Всё стало намного хуже после того, как года три назад в замке графа Клеймора остановился Сайрус: они давно знались с Ричем Беркли — лекарь нередко приезжал в гости по каким-то их общим делам, но в тот момент он поселился там окончательно. Дрого всюду таскался за ним, необычайно поражённый умениями и талантами мага, и в определённый момент начал требовать, чтобы тот научил его всяким волшебным штукам. Сайрус наотрез и без объяснений отказался — раз, а потом другой, и Дрого впал в ярость. Он с кинжалом напал на Сайруса, но тот с лёгкостью обезоружил его, швырнув на землю. Неизвестно, чем бы закончилась их ссора, если бы не вмешательство Рича, который устроил своему сыну сильную выволочку. Я не допущу, кричал он, чтобы мой наследник, сын графа и сам граф, да ещё и будущий эорлин королевства, стал каким-то колдуном, поправ рыцарские традиции. Дрого наказали за самодурство и через некоторое время он как будто успокоился. А спустя всего полгода из окна при невыясненных обстоятельствах выпала и чуть не разбилась насмерть единственная дочь Сайруса, Меинвен. Виновных так и не нашли, но с тех пор Дрого и Сайрус очень холодны друг с другом.

Примерно в это же время Дрого почти постоянно стал жить в Марче: отец счёл, что он уже достаточно взрослый для того, чтобы осуществлять командование замком; сам же Рич раз в год приезжает сюда для инспектирования. В один из этих приездов Гвинет, которая сопровождала отца, заметила странную вещь: Дрого, который никогда не был охоч до чтения, прятал у себя одну старую книгу. И, похоже, не только её. Гвинет пришла к нему по поручению отца, а войдя, обнаружила, что её брата нет в покоях. Она отправилась за ним в кабинет, но не нашла его и там. Зато на столе лежала раскрытой эта самая книга, заполненная непонятными письменами, а на полу, под откинутым в сторону краем ковра виднелся открытый люк, ведущий в подземелье. Девушка с робостью заглядывала в эту тёмную дыру, когда невесть откуда появившийся Дрого набросился на неё. Он визжал и кричал, тряс её за плечи и бил по щекам, требуя, чтобы она дала ему обещание ничего не говорить графу Ричу ни про книгу, ни про этот подземный ход, угрожая в противном случае лютыми смертями. Я наведу на тебя порчу, вопил он, и пена текла у него из уголка рта.

И именно тогда, говорила Гвинет, она заметила, что Дрого не всегда может отвечать за своё поведение. Иногда глаза его стекленели, речь превращалась в бессвязную, а его детская склонность к жестоким и бессмысленным поступкам стала проявляться всё чаще и чаще. Помнится, тогда она с плачем и в разорванном платье еле убежала из его спальни, и была при этом так напугана, что ни в тот день, ни потом ничего не рассказала отцу. А Дрого после этого старательно делал вид, как будто ничего и не произошло.

— Я думаю, — закончила она, — что он украл эту книгу у Сайруса, либо приобрёл её каким-то другим образом, и пытается самостоятельно учиться тёмной магии.

— А этого нельзя делать?

— Что ты! — Гвинет испуганно замахала руками. — Конечно, нет. Слишком много страшного и непонятного содержится в этих письменах, и незнающий человек легко может нанести и себе, и другим страшный вред.

Алиенора задумалась. Хм, интересно. Надо будет обязательно узнать, куда ведёт тот подземный ход. И рассказать про это Сайрусу.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — пробурчала себе под нос Гвинет, искоса глянув на неё.

Её собеседница тихонько хмыкнула.

— Ну да. — Она развела руками. — А что — разве не интересно узнать?

Гвинет вздохнула.

— Интересно, конечно. Но уж очень боязно. Ты, наверное, не видела ещё Дрого, когда он в бешенстве.

— Наверное, — помолчав, сказала Алиенора.

Перепросившись ещё парой незначительных фраз, девушки по взаимному согласию принялись укладываться спать. Алиенора, задув свечу, улеглась и закуталась в тёплую шкуру. Спустя несколько мгновений она повернула голову в сторону своей подружки.

— Гвинет, а всё-таки?..

— Ну… одна я туда не пойду.

Алиенора улыбнулась в темноте.

— Значит, договорились.

