— Не, я все понял. Заявлений не будет, — за­верил Быков, но и после этого его не отпустили.

— Тут с вами хочет кое-кто поговорить, — мно­гообещающе пообещал пахучий майор, сидевший рядом с водителем. Машина вырулила на какой-то бульвар и, мягко приседая на амортизаторах, по­неслась между ветвистыми деревьями.

—                А это мы где? — поинтересовался Быков.

— На Химмаше. Это у нас микрорайон такой, Нижнеисетский. А там завод.

—                Так вы меня на этом Химмаше нашли?

— Типа того, — сразу потерял интерес к теме пахучий майор, и заговорил о более интересном для себя. — Ты вот что, мужик. Тебя сейчас очень большой человек будет того, расспрашивать. Так ты это... Не гони, понял? Честно, прямо, по делу. Договорились?

— Ну, конечно! — горячо заверил его Быков. Майор с подозрением покосился:

— Ты серьезно?

— Конечно!

— Ты это... Я тебя по-хорошему прошу, внял? Отчего-то местные явно не любили, когда с

ними сразу соглашались и охотно шли навстречу их просьбам. Вот будто все: и менты, и их то ли друзья, то ли супротивники, привыкли, что им только и хотят, что насолить.

— Майор, я ж понимаю, — со всей доступной ему душевностью объяснил Быков. — Я ж сам люблю с большими людьми общаться. Чего я себе, враг?

«Большой» человек — грубоватое, недовольное чем-то лицо, волосы ежиком и глаза несколько калмыцкие — принял Василия по-свойски. В ма­шине на обочине.

Ежась от утреннего холодка — за всеми его приключениями вечер и ночь пролетели, как кош­марный сон — Быков по привычке мысленно соста­вил словесный портрет визави и пришел к выводу, что это, скорее всего, вице-мэр неряшливого града

Катеринбург. Догадка оказалась верной. Большой человек, не протягивая руки, мельком оглядел из­рядно потертого и чумазого сыщика, и сказал:

— Я — вице-мэр. Меня зовут Владимир Геор­гиевич. У меня к вам доверительный разговор. Вы, наверное, уже в курсе, что ситуация у нас в городе непростая?

— И вам здравствуйте. Меня зовут Василий Денисович.

— Да-да, здравствуйте, я знаю. Насколько я понял, вы уже контактировали с моим Шефом?

—                Мэром? А как же. Сподобился. Кунгусову ирония Быкова не понравилась, и

он не стал этого, скрывать:

— Как всякий порядочный человек на таком посту, Аркадий Михайлович, кончено, очень занят. Он просто физически не может все успеть. Поэто­му вынужден полагаться на помощников. А они разные бывают. Вот и в вашем случае, боюсь, он положился не совсем на тех, на кого надо бы. Вас же Тешков привлек, да?

— А как вы вообще обо мне узнали? — спросил в ответ Василий.

— Я, кажется, вас о чем-то спросил?

— Но вы, кажется, обещали разговор? А в раз­говоре спрашивают оба.

— Согласен. Узнал я о вас... У меня есть осве­домители в группировке «Уралмаш». Вы, наверное, слышали о ней?

— Кое-что.

—  Да, из-за мафиозного губернатора наш город знаменит не лучшим образом. «Уралмаш» пользуется покровительством нашего губернатора. И вот мой человек сообщил, что они собираются убить какого-то приезжего москвича. Естественно, я не мог допустить убийства, и связался с милици­ей. Попутно кое-что выяснил о вашем приезде. Так что своим спасением вы обязаны именно мне.

—  Это для меня большая честь, — хмыкнул Василий.

—  И естественно, я хочу от вас ответной лю­безности.

— Например?

— Держать меня в курсе событий. Поверьте, я с мэром в одном лагере, но... У нас иногда правая рука не знает, что делает левая.

—  А это плохо?

—  Что же в этом хорошего?

— Но, помнится, в Библии именно это и реко­мендуют: чтобы правая не знала, что делает левая.

— Что вы все задираетесь?

— Понимаете, какая штука. До сих пор, стои­ло мне проявить согласие и желание сотрудничать, меня тут же начинали пинать ногами. Вот я и ре­шил слегка поартачиться. И, похоже, здесь у вас это самый правильный стиль поведения: пока меня никто не пинает.

