли два отделения сапёров. Теперь твои тройки можно будет увеличить на одного человека. Включай в каждую группу по одному сапёру, и будут у тебя не тройки, а четвёрки. Наконец-то вы сможете забраться поглубже в финские порядки. Думаю, что эти ребята без особого труда смогут обезвредить мины, установленные в полосах проволочного заграждения. И предупреди командиров своих боевых групп, чтобы поберегли этих сапёров. Они же не прошли нашего тренировочного курса. Ну, вроде всё сказал. Пойдём-ка с тобой, дружище, побеседуем с пленными. Глядишь, они нам что-то новое скажут.