Узнав об этом доносе соседа, Михаил Васильевич Ломоносов обиделся еще больше. Но на этот раз не стал швырять репу, кислую капусту и бревна в немецких господ. Не стал он и крушить дом соседа.

— Любишь песни — так ты их услышишь… — мудро изрек ученый и слов на ветер не выбросил.

Не просто ученый, но и величайший химик, он тут же изобрел никому не ведомый состав. Этой жидкостью Михаил Васильевич обрызгал крышу и стены дома Штурма.

Принцип академика Ломоносова: «Химию — в жизнь», — тут же дал себя знать. Вскоре все коты окрестных петербургских улиц потянулись к дому бедного немца. И начался невиданный концерт. Правда, многоголосое кошачье пение было слышно и в доме Ломоносова, но ученый был горд: изобретенный таинственный состав не подвел, и наглый сосед — любитель пения и кляузник получил по заслугам.

Чем закончилась эта история — умалчивают и полицейские протоколы, и городские легенды.

Известный художник Павел Андреевич Федотов, еще находясь на службе в гвардейском полку, брал уроки живописи у преподавателей Петербургской Академии художеств.

Затем была отставка и жизнь профессионального художника. На знаменитых полотнах Федотова «Свежий кавалер» и «Сватовство майора» были изображены кошки, с которыми тоже связана одна петербургская легенда.

В своем собственноручном объяснении картины «Сватовство майора» Павел Андреевич отводил значительное место кошке:

Федотов очень тщательно подбирал котов-натурщиков для своих картин. Но ему почему-то не везло с ними. Животные-натурщики постоянно убегали от художника после первого же сеанса.

Как ни ублажал их Павел Андреевич, как ни прикармливал, как ни запирал свою мастерскую — все равно убегали. Но и этого мало. Уже сделанные для будущих картин наброски и рисунки симпатичных животных тоже загадочным образом исчезали. Сколько раз Павел Андреевич прятал наброски в специальный ящик, запирал на ключ, все равно через несколько дней не мог отыскать их.

Об этих странных случаях узнали друзья и знакомые художника. Кто-то из них обратился к известной в Петербурге старухе-кошатнице, которая к тому же занималась ворожбой. Старуху попросили помочь Федотову. Она согласилась. Но вначале посмотрела его рисунки и картины и наконец объявила:

— Напроказничал ваш Павлуша в детстве. Крепко обидел однажды кота. С тех пор и висит над ним кошачье проклятие. А чтобы снять это проклятие, пусть он сделает семь картинок с разными кошками. Да чтоб картинки были рисованы с самыми добрыми помыслами о божьих тварях. Семь дней эти картинки должны постоять в его мастерской, а затем пускай он их подарит незнакомым людям…

Наверное, Павел Андреевич воспользовался советом старухи-кошатницы. Говорят, с тех пор изображенные кошки на его картинах по праву могут называться творческой удачей художника Федотова.

Несколько лет назад в газете «Труд» было опубликовано письмо ленинградской блокадницы Киры Логиновой. Она описывает времена, когда в окруженном врагами городе на Неве практически не осталось кошек, собак, птиц.

«Весной 1942 года кошек в Ленинграде не было. И все же я увидела одну. На улице сидело четвероногое существо в потертой шубке неопределенного цвета. Вокруг кошки стояли и крестились какие-то старушки (а может быть, это были молодые женщины: тогда трудно было понять — кто молод, кто стар). Серенькое диво охранял милиционер — длинный дядя Степа — тоже скелет, на котором висела милицейская форма…»

Блокада погубила любимых горожанами животных, зато появилось множество ненавистных крыс.

Блокадница вспоминала, как эти твари «…длинными шеренгами во главе со своими крысиными „генералами“ двигались по Шлиссельбургскому тракту… прямо к мельнице, где мололи муку для всего города.

В крыс стреляли, их пытались давить танками, но ничего не получалось. Они забирались на танки и благополучно ехали дальше…»

Ненавистные вредители так измучили осажденный город, что весной 1943 года вышло постановление, подписанное председателем Ленсовета, в котором говорилось о необходимости «…выписать из Ярославской области и привезти в Ленинград четыре вагона дымчатых кошек».

Чтобы котов не разворовали, эшелон с ними прибыл в город секретно и под усиленной охраной. «Мяукающую дивизию», так в шутку называли прибывших животных блокадники, вскоре бросили в «бой».

Вначале коты, измученные переездом, испуганно озирались, потом стали изучать незнакомые места. И наконец принялись за дело.

Улицу за улицей, чердак за чердаком, подвал за подвалом, с кровью и потерями, отвоевывали бойцы «мяукающей дивизии» у крыс. В кошачьи ряды стало приходить пополнение.

Известно, что сразу после прорыва блокады москвичи, помимо продовольствия, иногда отправляли своим друзьям в Северную столицу взрослых кошек или котят.

Говорят, в год прорыва блокады и отступления фашистов в городе на Неве была разгромлена и крысиная армия. Однако окончательно уничтожить грызунов не удалось.

Почти полвека спустя мне довелось услышать в Мюнхене легенду, связанную с блокадой нашей Северной столицы. Рассказали эту легенду потомки солдат и офицеров фашистской армии.

Среди осаждавших Ленинград ходили упорные слухи о двух черных дьяволах и черной ведьме. Приходила якобы та ведьма из города к фронтовой позиции. Приносила она большой потрепанный мешок, и наступали для фашистских снайперов, летчиков, армейских разведчиков и диверсантов жуткие времена.

Не боялась ведьма ни проволочных заграждений, ни минных полей, ни метких стрелков, ни авиационных налетов. Закутывалась она в черную шаль — и не брали ее ни пули, ни осколки снарядов. Спокойно, будто дома в какой-нибудь своей избушке, развязывала она зловещий мешок, и оттуда выскакивал черный кот и вылетал ворон.

Старуха проводила вначале по небу невидимую черту, а потом — по земле. Эти верхняя и нижняя линии были всегда параллельны.

Как только с немецкой позиции раздавался выстрел, ведьма, пританцовывая, делала несколько круговых движений, и «два послушных ей дьявола выходили на тропу войны». Высоко взмывал ворон и медленно летел по предначертанной невидимой линии. Срывался с места кот и бежал параллельно направлению полета ворона.

И тогда бывалые немецкие фронтовики в ужасе переглядывались и многозначительно произносили: «Все, снова образовалась невидимая стена смерти. Ворон с высоты, черный кот снизу выстраивают ее нам на погибель!..»

Многие утверждали, что пули снайперов, выпущенные в черную ведьму, в кота или в ворона, ударялись о невидимую стену и неизвестно куда исчезали, а сами снайпера внезапно слепли или сходили с ума. Говорили также, что самолеты и танки мгновенно загорались, коснувшись роковой незримой стены.

Со старшими офицерами и генералами, пытавшимися выбить из голов своих подчиненных всякую «мистическую дурь» и доказать вредность и нелепость слухов о двух черных дьяволах и черной ведьме, вскоре тоже начинало твориться что-то неладное. Одни пускали пулю себе в висок, другие бесследно исчезали, третьи оказывались в доме для сумасшедших или в застенках гестапо.