– Короче, они мне вот что сообщили, эти пензюки, – заторопился Вадик. – Они, короче, дали ему денег на тридцать пачек Погорелова за полцены. Шесть тысяч.

– Где бы он тридцать пачек-то набрал? – удивилась Манька. – Мы по столько и не возим.

– Склад же на пятерых – объяснил Вадик, – и все держат Погорелова…

– Вот гад! – отозвалась Манька. – И что, много успел пачек натырить?

– В том-то и дело, что ни одной! – воскликнул Вадик. – Видно, случай не представился. И этих, пензенских, стал избегать. На точке же они не станут спрашивать при вас с Лешкой. А в других местах как увидит их, так убегает. Ну мужики и говорят: «Поговори, мол, с Лешкой. Как, мол, деньги обратно получить. Шесть тысяч».

– Во паразиты! – возмутилась Манька. – Нас же хотели кинуть, и у нас же помощи просят, уроды!

– Так я что хотел сказать-то, – продолжал Вадик. – Стоим мы с мужиками, базарим, а тут Валера этот самый и нарисовался. Я: «Валера, Валера!», а он ноги в руки и дунул к метро, только свист стоял. Так что не придет он на клуб теперь, не жди!

– Скотина! – сквозь зубы проговорила Манька и кинулась на склад, держа в руке бумажку с заказом.

А Вадик поспешил на свою точку к Марине. Марина ничего ему не сказала. Молча дала бланк накладной с заказом. Вадик кивнул и побежал на склад.

Торговый день разгорался.

На другой день Лешка подошел к брату и сказал.

– Ты после клуба подожди меня, поедем в шашлычную одну, шашлыки покушаем.

Вадик точку собрал быстро, еще и Лешке помог.

– Маня, ты ступай, – сказал Лешка, – у нас с Вадиком тут…

Манька кивнула:

– Меня Вова с Инной отвезут.

Лешка помрачнел, но не сказал ни слова.

Братья вышли на улицу. Вадик хоть и внял наставлениям Леонида Петровича и мыслил свою жизнь независимо от Лешкиной, услышав приглашение, обрадовался. Глаза Лешкины искрились, смотрели ласково. Сердце дрогнуло от родственных чувств. Вот они опять вдвоем, как бывало, в одной упряжке: Лешка, как коренник, и Вадик – добровольный пристяжной, и все хорошо, и все спокойно.

Лешка сказал:

– Я специально без машины, чтобы выпить спокойно под шашлык. Так что на метро поедем.

– Куда едем? – спросил Вадик.

– К Петровичу.

– К Петровичу? – изумился Вадик. – Да тебя Марина с лестницы спустит!

– Ну не совсем к Петровичу – рядом. Я же когда-то пасся у него в гаражном кооперативе – снимал там бокс. Вот там, рядом с гаражами шашлычная стоит, почти что на краю обрыва. Обрыв за ней и парк. Красиво! В этой шашлычной без халтуры кормят. Я ведь не люблю, когда шашлык халтурный, ты же знаешь!

Вадик знал. Во времена прежних предприятий Лешка любил тормознуться на трассе возле полевой шашлычной. Но прежде чем разрешить вешать шампур над углями, внимательно изучал мясо, если было плохое – жилы там, жир один – разворачивался и уходил.

Уже в метро Вадик спросил:

– А как же насчет стакана? Ты же завязывал.

Да, было, было дело, был такой момент, когда «завязать – не завязать» было для Лешки равносильно – «жить или умереть». И Лешка «завязал», потому что жизнь любил больше водки.

И сейчас он рассмеялся:

– Завязал – развязал! Не бойся, резьбу не сорву, не те времена.

Вадик кивнул. Он привык слушать Лешку, слушать и верить. Раз Лешка сказал, значит, так оно и будет.

Шашлычная была еще не достроена. Забранные вагонкой стены не покрашены, мебель случайная, в одном помещении были свалены отделочные материалы. Но сердце шашлычной – жаровня – уже билось и полыхало, и серьезный пожилой азербайджанец в очках и фартуке колдовал над шампурами. Двое его товарищей разбирались с продуктами, пристраивали друг на друга ящики с питьем, сортировали зелень, мыли овощи, одним словом, находились в непрерывных хлопотах. Пружиной же этого заведенного механизма была крупная женщина Галя. Шашлычная, как можно было догадаться, принадлежала азербайджанцам. Галя же была у них в найме. Но она-то как раз тут и распоряжалась, и мужчины слушались ее беспрекословно. Росту в Гале было столько, что проворные кавказцы едва достигали ее плеча. Всего остального было пропорционально росту, лицо – миловидное, волосы короткие под белой наколочкой.

