На меня недобро поглядывая, надвигались с выставленными перед собой дрынами несколько человек. Женщины испуганно жались чуть поодаль, а мужики молча, шажок за шажком, сужали круг. Чего бояться, не пойму? Не съем же я их.

— Эй, уважаемые, вам что, воды жалко? — прохрипел я. Сухость все еще не ушла. Воды бы побольше попить.

— Ты кто? — спросил мужик с желтым тюрбаном на башке и козлиной реденькой бородкой. Лет эдак пятидесяти с небольшим на вид, и явно главный в этом поселении. Что же, попробуем договориться, умирать по-глупому как-то не хочется.

— Усталый путник. Прошу у вас лишь пищи, воды и крова, чтобы отдохнуть. И я пойду дальше.

— Путник? И откуда же ты такой взялся?

— Оттуда, — махнул я за спину рукой, где красовались пески. Говорить сложно. Горло дерет. Устал я.

— Это мы и так поняли. Но откуда я знаю, что ты не несешь нам угрозы, чужак? Ты же не человек, — не унимался бородатый. А мужики все так же настороженно продолжали держать свое примитивное оружие перед собой.

— Могу слово дать, что не замышляю ничего плохого. Я просто ужасно устал, хочу есть и спать. И именно в таком порядке, — я уже стоял еле-еле, глаза сами закрывались. Еще немного, и рухну прямо здесь.

— Слово твое что ветер. Думаю, стоит тебя отправить обратно.

Я, плюнув на все, просто сполз у колодца и закрыл глаза. Хотят убивать пусть убивают. Хотят выкинуть обратно в пустыню — пусть выкидывают. А я пока посплю…

Проснулся я… Ага, прям на перинах, как же! Можно губу закатать. Проснулся я на земле, возле колодца, замерзший как цуцик. Только хотел послать всех за гостеприимство, как заметил небольшой кувшин, накрытый большим ломтём хлеба. Еда!

О! Блаженство! Молоко! Хлеб! Как мало, оказывается, надо человеку для счастья. Ну хорошо, не человеку, а дроу. Но всё же. Ел я аккуратно, хотя желание по-звериному наброситься на еду было. Жителей я не видел, а вот благодаря нюху и ночному зрению заметил свою охрану, приглядывающую за мной из-за ближайшего дерева.

Сытно потянувшись, я, свернувшись калачиком, чтобы согреться, снова погрузился в сон. Проснувшись с первыми лучами солнца и порадовавшись спасительной листве деревьев, сладко потянулся. Краем глаза заметил передвижения людей. Ко мне шел староста деревеньки, как я его про себя окрестил, с явно воинственным настроением. Вон как размашисто и уверенно шагает.

Пришлось подняться и встречать народ с улыбкой на губах. Может, хоть так, они перестанут меня опасаться. Силы не вернулись, но чувствовать себя стал получше. Однако в драку бросаться в случае чего бессмысленно. Если только попробовать убежать, потому что и лететь сил уже нет.

— Мы выполнили долг гостеприимства, — сразу же начал староста. — Ты отдохнул. Теперь уходи.

— Милые вы, — с сарказмом выдал я. — Спасибо за пищу. Честное слово, очень благодарен. А может, напоследок еще и дорогу укажете?

— Тебя выведут за пределы нашего поселения, а остальное нас не касается. Иди куда пожелаешь.

— Вот от такого отношения и получается говно в мире. Я так понимаю, ни воды, ни пищи в дорогу просить не стоит? — посмотрел я на хмыкнувшего мне в ответ старосту. — Про нож даже не заикаться?

— Уходи.

— Ухожу уже, не волнуйтесь, — встряхнувшись, чтобы мышцы, пусть и ноя, но немного разогрелись, пошел прочь. До самой околицы меня провожали под усиленной охраной, близко не подходя, но и насторожено следя за каждым моим движением.

— Для твоего же блага не возвращайся обратно. — Предупредил меня староста.

— Вы бы хоть объяснили, за что такая немилость-то? — решил я спросить напоследок.

— Мы мирные жители, только поэтому не убили тебя. Уходи, второго шанса мы тебе не дадим! — припечатал староста. А мужики недвусмысленно ухватились покрепче за свои дубины и с недобрым оскалом шагнули ко мне.

Ничего не оставалось, как, не понимая, что собственно происходит, уйти.