Горы нависали справа и слева, превращая дорогу если и не в узкую тропку, то в некое подобие тоннеля; карета, будучи футов восьми шириной, изредка задевала своей верхней частью за выступавшие из скал камни. Склоны были неровными и не отвесными: при желании более или менее ловкий человек без особого труда смог бы взобраться на какой-нибудь уступ; иногда наверху виделось даже некое подобие троп, которые шли либо параллельно главной дороге, либо терялись в узких ущельях. Вопреки ожиданию, Нолтлэндские горы, по крайней мере, в этой их части, покрывала густая зелень: повсюду, насколько хватало глаз, расстилались заросли деревьев и кустарника, из которых слышалось щебетанье птиц, а иногда даже звуки, издаваемые дикими животными. Несмотря на погожий день, солнечные лучи начали проникать в ущелье только ближе к полудню, яркими бликами играя на зелёной листве и ложась сочными пятнами на лепестки многочисленных цветов.

Эта дорога, как пояснил Алиеноре Сайрус, была единственной в горах, пригодной для передвижения военных отрядов; после замка Марч она раздваивалась, одним своим ответвлением уходя в юго-восточном направлении, к Калдикоту, и дальше, морю Арит, а другим на север. Северная дорога, петляя по горным ущельям, миль через тридцать выходила в обширную долину, над которой господствовал замок лордов Дакр, запиравший выход из Нолтлэндских гор, а Марч, таким образом, занимал ключевое положение: никакая армия не смогла бы пройти через горы, минуя эту крепость, превратившуюся в важнейший форпост на южных рубежах Корнваллиса. Вместе с тем, напомнил лекарь, замок никоим образом не мог спасти от полчищ зверья: те же самые тролли и мглоры, а с ними и десятки других разновидностей монстров, зачастую не нуждались в хороших дорогах, с лёгкостью карабкаясь по скалам и прячась в многочисленных пещерах.

Наёмники ехали во всеоружии: в шлемах и держа наготове копья и мечи, а у кого были — то и луки; солдаты внимательно оглядывали склоны гор. Дрого поначалу пытался настоять, чтобы Гвинет с Алиенорой перебрались в карету, но последняя лишь презрительно отмахнулась от его уговоров. Лицо Дрого вспыхнуло, но он, не захотев, по всей видимости, устраивать ссору на глазах у стражников, просто развернулся и, пришпорив коня, занял место в авангарде отряда. Гвинет, ставшая немой свидетельницей этой сцены, тоже решительно забралась на лошадь и поехала рядышком со своей новой подругой.

— Ты храбрая, — тихонько шепнула она Алиеноре на ухо.

Та улыбнулась.

— Просто не надо показывать свой страх, Гвен. И тогда кто угодно сам побоится пугать тебя. Всё просто: если ты зарычишь на волка и первая на него набросишься, то он, скорее всего, убежит. А если испугаешься и попробуешь бежать, то он загрызёт тебя. А Дрого, между нами говоря, вовсе и не волк.

Гвинет только хмыкнула в ответ, устраиваясь поудобнее в седле, тем более что ехать становилось всё труднее и труднее.

Последние пару часов вся кавалькада очень медленно продвигалась вперёд. Вперёд — и вверх, поскольку после полудня относительно ровная, хотя и извилистая дорога между скал начала круто подниматься; дорога выписывала немыслимые повороты в своём стремлении добраться до самых вершин Нолтлэндских гор, скрывающихся в туманной дымке. Колымага скрипела и стонала, влекомая четырьмя лошадьми. Спустя полчаса Ван Крох, начальник стражи замка Марч, сурового вида, но добродушный мужчина, во всеуслышание высказав недоумение по поводу того, зачем им приказали тащить эту телегу с собой, приказал двум наемникам спешиться и впрячь своих лошадей в оглобли в дополнение к имеющимся. Многие из оставшихся солдат также сошли со своих коней и предпочли вести их на поводу.

Ван Крох, судя по всему, оставался единственным недовольным во всей компании, ворча в основном по поводу ничтожной скорости передвижения; наёмники же, которые хорошо знали эту дорогу, привычно взбирались наверх, лениво перешучиваясь между собой, но не забывая при этом поглядывать по верхам; Гвинет тоже особо не жаловалась, сообщив Алиеноре, что этот крутой подъём часа через три-четыре закончится, а последней вообще всё было в новинку. Новоиспечённая графиня Марч, памятуя рассказы Сайруса, усиленно вертела головой, пытаясь среди скал и зарослей усмотреть хотя бы намёк на присутствие тех жутких существ, которых ей так красочно живописали. Ничего, кроме кустов зелени и вековых деревьев, многие из которых немыслимым образом держались прямо на краю обрывов, грозя обрушиться в любой момент, она не обнаружила, но пение невидимых птиц и кабанье хрюканье сопровождало их на протяжении всего пути.