Когда она вспоминала о том лете, у нее начинала кружиться голова.

 Сейчас она встала, оправила постель и пошла на кухню - надо было готовить обед.

- Извини, Анна Петровна,- сказал дядя Ваня,- за вчерашнее. Фронтовики собрались, ну и... Андрюша...

- Андрюша своему делу смеялся,- успокоила его Крестна.

 

 

 

 3

 

 Приближались выпускные экзамены и конкурс в институт, а на тумбочке у Крестниной кровати в английском, тонком, с подкладкой конверте лежало письмо, в котором впервые за эти годы четким мелким почерком отец обратился к Кузьмину.

 Почти три года Кузьмин писал родителям поздравления к праздникам и дням рождения, трафаретно сообщая об отметках, благодаря за подарки. А Крестна округлыми буквами дописывала короткие письма, дважды в год отсылая им фотографии Кузьмина. В ответ шли наставительные письма, изредка, с оказией, они получали посылки с вещами - пальто, костюмами, обувью. Все эти вещи всегда были впору, потому что на обороте фотографии Крестна указывала рост и размер обуви Кузьмина.

 И теперь, круша привычную жизнь, с папиросной бумаги он услышал громкий голос отца: "Дорогой Андрей! Все эти годы я не имел повода упрекнуть тебя, так как ты сознательно относился к своим обязанностям и сильно подтянулся в смысле учебы. Надеюсь, что теперь ты не тот равнодушный мальчик, которого мы с мамой со страхом и болью оставили на Родине.

 Думаю, что аттестат зрелости у тебя будет посредственным, и это почти не оставляет тебе шансов для поступления в серьезный институт. Это расплата за легкомыслие и недисциплинированность, которые ты проявлял раньше. Анна Петровна сообщила нам, что благодаря знакомству с биологом ты выбрал медицинский институт. Это огорчает меня.

 Я всегда чувствовал глубокое уважение к медикам, ты много раз слышал о том, что во время Великой Отечественной войны они спасли мне жизнь. Это дает мне право, помимо родительского долга, сказать, что у тебя, к сожалению, нет качеств, которые позволят стать тебе настоящим врачом: усидчивости, упорства, воли, чувства ответственности. Я пишу об этом, потому что чувствую себя в ответе за твой правильный выбор жизненного пути.

 Я хотел и сейчас хочу, чтобы ты знал - только армия может помочь слабовольным людям. В армии, где сама структура пронизана дисциплиной, человек неглупый обязательно обретает чувство собственного достоинства, так как обязательно находит свое место, как говорится, в общем строю.

 Подумай обо всем этом, Андрей, и, прошу тебя, ответь мне, несмотря на свою занятость, хотя бы коротко. Крепко целую. Передай мою благодарность и пожелания здоровья Анне Петровне. Твой папа".

 Письмо, адресованное лично ему и прочитанное сначала им, а потом Крестной, лежало на тумбочке, нарушая привычный порядок.

- Зачем ты написала им? - недовольный, спросил он Крестну.

- А чего же прятаться? Ты решил-держи ответ.

 Он все тянул с ответом, как вдруг пришла телеграмма - мама и Николашка возвращались домой.

 

 ...Сломали на знакомой двери рассохшиеся печати, он вошел в как бы уменьшившуюся квартирку; он узнал, казалось, позабытый запах родного дома.

 Крестна мыла окна; Кузьмин безошибочно расставил мебель, снял наволочку, жесткую и желтую, с люстры, и вечером, когда ее зажгли, чтобы попить чай на дорогу, он оказался почти дома, перенесясь на три года назад, в невозможное, оцепенелое время.

 Загудел тихо лифт, поднимая кого-то к ним на этаж, и знакомый озноб пробежал по его плечам. Он, кажется, побледнел, и Крестна заметила это.

- Тесно здесь будет,- сказала она.

- Можно я у тебя жить буду? - не глядя на нее, спросил Кузьмин.

- Хорошо,- отозвалась Крестна и отвернулась.

 

 Он поразился тому, какая у него красивая мать.

- Войдем в купе,- сказала мама, и быстрые слезы в ее прекрасных глазах исчезли.

 Они сели на мягкие диваны и молчали, любовно переглядываясь.

- Ты совсем не изменилась, Крестна! - улыбнулась мама.- Даже помолодела.