Впереди оказалась проезжая дорога. У нас такие в поселках бывают. Пока дождей нет, пройти можно, а вот стоит пройти дождю, и дорога исчезает, размытая водой. Ничего так, широкая, травкой позаросшая, но сразу видно, используемая. Сначала двигался по ней. Потом прикинул, что неспроста в деревне ко мне так по-свински отнеслись, сошел в лесок и побрел уже вдоль нее. К тому же надо было что-то раздобыть для еды.

Отойдя от деревеньки на приличное расстояние, решил сделать привал. Не знаю, кто водится в этом лесу, но жрать и пить охота зверски. Ручеек я нашел быстро. А вот как быть с поисками еды, не знаю. Решив использовать свою вторую сущность, под стоны от боли в натруженных мышцах кое-как перекинулся в свою боевую форму. Сразу же стало легче. Запахи разом наполнили мой нос. Добыча. Рядом. Я рыкнул. Есть! Хочу есть! Еда!!!

Какая-то зверушка, не больше кролика, побегав от меня несколько минут, с чавканьем пожиралась мной. Прямо так. В сыром виде. И это было чертовски вкусно. Кровь текла по подбородку, а, я урча от наслаждения, впивался зубами в мясо и отрывал куски, моментально их глотая. Сытно рыгнув, развалился на траве, спокойно принимая свой человеческий облик.

Никаких душевных терзаний и самоосуждений, что веду себя как животное, у меня не было. Я уже не человек, и я хотел есть. К тому же будучи еще девушкой, я никогда не страдал излишней показной сострадательностью. Мясо-то мы все ели, и глупо плакать об убиении невинных животных или птиц, когда открываешь холодильник и достаешь оттуда тушку. Если тебе их жалко, не ешь мясо. А я люблю мясо, так что…

— Спасибо, зверек, ты мне жизнь спас, — глянул я на шкурку. Решив не тратить время на закапывания остатков моего обеда, умылся и замыл кровь на одежде, пошел дальше. Организм, получив нужное, быстро восстановился. И я уже не ощущал себя, как старый болезненный дед.

Скоро сядет солнце, пора бы найти место для ночлега. До моего тонкого слуха донеслись звуки движущейся по дороге телеги. Судя по запаху, кроме лошади, на ней едет лишь один человек, и он булочник. Уж больно вкусно от него пахнет сдобой. В животе заурчало.

— Выйти, не выйти? — прошептал я. — А! Была не была.

Дав телеге поравняться со мной, медленно, чтобы не напугать мужика, вышел на дорогу.

— Приветствую вас, уважаемый. До ближайшего поселения не подкинете?

Глаза мужика закатились, и он рухнул в телегу без сознания.

— Эй, ты чего?! — перепугался я. Неужели я такой страшный, что устроил человеку сердечный приступ? Похлопав по щекам и услышав стон приходившегося в себя человека, с облегчением выдохнул. — Вот и хорошо. Вы чего так на меня реагируете? Я же не кусаюсь.

— Не надо было улыбаться, — стукнул себя я по лбу, после того как мужик в очередной раз свалился в глубокий обморок. И вот что мне с ним делать?!

— Но! — дернув поводья, приказал я спокойно стоящей кобыле. Та совершенно флегматично двинулась в путь. Насколько я помню по прочитанному ранее, лошади умные создания и дорогу домой и без понукания найдут. Будем надеяться, что меня в этом поселении не убьют. Хотя сейчас у меня сил достаточно, чтобы смыться в случае чего.

— О, кстати! Я же вроде как с животными говорить могу! — вспомнил я. — Лошадка, ты меня понимаешь? Если понимаешь, проржи один раз. Ладно. Не хочешь ржать, тогда хоть фыркни.

Как шла эта кляча, так и идет. Ни черта она не понимает. И я ее тоже. Мужик в отрубе. Солнце село. Куда еду, хрен его знает.

Эта скотина остановилась на развилке.

— Мужик! Эй, припадочный, просыпайся! — разозлился я. У меня нервы не железные, и так столько всего со мной произошло, а тут кляча недоразвитая идти дальше не желает. — Твоя лошадь не знает куда идти. Слышишь, как волки воют, нас почуяли.

Ну, про волков это я соврал. Никто не выл. Зато мужик моментально очухался. Притворялся, гад!

— Где волки? — закрутил головой булочник.

— Деревня твоя скоро? Я есть хочу! Эй, ты куда опять?! Я же не тебя жрать собрался! Хватит в обмороки падать, как девица перед первой брачной ночью!

— Точно не съешь? — недоверчиво переспросил мужик. Спасибо, что в очередной раз не отключился.