НЕВЗОРОВ: Да. Командир взвода Джура Ширматов был накануне ранен и отправлен в госпиталь. Остался помощник командира взвода Добробабин, сержант. Он руководил боем, начало, отражение первой атаки. Значит, это все проходило под его руководством. Далее. Политрук роты Клочков. Когда они переговорили с зам. командира дивизии по политчасти, что вот там нет командира взвода, я пойду туда. И он пришел уже, когда вторую атаку отражали, и он там героически сражался. А видите, у нас так представляли все, что как будто Клочков руководил, больше никого там не было. На самом деле все это было из-за того, что объявили, что все они погибли, а их на самом деле пять человек остались живыми.
ГАСПАРЯН: Один же вроде как полицаем даже был.
НЕВЗОРОВ: Вот как раз этот Добробабин, смотрите, Добробабин, он попал в плен под Можайском. Потом бежал. Пришел на родину к себе в деревню Перекоп в Харьковской области. Там, значит, к своим родным. Что делать дальше? Как ему быть там? И вот староста попросил его быть у него помощником, помощником старосты, не полицаем, а помощником старосты этой деревни Перекоп. И он действительно помогал, помогал, когда знал, что будет завтра, допустим, конфискация скота и т. д., он предупреждал население. Население уводило этот скот и т. д. В общем, короче говоря, все было в пределах допустимого. Я не вижу здесь предательства с его стороны. Когда подходили наши войска уже в 1943 году к этому месту, население было эвакуировано, и он снова вступил в ряды советской армии, Красной армии, воевал, получил орден Славы. И все у него было нормально. Но ведь поскольку он был в плену…
ГАСПАРЯН: Знаменитый указ Сталина.
НЕВЗОРОВ: Представляете, в то время считалось клеймом на всю жизнь. И, несмотря на то, что особенно с института российской истории доктор Куманев Георгий Александрович, он был в этой деревне, беседовал с населением. Там у него документы, беседы с 80 человеками. Все о нем только говорили хорошее. И тем не менее, когда началось после развала Советского Союза, прокурор поднял документы, и поднял вопрос, что вот так и так, и так и так. В общем, короче говоря, Добробабина опять забыли. Забыли его, и, я считаю, это совершенно неправильно. Добробабин героически сражался, и его вина лишь в том, что он остался жив.
ГАСПАРЯН: Сейчас российские историки делают что-то для реабилитации вот этого героя-панфиловца?
НЕВЗОРОВ: Мы, например, в истории Великой Отечественной войны, которая пишется, пишем правильно. Об этом и в четырехтомнике «Великая Отечественная война», в первой книге «Суровые испытания», там правда говорится об этом. Видите ли, этот труд ограниченным тиражом вышел, его почти никто не знает. А вот те, кто публикует в газетах это миллионными экземплярами…
ГАСПАРЯН: У вас сейчас была большая аудитория. Я надеюсь, что вашу историю услышали. Но продолжим. Последний миф, который появился буквально пару лет назад. Связан он с небезызвестным генералом Андреем Андреевичем Власовым. Тоже участником битвы за Москву. Последнее время целый ряд историков, не только зарубежных, но и российских, публикует фрагмент газеты, по-моему, это «Известия» за 5 января 1942 года, где помещены фотографии генералов — защитников Москвы. Там, в том числе, разумеется, есть и фотография Власова. И теперь теория звучит следующим образом: «вот не будь Власова, сдали бы Москву». И то, что отстояли столицу нашей Родины, это целиком и полностью заслуга лучшего генерала Красной армии, любимца Сталина, Андрея Андреевича Власова. В то же время целый ряд архивных документов свидетельствует о том, что особо активного участия в битве под Москвой Власов не принимал. Поскольку в тот момент находился даже в госпитале. Что все-таки было на самом деле, Власов едва ли как не ключевой защитник Москвы или просто раздутая мифологема вокруг интереса. Все-таки сегодня действительно этот интерес в социуме присутствует, интерес, я имею в виду, к такому явлению, как коллаборационизм?