– Галя! – позвал Лешка, едва они переступили порог.

– Тю! – воскликнула появившаяся Галя, – яки гарни хлопчикы прыйшлы.

Вадик засмеялся от удовольствия, заслышав украинскую речь.

– Галя, – сказал Лешка, – это мой брат. Нам надо хорошо покушать и хорошо поговорить.

– Понятно, – сказала Галя и толкнула дверь в небольшую комнату с круглым домашним столом.

– Вот хлопцы уже и закончили. Вы закончили, хлопцы?

Двое молодых людей согласно закивали.

– Сколько с нас? Значит так: два шашлыка, два пива…

Галя подняла руку, призывая к тишине:

– Сто пятьдесят устроит?

Приняла деньги, мгновенно собрала посуду и исчезла. Через минуту явилась с шашлычником.

– Рашид, – сказала она, – прими у ребят заказ и сделай хорошо.

– Я всегда делаю хорошо, слушай, – проворчал Рашид.

– Нам два шашлыка по-карски – по полной порции, – сказал Лешка.

– Мясо показывать? – осведомился Рашид.

– Не надо, Рашид, я тебе доверяю.

Рашид растроганно приложил руку к груди.

– Не пожалеешь, – сказал он. – Рашид хорошо сделает.

И удалился через коридор к своей жаровне.

Все было приятно: и обстановка дружеская, и водка холодная, и шашлык отменный. Умеет же Лешка находить места!

Неприятен был только сам разговор. Потому что Лешка сказал после второй стопочки:

– Вадик, короче, бросай их, переходи ко мне!

– Как так?

– А просто!

– Ты же сам говорил, что нельзя мне у тебя работать, что будут одни обиды друг на друга.

– Говорил, не спорю. Но многое изменилось. Валера мой проворовался и исчез. Мне нужен человек!

– Что ж ты, Леха, грузчика не найдешь?

– Мне любой не нужен, Вадик. Мне свой нужен, на которого можно положиться, как на себя. Я так должен в этом сезоне раскрутиться – ты даже не представляешь, как. И мне нужен крепкий тыл. Может, объемы будут такие – еще молодого возьмем. Ты будешь присматривать.

Потом помолчал, налил стопку, хлопнул и выпалил, не закусив:

– И за Манькой присмотришь…

Вадик покраснел – то ли от услышанного, то ли от водки, и не мог ничего ответить. Принялся за шашлык по-карски, вгрызаясь в отлично прожаренный кусок мяса, как хищник в добычу, не забывая, впрочем, и о соусе.

Но отвечать все же было нужно. И Вадик сказал:

– Нет, Леша, не пойду.

– Это почему же? – с раздражением спросил Лешка.

– Не пойду. Не хочу Петровича бросать. Он меня выучил тут всему, платит нормально. Он со мной по-человечески… А я его брошу? Не хочу.

И вдруг, осмелев, выпалил:

– Хватит и того, что ты его кинул!

– Что ж это ты такой барановатый? – удивился Лешка. – Не понимаешь простых вещей. Это же бизнес! Игра! Здесь нет места чувствам. Как в картах. Жаль, что я тебя в преферанс не обучил. Там есть такое правило: «Пожалел противника – залез в свой карман».

– А Леонид Петрович что, противник?

– В бизнесе, как в картах: все друг другу противники.

Он наклонился к младшему брату и сказал почти шепотом:

– Ты меня знаешь. Я для выигрыша ничего не пожалею. И никого.

– Даже Маньку? – шепотом же спросил Вадик.

И Лешка подтвердил:

– Никого. Понял?

– Понял, – сказал Вадик. – Но мне это тоже не подходит.

– Подходит! – воскликнул Лешка. – Должно подходить. Ты же с детства за мной, как за каменной стеной. Ты вспомни, вспомни детство-то. Кто тебе нянькой был? Я. Кто всему учил? Я. Кто тебя в люди выводил, когда ты из армии пришел?

Он разлил остатки. Выпили.

– Кто в Москву тебя вытащил? В хорошие руки отдал? Опять я.

– Ты же меня и отодвинул от себя, как более мелкого по масштабу. Отодвинул, скажи?

Лешка крикнул во всю глотку:

– Галя!

Появилась Галя, вплыла, как пароход в тихую заводь.