Игры с переодеванием

За неимением лучшей, Быков решил принять на веру версию Кунгусова. Мол, мэрские люди и в самом деле ничего из квартиры Даниловой не заби­рали, а понадеялись, что это сделает он. Заезжему, мол, доверия больше. А потом вмешалась некая посторонняя сила. Которая пронюхала об откровениях старушки и тоже решила их как-то использовать в своих ин­тересах.

Если это хотя бы отчасти верно, то первым кандидатом на разглашение предсмертных откро­вений старухи становился врач скорой помощи Брылин. Если он кому-то болтанул, что бабуся хранит у себя дома что-то принадлежавшее За­товскому, то все хорошо сходилось. Особенно, если и Димон не вешал лапшу на уши. Если действи­тельно молодой депутат пытался найти что-то, что положило бы конец надоевшей всем драке между мэром и губернатором.

Что это могло быть? Какой-то компромат, ко­торый бы навсегда дискредитировал одну из сторон конфликта.

Если это так, и если Брылин действительно разболтал, что ему доверила старушка Данилина, то был смысл хорошенько, вплоть до смертоубийс­тва, прижать того, кто мог этот компромат перехва­тить. Быкова, то есть.

Значит, самое время было узнать: с кем, кроме Быкова, Брылин в последнее время откровенни­чал.

Поскольку на службе, на скорой, врача не было, а домашний телефон не отвечал, Быков с Димоном отправились на работу к его приятелю. Тому, чья машина увозила Брылина с их встречи в семейной поликлинике.

Больница, которой руководил главврач Оку­лов, была совсем не так хороша, как та, «Обновлен­ная». Судя по воровато-неприязненным взглядам персонала, затхлым запахам и затравленно-острож­ным повадкам шмыгающих по коридорам больных, тут их муштровали и обдирали по-деловому. Чтоб болезнь раем не казалась, и был стимул выздорав­ливать поскорее.

— Твоя задача: вставить в кабинет главврача прослушку, — ставил Быков задачу Димону. - По­том я к нему пойду. Сначала по-хорошему попро­шу сказать, куда смылся Брылин. Если он упрется, то скажу, что у покойной старушки обнаружились шибко богатые родичи, и они очень хотят Брылина озолотить. Но именно сейчас, а то уедут, и с конца­ми. Если после этого он в лепешку не расшибется, чтобы друга найти, то он ему и не друг.

— Понял. Ждите.

Вернулся Димон через час. Доложил, что оснастил прослушкой не только кабинет, но и пиджак главврача, который тот оставил на стуле, выйдя куда-то. Стоило это не только времени, ос­торожности, но и двухсот рублей, отданных мед­сестре.

— Что-то дешево, — удивился Быков.

—Так тут у них, как везде, — объяснил Дол­гов. — Верхушка вся в шоколаде, набивает карманы, а остальная медбратия — голимая нищета.

Еле на жратву наскребают.

А чего терпят?

— Так они ж токо это и умеют.

Быков похлопал младого философа по плечу, и пошел в кабинет главврача.

Проскользнув мимо зачитавшейся секретар­ши, Василий открыл дверь кабинета и в первый момент ошарашено замер.

А за столом, с поднесенной ко рту рюмкой, замер от неожиданности отдуловато-рыхлый Бры­лин.

То есть тот, кто назвался ему Брылиным.

Стараясь не выдать своего удивления, Васи­лий решительно подошел к столу и склонился над хозяином кабинета:

—              А где же настоящий Николай Брылин? Окулов с осторожной плавностью опрокинул

в огромный рот рюмку, скривился, махнул рассви­репевшей секретарше, чтобы вышла, и блаженно перевел дух. Потом спрятал рюмку в стол и спро­сил:

— Молодой человек, а вас не учили, что надо стучаться? У меня ведь тут могла быть и пациент­ка. Обнаженная.

—               Где настоящий Брылин?

Мне-то откуда знать? Да я его и не видел ни­когда в жизни.

ГЛАВАVI УХОДИБЫСТРО Контора пишет...

Бывших ГБэшников не бывает. Поэтому по­мощник губернатора по вопросам озеленения, а на деле — начальник службы безопасности Владимир Федорович Воронин, предпочитал доверительные беседы проводить на явках. В их роли могли вы­ступать и квартиры проверенных людей, и офисы принадлежащих им фирм. Главу Уральского те­левизионного агентства, УТА, Кеши Шеремеха, спешившего на очередную встречу с этим «инфор­мированным источником в областной администра­ции», такая привычка вообще-то устраивала. И не только потому, что на ТВ до сих пор инстинктивно недолюбливают коллег, которые контачат с «орга­нами». Как ни повторяй азы, что журналист без конфиденциальных информаторов дурак дураком, но бывших жертв ГБ тоже не бывает.