НЕВЗОРОВ: Вы знаете, вы совершенно правильно поставили вопрос. Потому что сейчас очень много есть людей, которые проявляют необыкновенно большой интерес к тем людям, которые каким-то образом скомпрометировали себя, которые выдаются за борцов против большевизма и т. д. И вот среди них, мол, был такой замечательный генерал, который спас Москву и т. д. На самом деле, все это не так. Давайте посмотрим сначала конкретно на вопрос, мог ли он спасать Москву, когда он был назначен командующим 20-й армией, созданной на базе оперативной группы генерала Лизюкова, бывшего командира первой Гвардейской мотострелковой дивизии. На базе этой группы, 28 ноября, приказывается создать эту армию, в составе двух дивизий, трех стрелковых бригад и двух отдельных танковых батальонов. Вот состав этой 20-й армии. 3 декабря армия передается в состав Западного фронта и начинает боевые действия в районе Красной Поляны и так деле. Что я здесь хочу сказать опять о роли Власова. Власов в командование армией не вступил, в это время он жил в гостинице ЦЦСА, считай, что он больной. Под руководством генерала Лизюкова, начальника штаба Сандарова, правофланговые дивизии этой 20-й армии участвуют в Солнечногорской операции. Они наступают на Волоколамском направлении, и когда армия подходила к Волоколамску, в районе Чисмены, это примерно 7 километров восточнее Волоколамска, впервые появляется в штабе армии генерал Власов.
ГАСПАРЯН: То есть, уже после активной фазы?
НЕВЗОРОВ: Конечно, то есть, когда уже наши войска подходили к Волоколамску, он еще только заявил о том, что я через несколько дней вступаю в командование армией. А ему Сандалов говорит, что генерал Жуков сделал ряд замечаний нам, поскольку все документы, которые мы представляем в штаб фронта, без вашей визы, что вы не принимаете активное участие. «Я через несколько дней вступлю». И он, по существу, вступил в командование 20-й армией, когда был освобожден Волоколамск, представляете. Но он-то числился везде командующим 20-й армией…
ГАСПАРЯН: А на самом деле кто руководил, получается, Сандалов?
НЕВЗОРОВ: Лизюков и Сандалов. Вот два человека, которые руководили этой армией. А в отношении фотографий, здесь ясно. 13 декабря впервые наше советское Информбюро публикует сообщение, которое вызвало взрыв ликования у всего советского народа, как в тылу, так и на фронте, и за рубежом. Которое говорило о разгроме немецко-фашистских войск под Москвой. Представляете, впервые за полгода ведения военных действий, когда мы только оставляли один за другим города, одну за другой территории, когда эвакуирована Москва, когда в Москве введено осадное положение. Когда все ждали, чуть ли не каждый день, что вот-вот падет Москва. О том, что началось контрнаступление, у нас нигде в печати не сообщалось.
ГАСПАРЯН: Да и в Европе не сообщалось, Гитлер-то каждый день буквально там говорил, что вот сегодня возьмем, сегодня возьмем.
НЕВЗОРОВ: Да. И вот, представляете, вдруг в этот день появляется такое сообщение, которое, естественно, могло вызвать такое ликование. Наша печать, естественно, публикует фотографии командующих, которые участвовали в контрнаступлении. Ну и среди них формально назначенный командующим 20-й армией Власов. Вот скажите, мог ли он решить судьбу Москвы, вступив в командование армией, когда фронт уже был отброшен от Москвы на 120 километров.
ГАСПАРЯН: А на это я вам отвечу. Сегодняшние защитники Власова, или сторонники, говорят о том, что это был гений, из когорты маршала Жукова, которому достаточно было один раз бросить взгляд на карту, моментально он оценивал стратегическую расстановку и моментально подсказывал единственно верное решение. И, дескать, вот Сандалов и Лизюков, они просто выполнили дословно все распоряжения Власова, и тем самым Власова можно назвать едва ли не ключевым защитником Москвы.
НЕВЗОРОВ: По этому вопросу у меня такое мнение. Начну с последнего. Не мог он никаких давать указаний, потому что командование в это время только выполняло указания командующего фронтом — Жукова. А не командующего, который не вступил в командование и даже не представился ни разу им. Это раз. Поэтому это первое, я отметаю с ходу. Второе, в отношении его гениальности. Давайте отметим, что он действительно был очень подготовленным человеком.