— Ну, если что, за этим дело не станет. У нас это просто... Шучу. Итак, кто вы, что привело вас к нам, в Катеринбург?

Василий рассказал, что он работает в страхо­вой компании, что его, сломя голову, отправили в Катеринбург, дав для связи телефон мэра, а тот запряг его в расследование убийства депутата За­товского, которое случилось два года назад.

— А почему о нем вдруг вспомнили? — спро­сил Кунгусов.

— Да тут некая бабуся неудачно упала, и перед смертью исповедовалась врачу, что кое-что прибрала от убитого. Борсетку с деньгами. Деньги она, мол, потратила, а борсетку оставила дома. Вот меня за ней и послали. Борсетки в кварти­ре не оказалось, но зато обнаружилась банда в камуфляже и масках, кричавшая, что они — ми­лиция. Потом меня куда-то отвезли, где молодые отморозки планировали, как бы меня половчее утопить по поручению именно губернатора Росси­ля. Потом милиция - уже без масок — их спугну­ла, а меня доставила к вам.

— Это все? — Кунгусов явно был взволнован. И коль это стало заметно по его вечно непроницаемо насупленному лицу, взволнован он был неслабо.

— Нет, конечно. Что я, бибикнутый, сразу все выкладывать? Откровенность — это всегда улица с двусторонним движением. А почему эта история так вас взволновала?

— Ну, во-первых, потому что... — видно, что Кунгусов не уверен, что ему нужно спешить с ответной откровенностью. Но все-таки решился. — Я был знаком с Артемом Затовским. Больше того. Он мне очень существенно помогал... Вы имеете представление о раскладе политических сил в Катеринбурге? Идет борьба между двумя основными силами. Прогрессивную, старающуюся активизировать реформы и обеспечить процветание города, возглавляет наш мэр Аркадий Михайлович. А ретрограды, мафиози, уголовники, коммунисты, красные директора и прочее отжившее, но не даю­щее жить молодым, старичье — поддерживают гу­бернатора Россиля. Причем, последние не чураются никаких методов. Они в полном смысле способны на все. Одно слово: мафия. И вот Артем Затовский, который в силу своей неподкупности и принципи­альности всемерно поддерживал уважаемого Арка­дия Михайловича... В общем, он что-то такое узнал о них. И, наверное, они сейчас испугались, что в его борсетке может быть некий компромат.

Кунгусов сделал паузу, и Быков откликнул­ся:

—              А чего конкретно они могут бояться? Много чего. Понимаете в чем штука... Россиль

и его банда — это паразиты на теле нашего города. Они сосут из него деньги, чтобы держать на плаву всякое отребье и нищету. Казалось бы, какой им смысл дотировать поселки, в которых нет работы? Какой смысл поощрять подачками к пьянству на­селение деревень и бывших работников бывших заводов, которые так устарели, что их нет смыс­ла даже модернизировать? А я вам скажу какой! Именно эта шелупонь, бездельники и неудачники, и поддерживают на выборах Россиля и прочих старперов.

— Значит, это кто-то из компании губернатора забрался в квартиру старушки до меня, и забрал документы Затовского? Очень вероятно. А на кой мэр не послал за уликами своего помощника? Вас или Виктора? На кой ему я?

— Ну-у... Я надеюсь, что вы не из тех, кто обижается на правду? Понимаете... Думаю, вы бы на его месте тоже предпочли рискнуть не своими, а кем-то чужим. Ведь в квартире вполне могла оказаться засада.

— Которая там и оказалась... Так это что?! — разозлился Быков. — Он меня как живца ис­пользовал? Чтобы выявить тех, кто прибрал доку­менты Затовского?

— Возможно.

— Ну и что — выявил?

— В общем-то, да. Вы же сами сказали, что вас зацапали, и передали убийцам люди Россиля. Что и требовалось выяснить.

— Ну, выяснили? Теперь я могу уматывать?

— Еще рано, — возразил Кунгусов. — Знать это одно, а доказать — совсем другое. Поиски тех улик, которые раздобыл Затовский, надо продолжить. Я понимаю, шансы, что они еще целы, малы. Но пока они есть, сдаваться рано. Кроме того, вы нам нуж­ны до тех пор, пока мы не найдем тех, кто собирал­ся вас убить. Вы же теперь и жертва, и свидетель. Кстати, вы их запомнили?