Шеремех прошелся по аллее, отведенной под торговлю поп-артом и сувенирами. Его лошади­ное лицо с азартными глазами фанатика было по обыкновению насуплено. Хотя думалось ему о приятном. Он отметил удивительную силу даже такого, почти ширпотребовского искусства. Лотки и стенды с картинами, поделками из камня и вся­кой мелочи «а ля кич» существенно преобразили улицу Ленина. Теперь она и теплее, и человечнее, и с неким даже налетом туристической фривольнос­ти. Даст Бог, и сувениры станут и поразнообразнее, и оригинальнее.

Помимо прочего, к вечеру в этой аллее поку­пателей не так много, и легко заметить слежку за собой. Сворачивая к арке, Кеша подошел к киоску с сигаретами. Якобы высматривая нужный сорт, еще раз вгляделся в прохожих за спиной. Сегодня Владимир Федорович особо подчеркнул, чтобы он проверился потщательнее. А к просьбам чекиста Шеремех привык относиться внимательно.

Воронин относится к тем странным мужчи­нам, которые вместо честной лысины старательно отращивают длинные пряди, а потом тщательно прикрывают ими плешь. Никого кроме себя они этим не обманывают, выглядят при этом глуповато, но так им комфортнее. По крайней мере, нравятся сами себе в зеркале.

Но телевизионщику нередко думалось, что и с прической Воронин лукавит, стараясь запутать явных и потенциальных врагов. Или, как говорят ГБэшники: оппонентов. А их у него хватало. Нынче же что ни фирмочка, что ни бандочка, что ни адми­нистрация, так непременно создает свою СБ. И для этого немало резонов. Государство у нас так озабо­ченно своей безопасностью, что на защиту простых граждан у него ни сил, ни рвения не хватает.

Впрочем, так везде. Не зря же прагматичные американцы тратят на услуги секьюрити частным образом втрое больше, чем государство.

Пройдя арку, Шеремех не сразу вошел в подъ­езд, а постоял возле кучи строительного мусора, с омерзением косясь на непроницаемо черную гро­маду многоэтажного паркинга. Мэр выстроил его вопреки всем писаным и неписаным законам, на­плевав на возмущение местных жителей. А теперь еще заставлял ментов придираться к автомобилис­там, паркующимся в других местах по соседству. Таек клиентов загоняли в дорогое стойло. И если бы Шеремеху предложили выбрать символ окку­пации Катеринбурга мэрской камарильей, он бы выбрал этот до сих пор неряшливый, окруженный строительным мусором и грязью, черный паралле­лепипед. А на нем бы повесил плакат, чрезвычайно популярный у нынешних отчимов Екабе:

«ЗАХОДИ ТИХО,

ГОВОРИ ЧЕТКО,

ПРОСИ МАЛО,

ДАВАЙ МНОГО,

УХОДИ БЫСТРО».

При всем своем бесцеремонном хамстве, этот якобы шуточный лозунг с предельной откровен­ностью демонстрировал истинное отношение чи­новников к горожанам.

Впрочем, иной краски, кроме черной, для де­яний мэра и его подручных, Кеша не признавал. И если бы они даже повесили в своих кабинетах стихи про дядю Степу, он бы увидел в этом особое глумление над земляками.

Убедившись, что вокруг нет знакомых, и сле­дом за ним никто не идет, Шеремех поднялся на второй этаж и позвонил.

Воронин открыл ему, не спрашивая, и не здо­роваясь — знак, что в квартире есть кто-то из хозяев — провел в дальнюю комнатку за кухней. Там он крепко пожал руку молодому товарищу по борьбе, и приглушенно спросил:

— Слежки не приметил?

— Да нет, вроде.

— Будь осторожен, — приглашая сесть к сто­лу, на котором по давней традиции лежала пачка бумаги и несколько карандашей, Воронин сам подошел к двери и прислушался. Ничего не услы­шав, кивнул сам себе и продолжил. — Возможны провокации. Есть данные, что наши оппоненты резко активизировались после прокола с руководс­твом «Общей России».