 Крестна отмахнулась:

- Вот ты, Ниночка, прямо настоящей дамой стала.- Говорила она это одобрительно и любовалась мамой.- Коля-то большой какой!

- У меня часы есть! - сказал пригоженький Николашка.- И тебе купили,- сообщил он, сидя напротив Кузьмина и разглядывая его, как будто зная про него что-то особенное.

- Посиди спокойно, Коля! - строго сказала мама.- Как твои экзамены, Андрюшенька? - Она смотрела на Кузьмина, и ему казалось - гладила рукой по лицу.

- Нормально,- прокашлявшись, ответил Кузьмин.- Четыре, четыре.

 У мамы были новые, нерешительно округлые жесты. Он поразился мягкому, ласкающему движению руки, когда она взяла сумочку, длинный цветной зонтик, поправила завиток волос над нежным ушком. От нее чуждо пахло, она была новой. Он опять удивился, поняв, что эта красивая женщина - его мама.

 Едва вошли в квартиру (мама радостно и как-то растерянно огляделась в комнате, провела-погладила рукой сервант), как Николашка потребовал еды. Кузьмин повел его мыть руки.

- А где ванна? - плаксиво спросил Николашка.

- Нет у нас ванны.

- Где же ты моешься? - приготовляясь зареветь, спросил он.

- В бане.

- В сауне? - поморщился Николашка.- Я не люблю сауну, а папа любит, но ему нельзя. А кто тебе спинку трет?

- Дядя Ваня,- улыбнулся Кузьмин.

- Кто это - дядя Ваня, твой папа?

- Смотри, рукава намочил, балда,- сказал Кузьмин.

 Он чинно сидел за столом, деликатно, по кусочку, без хлеба сглатывал неведомой нежности колбасу, смаковал крепчайший кофе. Рядом с чашкой, в нетерпеливо и неаккуратно надорванной упаковке лежали пластинки жевательной резинки, и он косился на них. Взять ее он решился только после того, как Николашка, намусорив, заявил, что он сыт, и потребовал конфет. Мама, слегка нахмурясь, протянула Николашке упаковку, а потом, спохватившись, предложила ее и Кузьмину. Потом Кузьмина отправили укладывать Николашку спать в альков за портьерой, на родительской кровати под голубым одеялом.

- А пижама?

- Поспи сегодня без пижамки, Коленька,- отозвалась мама.- Куда она запропастилась?

 Мама рылась в распахнутых чемоданах, Николашка притворно захныкал.

- А ну, давай спи,- шепотом сказал Кузьмин.- Не то щелбан заработаешь!

 Николашка прикрыл один глаз, выложил ручки, пай-мальчик, на одеяло, но хитрил. Кузьмин угрожающе выпятил подбородок. Тогда Николашка что-то очень быстро сказал ему по-английски и замер, с испугом и интересом ожидая реакцию.

- Спи, иностранец! - сказал Кузьмин и, отвернувшись, еще долго улыбался.

 Когда Николашкин нос уткнулся в подушку, полуоткрылся рот, лицо потеряло капризное выражение, Кузьмин вышел в комнату.

 Мама и Крестна с удовольствием, молча, рылись в чемоданах, извлекая из них массу красивых вещей. "Все для тебя!" - довольным голосом сказала мама, и Кузьмин, повинуясь странному чувству, попытался благодарно ее поцеловать. С удовольствием он надел лишь тяжелые часы; весь остальной гардероб смутил его изобилием.

 "Что бы почувствовал Мишка, успокоение?" - подумал он. Самоутверждающий вид - оценил он себя, глядя в зеркало, однако мама и Крестна находили, что он очень хорош. Они занялись какими-то воздушно-легкими женскими вещами, а он сел в угол дивана и стал листать кипу журналов, привезенных мамой.

 Там было много боевой техники. Со вкусом снятая, она вызывала восхищение своим законченным видом: в танках ощущались тяжесть и ломовая сила, в самолетах-коварная стремительность, а ракеты едва удерживались на стартовых площадках. В статьях, помеченных отцом, были угрозы, хвастовство, насмешка.

- Там интересно жить? - спросил Кузьмин, листая журнал мод.

- Нашим - очень трудно,- отозвалась мама, перебирая какие-то свертки в чемодане.- Сумасшедший мир. Для них войны как будто и не было... Несутся без оглядки куда-то...- Лицо у мамы было озабоченным - она не могла что-то отыскать в чемодане.